Заклятие – (не)покорная для бывшего (СИ) - Евгения Медведская

уйду, отсюда не тронув тебя?

Беатрис возмущенно подняла глаза, пытаясь что-то сказать.

— Да-да, чересчур жестоко оставить тебя неизнасилованной, — снова заржал он. — Просто ужасная по своей чудовищности пытка. Снять кандалы и отпустить. Может быть попробуем?

Девушка боднула его в бедро головой. И протестующе застонала через кляп.

— И как это сочетается с твоим характером, кошмарная ты моя?

Он расстегнул ремешки, наслаждаясь тем, какой след оставил предмет на ее лице. Беатрис провела языком по губам, разминая их, затем несколько раз открыла и закрыла рот, принимая ощущение свободы. Очень хотелось коснуться руками лица, но это было невозможно.

— Никак не сочетается.

Эритар присел на корточки перед ней.

— Я разрешил тебе говорить?

— Ты задал вопрос, — парировала Беатрис. — Обычно в таких случаях звучит ответ.

Он покачал головой.

— Допустим.

Беатрис посмотрела в его глаза умоляюще и нежно. Эритар почувствовал этот взгляд где-то в самой глубине сердца. Он впервые решился сделать ее такой — эффект был неожиданно сильным. Создалась именно та атмосфера, которую он желал. Пленница, рабыня, его собственность. Лишенная гордости, стоящая на коленях с опущенной головой. Такая простая. Такая покоренная. Его.

Рука захватила влажные волосы.

— Беатрис, — Эритар притянул ее к себе ближе. — Я люблю тебя. Ты моя. Попробуешь убежать — найду и накажу, попробуешь отвернуться от моих поцелуев — заставлю, откажешь — возьму силой. Не станешь смотреть в мою сторону — свяжу так, чтоб головы не могла повернуть. Будешь отталкивать — обниму не пошевелишься. Все это мое. Я стану чудовищем, только чтобы ты была со мной. Твоим собственным чудовищем. А если кто-то извне захочет причинить тебе вред, за счет своей жизни сохраню твою. Если судьба потребует именно такую цену, то знай, уже с завтрашнего дня любой из семьи Арьянми будет твоей защитой и опорой. Я клянусь тебе в этом, моя драгоценность. Клянусь в каждом жестоком обещании и каждом признании моих чувств.

Он поцеловал, пока девушка не успела ничего сказать. Раздвинул губы языком, подавляя стоны, гася ее смятение от произнесенных слов.

— Сделаю тебя Арьянми официально. Есть только один способ дать тебе это имя, не унижая — жениться, — прошептал он. — Сделать это надо срочно. Мама будет в шоке.

— Освободишь меня? — удивилась Беатрис.

Он лишь покачал головой:

— Одно другому не помеха. Просто у свободной жены есть право уйти, а у рабыни — нет. Так делают — я все узнал.

— Эритар, это звучит как чушь.

— Это звучит как верное решение, — сказал он. — К тому же, ты не можешь мне отказать. Так что твое мнение не важно. Как тебе мой способ сделать предложение?

Беатрис дернула скованными руками, пытаясь чуть переменить позу — колени давали о себе знать. «Моя» — еще стояло в ушах. «Возьму силой» — отдавалось в крови.

«Я безумна», — подумала Беатрис. — «Как же я собиралась быть женой Антари, моего нежного Антари? Такого любимого и такого чистого. Как я собиралась открыть ему эту тьму? Мог ли он представить, что мне сделает предложение Эритар, в мрачной темнице, пока я стою перед ним на коленях, голая, трясущаяся от страсти и воспринимаю невозможные вещи, как сладкую музыку».

— Так что скажешь, Беатрис?

— Ты не представляешь, что для меня значат твои слова, — светским тоном ответила она, добавляя голову тех самых сумасшедше-ироничных ноток, которые предшествовали ее диким и оскорбительным фразочкам.

— Беатрис, — предупреждая прошептал он, снова накрывая губы, чтобы только молчала.

Ему сложно далась откровенность. Было чувство, что раскрылся перед ней, и знал — для нее это повод нанести удар. Для Эритара они поменялись местами — он стоял на коленях с обнаженной душой, а она смотрела на него своими темными глазами, выбирая точку повкуснее, чтобы вонзить в нее острый стилет. Соединение их губ, ласка, возможно последняя между ними, давала отсрочку. Миг перед тем, сойтись в яростном поединке оскорблений и боли.

Ему было страшнее.

— Ты не спрашивал согласия, — ответила она, когда поцелуй стих.

— Но я хотел знать, как тебе идея, — он нежно провел ладонью по ее плечу.

— Момента романтичнее в моей жизни не было, Тар, — простонала она.

— Боюсь, что поцелуя недостаточно чтобы скрепить наш союз, — улыбнулся он, радуясь, что девушка не пустила в ход своих язвительных и ранящих слов.

— Тар, твою мать, нет!

— А ты знаешь, что я собираюсь делать?

— Нет, но я буду сопротивляться, — слабо шепнула она.

Эритар поднял ее за подбородок и, глядя прямо в глаза, сказал:

— Сопротивляйся. Хочу посмотреть, как далеко это может зайти.

С этими словами он расстегнул ошейник, давая силам Беатрис сконцентрироваться вокруг нее.

Девушка хлопнула ресницами, понимая, что тяжелые кандалы расстегнутся, как только у нее будет на то каприз, что волосы могут стать сухими и ухоженными, вознося ее соблазнительность на невероятную высоту. Она еще раз вспомнила Антари, еще раз встретилась взглядом со своим мучителем.

— Тар, — тихо произнесла она, не в силах продолжать.

Признание давалось ей нелегко. Девушка не поднимала глаз, лишь коснулась щекой его щеки, затем склонилась перед ним, медленно опускаясь вниз, пока мокрые волосы не оказались на полу у его ног.

— Будет как ты скажешь, — наконец, собралась она. — Делай, что пожелаешь. Я…

Он подождал продолжения, но не услышал ничего кроме тишины. Беатрис споткнулась о собственные мысли и не в силах была озвучить то, что пришло ей в голову.

Подождал еще немного. Девушка не шевелилась. Когда осторожно убрал волосы с ее лица, мягкие губы коснулись руки — поцелуй смирения и покорности. Сердце Эритара дрогнуло. Она не нападала, не освободилась, склонилась перед ним до земли. Не верилось в происходящее.

Аккуратно взяв за плечи, мужчина поднял ее, прижимая к груди. Нежность рвала его на части. Ему так хотелось ответной ласки, что кандалы упали с ее рук. Она воспользовалась обретенной свободой, порывисто обнимая со всей силой, пряча голову под его подбородок.

— Тар, — прошептала она и вдруг вздрогнула.

Было непонятно, что происходит, пока ее плечи не стали ритмично дрожать. Девушка плакала беззвучно, не выдавая себя всхлипами.

— Ты плачешь, потому что я тебя заставляю? — медленно произнес он, пытаясь уловить в ее поведении намеки и подсказки.

— Потому что я… — она глубоко вздохнула, собирая чувства под контроль. — Я…

— Беатрис, скажи, что происходит, — попросил он, понимая, что сердце глухо падает вниз.

Отпустить ее? Снова без нее жить? Если плачет, то как быть дальше? Делать несчастной? Запугать? Пороть, оставляя выступающую кровь на коже, пока не сорвет голос и не покорится боли и страху?

Нет.

Мужское сердце сильнее. Какой бы ни была его любовь,