Цареубийство 11 марта 1801 года - Николай Александрович Саблуков

Савельев, Кикин, Писарев, Полторацкий, Ефимович; Измайловского полка полковник Мансуров; поручики: Волховской, Скарятин и Кутузов; Кавалергардского полка полковник Голенищев-Кутузов; ротмистр Титов; поручик Горбатов; артиллеристы: полковник князь Яшвиль; поручик Татаринов; флотский капитан командор Клокачев. В заговоре, кроме военных, участвовали несколько придворных и гражданских лиц и даже отставных; имён их не припомню.

Душою заговора и главным действователем был граф Пален, один из умнейших людей в России, смелый, предприимчивый, с характером решительным, непоколебимым. Родом курляндец, он ещё при Петре III вступил в русскую службу корнетом в Конногвардейский полк. В царствование Екатерины Пален усердно содействовал присоединению Курляндии к империи, полюбил Россию и был всей душою предан новому своему отечеству. С прискорбием и негодованием смотрел он на безумное самовластие Павла, на непостоянство и изменчивость его внешней политики, угрожавшей благоденствию и могуществу России. Павел, сперва враг французской революции, готовый на все пожертвования для её подавления, раздосадованный своими недавними союзниками, которым справедливо приписывал неудачи, испытанные его войсками — поражения генералов: Римского-Корсакова в Швейцарии и Германа в Голландии — после славной кампании Суворова в Италии вдруг совершенно изменяет свою политическую систему и не только мирится с первым консулом Французской республики, умевшим ловко польстить ему, но становится восторженным почитателем Наполеона Бонапарте и угрожает войною Англии. Разрыв с ней наносил неизъяснимый вред нашей заграничной торговле. Англия снабжала нас произведениями и мануфактурными и колониальными за сырые произведения нашей почвы. Эта торговля открывала единственные пути, которыми в Россию притекало всё для нас необходимое. Дворянство было обеспечено в верном получении доходов со своих поместий, отпуская за море хлеб, корабельные леса, мачты, сало, пеньку, лён и проч. Разрыв с Англией, нарушая материальное благосостояние дворянства, усиливал в нём ненависть к Павлу, и без того возбуждённую его жестоким деспотизмом.

Мысль извести Павла каким бы то ни было способом сделалась почти общею. Граф Пален, неразборчивый в выборе средств, ведущих к цели, решился осуществить её.

Граф Пален был в большой милости у императора, умевшего оценить его достоинства. Облечённый доверенностью его, он посвящён был во все важнейшие государственные дела. Как военный губернатор столицы, Пален заведовал тайною полициею и через него одного могли доходить до царя донесения её агентов: это было ручательством сохранения в тайне предпринимаемого заговора. Когда мысль о нём созрела, и Пален, зная общественное мнение, враждебное правительству, мог рассчитывать на многих сообщников, решился открыть своё смелое намерение вице-канцлеру графу Н. П. Панину, которого Павел любил, как племянника своего воспитателя, графа Н. И. Панина. Воспитанный умным и просвещённым дядей, граф Н. П. Панин усвоил свободный его образ мыслей, ненавидел деспотизм и желал не только падения безумного царя, но с этим падением учредить законносвободные постановления, которые бы ограничивали царское самовластие. На этот счёт и граф Пален разделял его образ мыслей.

Первым действием условившихся Палена и Панина было старание помирить с Павлом фаворита Екатерины князя Платона Зубова и братьев его, Валерьяна и Николая, находившихся в опале, — в чём они и успели. Зубовы приняты на службу и прибыли в Петербург. Пален и Панин знали наперёд их ненависть к Павлу и были уверены в их усердном содействии: поэтому и открыли им своё намерение. Зубовы вступили в заговор, а с ними и несколько преданных им клиентов, которым они покровительствовали во время силы своей при Екатерине. Из этих лиц, по характеру и положению своему, важнее прочих были: генерал фон Беннигсен, ганноверец, служивший с отличием в Польскую и Персидскую войны в наших войсках, оставленный Павлом как человек, преданный Зубовым, и принятый опять на службу по ходатайству графа Панина, который был с ним дружен, и генерал Талызин, командир Преображенского полка и инспектор войск, находившихся в Петербурге.

Приобретение такого сообщника было тем более важно для успеха дела, что Талызина любили подчинённые: как любимый начальник, он пользовался большим уважением во всех гвардейских полках и мог всегда увлечь за собою не только офицеров, но одушевить и нижних чинов, которые были к нему чрезвычайно привязаны.

Все недовольные тогдашним порядком вещей, всё лучшее петербургское общество и гвардейские офицеры собирались у братьев Зубовых и у сестры их Жеребцовой, светской дамы, которая была в дружеских отношениях с английским посланником лордом Уитвордом и с чиновниками его посольства, посетителями её гостиной. От этого распространилось в Европе мнение, будто лорд Уитворд главный виновник заговора и что он не жалел английских денег для покупки сообщников, с целью предупредить разрыв России с Англией, угрожавший торговым интересам последней. Это мнение не имеет основания, во-первых, потому, что лорд Уитворд слишком известен по строгой честности и благородным правилам своим, чтобы можно было подозревать его в таком коварном и безнравственном действии, — потом заговор против Павла был дело чисто русское, а для некоторых истинно патриотическое, и в котором, кроме Беннигсена, не участвовал ни один иностранец; да и лорд Уитворд выехал из Петербурга тотчас после разрыва с Англией, стало быть, до начала заговора. Вечерние собрания у братьев Зубовых или у Жеребцовой породили настоящие политические клубы, в которых единственным предметом разговоров было тогдашнее положение России, страждущей под гнетом безумного самовластия. Толковали о необходимости положить этому конец. Никому и в голову не входило посягнуть на жизнь Павла, — было одно общее желание: заставить его отказаться от престола в пользу наследника, всеми любимого за доброту, образованность, кроткое и вежливое обращение, — качества совершенно противоположные неукротимому и самовластному характеру отца его. Все эти совещания происходили явно под эгидой петербургского военного губернатора, который, как начальник тайной полиции, получал ежедневно донесения шпионов и давал движение только тем из них, которые не касались заговора и лиц, в нём замешанных.

Граф Пален исподволь приготовлял великого князя Александра Павловича к замышляемому им государственному перевороту, для успешного совершения которого его согласие было необходимо. Часто видясь с ним, Пален всегда наводил речь на трудное и бедственное состояние России, страждущей от безумных поступков отца его, и, не выводя никаких заключений, вызывал великого князя на откровенность.

Тот с грустным чувством слушал его и молчал, потупив глаза. Не раз повторялись подобные безмолвные, но выразительные сцены. Однажды Пален решился высказать великому князю всё и своей неумолимой логикой доказал ему необходимость для блага России и для безопасности императорского семейства отстранить от престола безумного императора и заставить его самого подписать торжественное отречение. Чтобы ещё более убедить великого князя, Пален представил ему несомненные доказательства, что отец его подозревает и супругу свою, и обоих сыновей в замыслах против его особы, и даже показал