Смерть Сталина. Все версии. И ещё одна - Рафаэль Гругман

Любая система власти, в которой существует реальное разделение законодательной, исполнительной и судебной властей и которая конституционно ограничивает срок пребывания на своём посту главы государства и незыблемо придерживается Конституции, не перекраивая её под нового лидера, в правительственном (внутридворцовом) заговоре не нуждается.

Но где же заговор Хрущёва? Против Сталина его не было. В партийном руководстве не было лидера, обладавшего таким же, как он, беспрекословным авторитетом. Любое сталинское слово превращалось в закон, гласный или негласный, но обязательный для исполнения, и это понимали все члены Политбюро. Для той страны, которая жила вне стен ГУЛАГа, Сталин был Богом, царём, Великим и Непогрешимым, воспитавшим достойных учеников.

Хрущёв таким авторитетом не обладал и Богом не стал, хотя во внутренней и внешней политике продолжал действовать сталинскими методами, жёстко и деспотично, не считаясь с людскими жизнями. Примеры? Пожалуйста.

Испытание на людях последствий ядерного взрыва (Тоцкий полигон, 1954 год) — 40 тысяч жертв; расстрел мирной демонстрации в Тбилиси в годовщину похорон Сталина (9 марта 1956 года); вторжение советских войск в Венгрию в 1956 году; строительство Берлинской стены (13 августа 1961 года); Карибский кризис и расстрел демонстрации рабочих в Новочеркасске в 1962 году; расстрелы за экономические преступления (1961–63 годы). Всё это происходило в «царствование» Хрущёва. «Разоблачитель Сталина» гусеницами танков подавил мирные бунты политзаключённых в Норильске и Воркуте (август 1953 года) и в Кенгире (Казахстан, май — июнь 1954 года) — более тысячи погибших.

Указ Президиума Верховного Совета СССР от 5 мая 1961 года об усилении борьбы с особо опасными преступлениями, за совершение которых допускается применение смертной казни, грозил смертью за хищение государственного или общественного имущества в особо крупных размерах. По стране прокатилась волна показательных судов с расстрелами тех, кого ныне называют предпринимателями. Большинство из них были евреями. Это заставило Бертрана Рассела обратиться к Хрущёву с возмущённым письмом: «Я глубоко обеспокоен смертными казнями, которым подвергаются евреи в Советском Союзе, и тем официальным поощрением антисемитизма, который, по-видимому, имеет место».

Хрущёв, провозгласивший себя борцом с культом личности Сталина, исказившим, по его словам, Ленина, скрепя сердце вынужден был приостановить расстрелы за экономические преступления. Это тоже можно назвать «оттепелью»? Как и гонения на Пастернака за публикацию романа «Доктор Живаго»? И арест Бродского, обвинённого в тунеядстве и приговоренного к пяти годам принудительного труда в отдалённой местности?

Так кто же всё-таки больший злодей: Берия или Хрущёв?

Заметая следы, Хрущёв уничтожил троих из четырёх здравствующих на тот момент министров госбезопасности (Берию, Абакумова и Меркулова), неожиданно возвысив четвёртого — Игнатьева, с именем которого связаны самые кровавые процессы пятидесятых годов.

В меньшей степени повезло другому наркому-силовику — Круглову, карьера которого была связана с Берией. С февраля 1939 года Круглов — замнаркома внутренних дел СССР по кадрам. С февраля 1941-го по декабрь 1945-го — первый заместитель наркома внутренних дел (в его ведении находились ГУЛАГ и производственные управления НКВД). Переключившись на «атомный проект», в 1945 году Берия передал ему кресло наркома, которое Круглов занимал вплоть до смерти Сталина.

В марте 1953 года, когда Берия возглавил объединённое министерство, Круглов вновь стал его заместителем, а после ареста Берии, несмотря на их близкие отношения, вторично занял его кресло. Хрущёв ему доверял, и когда в Кенгире вспыхнуло восстание политзаключённых, потребовавших послабления режима и пересмотра дел, именно Круглова Хрущёв направил на подавление мятежа. В ночь на 26 июня Круглов отдал приказ ввести в действие танки…

Лишь в январе 1956 года Хрущёв, примерявший на себя мантию либерала и борца с культом личности, отстранил одиозного генерала от руководства МВД и перевёл его на малозначимую должность заместителя министра строительства электростанций. В июле 1958 года Круглов был отправлен на пенсию, а через год лишён генеральского содержания. В июне 1960 года начальника ГУЛАГа исключили из партии с формулировкой за «причастность к политическим репрессиям» и больше не трогали. Лично преданных ему генералов Хрущёв не расстреливал.

Итак, пора ответить на вопрос о заговоре Хрущёва. Их было два. Первый — заговор «четвёрки» незадолго перед смертью Сталина, когда её участники осознали угрозу, нависшую над каждым членом Политбюро, и сговорились поддерживать друг друга и не приближать к Сталину новых лиц (потому и убраны были Власик, Поскребышев, Косынкин и Истомина). Второй — заговор Хрущёва, начавшийся во время болезни Сталина и направленный против Берии.

Но что же произошло? Столько лет Маленков, Хрущёв, Берия — друзья «не разлей вода»! И вдруг Берия, не претендующий ни на роль первой скрипки, ни на руководство партией или страной, вдруг оказался неугоден Никите Сергеевичу… Позже Хрущёв, оправдывая затеянный против друга заговор, станет говорить о неограниченной власти, которую тот сосредоточил в своих руках, и, пугая возможными репрессиями, сумеет привлечь на свою сторону Маленкова. Нигде Хрущёв не пишет о желании избавить страну от Сталина. Он боялся архивов и непредсказуемого наследника, который начнёт ворошить улей. Оставался один выход: брать власть самому. По поведению Берии во время болезни Сталин Хрущёв понял, что угроза его благополучию исходит от его лучшего друга. И тогда он примерил на себя тогу Брута, спешно начал вовлекать в заговор Булганина, а затем Маленкова. Без согласия Маленкова заговор был обречён на провал.

Триумф заговорщика

За 112 дней после смерти Сталина все члены Политбюро, напуганные инициативами Берии (подробнее мы будем говорить о них в главе «Десталинизация: реформы Берии»), осознали, что грядут кардинальные изменения коммунистической системы. Объединившись против реформатора, они примкнули к Бруту и, набросившись стаей, его уничтожили. Но процесс десталинизации уже был запущен. Он шёл уже не так быстро, но продолжался: за 112 дней Берия успел сделать многое.

Восстания политзаключённых, жестоко подавленные, заставили Хрущёва начать послабления лагерного режима. Он не спешил распахнуть ворота лагерей, боясь встретиться с теми, кого самолично когда-то послал на смерть. Но и бездействовать было уже нельзя. В Норильск после подавления восстания приехала комиссия из Москвы, которая неторопливо (таково было указание Хрущёва) начала пересмотр дел. Лишь после ХХ съезда Норильск перешёл на вольнонаёмную рабочую силу.

Время работало против Хрущёва. Миллион 200 тысяч заключённых были освобождены Берией, который также успел гласно реабилитировать кремлёвских врачей и приостановить публичную компанию государственного антисемитизма. Повернуть время вспять Хрущёв не мог. Пытаясь дискредитировать Берию, КГБ распустил слух, что тот выпустил из тюрьмы уголовников, спровоцировавших рост преступности, что стало оправданием приостановки реабилитаций. Ложь оказалась живучей — таково её свойство. «Грязная Ложь чистокровную лошадь украла / И ускакала на длинных и тонких ногах»[189] — её отголоски вошли в сценарий художественного фильма «Холодное лето пятьдесят третьего…».

Хрущёв нашёл спасительный выход: он обвинил в политических репрессиях мертвецов Сталина, Ежова, Берию, а для себя, надеясь на снисхождение, сочинил оправдание: «Мы не были достаточно информированы и истинное положение дел не знали». Этот тезис с радостью подхватили его подельники, ведь им тоже надо было оправдываться перед потомками. Микоян забормотал:

«Теперь на многие вопросы я имею другой взгляд, потому что в то время очень много фактов, документов, которые освещали деятельность Сталина, мы не знали. Подлинные документы о фактах репрессий нам не рассылались <…> Я и многие другие не имели полного представления о незаконных арестах. Конечно, многим фактам мы не верили и считали людей, замешанных в этих делах, жертвами мнительности Сталина. Это касается тех, кого мы лично хорошо знали. А в отношении тех, кого мы плохо знали, да нам ещё представляли убедительные документы об их враждебной деятельности, мы верили»[190].

Слух об открытой оппозиции Сталину запущен был Хрущёвым в 1956 году. Ретранслятором его выступил Эренбург. У Хрущёва после ХХ съезда сложилась особая ситуация. Глава государства, пачками подписывавший смертные приговоры, в отличие от бывших коллег, отправленных им в отставку и давших обет молчания, начав ездить по заграницам, не мог уклоняться от вопросов западных журналистов и государственных деятелей. Он неуклюже оправдывался: «Мы ничего не ведали», клеймил Сталина и коварного Берию, якобы всем заправлявшего. Поэтому и разрешил публикацию повести Солженицына.