Няня для оборотня - Любовь Хилинская

как краска заливает мое лицо.

— Я готов выслушать тебя, — спокойно отвечает Кирилл. — То, что ты была замужем, и этот мудила до сих пор к тебе клинья подбивает — это я знаю. То, что у тебя были проблемы с зачатием, и ты потеряла ребенка — тоже знаю.

Как он это выяснил? Я не помню, чтобы делилась подробностями своей прошлой жизни с Кириллом, и сейчас испытывала неприятное чувство, будто я таракан, которого препарирует вивисектор, умиляясь внутреннему устройству насекомого.

— Нет, Кирилл, не все так просто. С бывшим мужем я отношений не имею и возобновлять не собираюсь, поэтому тут можно не беспокоиться. Просто… Ты понимаешь, я в тот вечер… Ну, в общем, я подумала, что ты меня бросил.

Голос мой звучит неуверенно, и я вообще не знаю, как мне дальше продолжать говорить то, что я хочу сказать. Я и сама еще не привыкла к мысли, что беременна, а уже вынуждена ставить в известность одного из кандидатов в отцы.

— Мы ж уже выяснили, что это не так, — хмуро свел брови к переносице Кирилл.

— Да… Только тогда я этого не знала, — отвечаю тихим голосом. — В тот момент я думала, что ты уехал в тайгу и больше никогда не вернешься.

— Я вернулся, — непонимающе смотрит на меня мужчина. — Таня, я же вижу, ты хочешь что-то сказать, но никак не решаешься. Сейчас самое время сделать это.

— Я беременна! — выпаливаю и зажмуриваюсь, забывая дышать.

30

30

Секунды отсчитываются ритмом сердца, я боюсь открывать глаза и жду, что же ответит мне Кирилл, но он молчит. Не выдержав, смотрю на него в упор и встречаю в ответ чуть удивленно приподнятые брови.

— Ты что молчишь? — спрашиваю с психом, и сама кривлюсь от визгливых ноток в голосе.

Как базарная баба, ей богу!

Но мужчина реагирует спокойно, просто встает и одним шагом преодолевает разделяющее нас расстояние, после чего обнимает и поглаживает рукой по спине.

— Это ж замечательно! — каким-то сдавленным голосом произносит над моей головой Кирилл, и я с удивлением слышу как будто всхлип.

— Это может быть не твой ребенок, — бормочу, решив сразу обозначить все проблемы, и отталкиваю его руками, глядя снизу вверх в янтарные глаза, которые изучают меня спокойно.

— Нет, — говорит он медленно в ответ. — Не может.

— Но… — горло сдавливает спазм, — я… ты когда ушел, я много выпила и проснулась утром у Макса. Голая. Я не помню, как я туда доехала, что вообще было.

Уткнувшись в грудь Кирилла, я понимаю, что сейчас начнется истерика, вцепляюсь в его свитер пальцами и начинаю реветь, трясясь всем телом. Мне больно и обидно от своей глупости и совершенного поступка, а еще безумно стыдно, что приходится признаваться в этом. Я думала, оборотень сейчас уйдет без слов, но он начинает тихонько шептать что-то мне в волосы, успокаивая и поглаживая по спине.

— Шшш, — шипит он, перебирая мои волосы. — Не надо плакать. Ты была обижена, рассержена на меня. Я виноват, признаю. Макс мне звонил той ночью, спрашивал, почему я такой козел, что ты явилась к нему и завалилась в постель. Пока он ходил тебе за водой, ты успела раздеться догола и оккупировать его кровать. Я не мог позвонить тебе, Тань, у меня такой сумбур случился, пришлось сложновато, а ты понапридумывала себе тут кучу.

— Понапридумывала? — хрипловато спрашиваю я, постепенно успокаиваясь, но все еще ощущая внутри горечь. — А что мне оставалось, если ты ушел без слов? Да я ж даже номер телефона твоего не знаю! Одноразовый секс!

— Можешь так и записать меня в контактах, — усмехается Кирилл и берет меня за плечи. — Я не против.

— Ты дурак, да? — спрашиваю обреченно.

— Похоже на то, — смеется мужчина. — Иначе как объяснить то, что я приперся из тайги за тобой, и сейчас стою тут в этой тесной клетушке с почти висящим на моей заднице псом.

Сеня горестно вздохнул, подняв вверх сморщенную мордочку. Весь его вид говорил о том, что ни на чьей заднице не собирался висеть, и вообще это фу как противно. Лучше дайте колбаски умирающему от голода несчастному существу.

— Тань… — в голосе оборотня появляются какие-то странные нотки. — Ты послушай меня, пожалуйста, не перебивай. У меня есть скелеты в шкафу, а еще сестра и мама, которые теперь будут жить в России. Ты понимаешь, я вообще не был готов, что ко мне в логово приедет московская фифа и начнет там свои порядки наводить, а еще будет ходить и жопой своей крутить во все стороны. Я там чуть не тронулся, когда ты трусы свои сняла, думал, прямо там тебя и сожру. И когда ты заболела, это почти свело меня с ума. Я не мог больше так, Тань, вызвал вертолет и отправил тебя от греха подальше, а потом посидел, подумал, и понял, что не готов я больше жить в одиночку. И приперся за тобой, как собака, которую по голове погладили дважды, а ты тут вся такая модная, крутишь задницей перед Акеловым. Думал, башку ему оторву за тебя. Ты — моя, Тань. Вернее, не ты моя, а я твой. А там как решишь.

— Да уже решено все, — ворчливо бубню, снимая ворсинку со свитера Кирилла.

Внутри после его слов разливались какие-то радость и щенячий восторг, затапливая меня от живота до горла, сердце делало кульбиты и барахталось где-то на уровне щитовидки, а глаза отчего-то снова стали мокрыми.

Внезапно большая ладонь ложится мне на живот, а сам ирбис нависает сверху, замирая.

— Он там маленький совсем, мой сын! — говорит сдавленным голосом.

— Там дочь! — бубню из вредности, вся обмирая от счастья.

Из моей головы разом вылетели все протесты и возражения, когда Кирилл обнял меня и прижал к себе, продолжая держать руку на животе.

— Посмотрим! — миролюбиво говорит, а затем продолжает: — Все равно ты не одного мне родишь, так что и сын и дочь будут. Выйдешь за меня?

Да что ж за день-то сегодня такой? Я за год столько не плакала, наверное. Глаза снова заволакивает слезами, я опять всхлипываю и не могу удержаться, чтобы не раскиснуть окончательно, позволяя мужчине поднять меня на руки и понести в маленькую гостиную. Усевшись на диван и устроив меня на своих руках, Кирилл прижимает мое тело к себе, а я подгибаю ноги и буквально кутаюсь в его объятия, чувствуя себя надежно защищенной и на своем месте. Будто оно точно мое, и всегда таким было. Никогда еще подобных ощущений не