Ее единственное желание - Гэлен Фоули

— Ну да, конечно, — понимающе прошептала она. — Какая я глупая! Я же видела изображения на храмовых стенах!

— Мм, — согласился он, кивнув.

— А что я при этом почувствую? — нерешительно пробормотала она.

Он нежно заправил ей за ухо длинную прядь волос.

— А ты хотела бы некоторую прелюдию, дорогая? Что-то вроде первого шага в неведомое?

— Д-да.

— Ложись на спину, — прошептал он, и доверие, с которым Джорджи немедленно подчинилась, потрясло его до глубины души. — Разведи ноги. Шире, — хрипло наставлял он, ложась на нее.

Хорошо, что он не успел снять брюки! Так безопаснее…

И все же голова кружилась от блаженства, когда он ощущал под собой ее тонкое теплое тело.

Она глядела на него с такой искренностью, таким сладостным, наивным изумлением, что Йен не мог отвести глаз от ее широко раскрытых кобальтово-синих очей.

Он еще ни разу в жизни не был в постели с девственницей.

Конечно, это должно было произойти в его брачную ночь, но иногда все оказывается не таким, как кажется на первый взгляд.

С другой стороны, будучи человеком светским, он был готов к тому, что Джорджиана окажется не девственной.

Он уговаривал себя не злиться и не сетовать, если обнаружится, что в прошлом она успела отдаться какому-то мужчине.

Нет, его это не оскорбит. На этот раз его не застигнут врасплох! Если он решил жениться, по крайней мере будет знать, во что ввязывается. В прошлый раз ему не было даровано этой милости. И с тех пор он не переставал об этом жалеть.

Но теперь, когда Джорджиана лежала в его объятиях, он всеми фибрами своего существа осознавал, что она чиста. Ее невинность написана на прелестном лице! Для нее эта ночь оказалась поистине ошеломляющим событием, а он был искренне растроган тем, что именно ему она решила подарить свою девственность.

Но и для него это новые впечатления…

Он обвел пальцем контур ее лица и пригладил брови. Обычно, когда он укладывал женщину в постель, это происходило совсем иначе. Все, чем он занимался с тщательно выбранными любовницами, было пустой демонстрацией равнодушной виртуозности. Спать с женщинами — такая же необходимость для здорового взрослого мужчины, как вода или еда.

Но Джорджи питала его душу и сердце, выпустив на волю бурю эмоций.

Он наклонил голову и нежно поцеловал ее. Она ответила на поцелуй. Ее реакция на ласки будила в нем желание защитить ее от всех остальных мужчин, которые могут воспользоваться се наивностью. Но они не посмеют коснуться ее, если будут знать, что она принадлежит ему.

— А теперь поднимай бедра, так чтобы они терлись о мои. Это еще больше увеличит наслаждение. — Он с трудом сглотнул, пытаясь сдержать себя. — Попробуй…

Она так и сделала.

Йен улыбнулся и закрыл глаза с тихим «ах-х-х», а она трепетала в безумном восторге от восхитительных ощущений, вызываемых каждым движением ее тела, наслаждаясь прикосновениями его голой груди и рук.

Он был теплым, и приятно тяжелым, и таким восхитительно упругим… весь — едва сдерживаемая сила…

— О, Йен, я с ума схожу.

Его тихий смех пощекотал мочку ее уха.

— Я твердо намерен этого добиться, — заверил он и, продев палец под бретельку сорочки, стащил ее с плеча Джорджи.

Он сжал ее грудь и начал ласкать. Сбросил с плеча вторую бретельку, стянул сорочку вниз, до талии, и стал покрывать ее грудь поцелуями. А когда стал ласкать соски, она провела ногтями по его голове и вниз, до самых плеч, слегка, игриво царапая его великолепную спину.

Он со стоном вновь завладел ее губами, и Джорджи наконец нашла ритм и раздвинула ноги еще шире, сжимая его бедрами. Ее бросило в жар, когда он поднял подол ее сорочки и проник ладонью под легкую ткань, явно вознамерившись ублажить ее, как в ту ночь, в молитвенной пещере.

Два пальца скользнули в нее, и Джорджи судорожно вздохнула. Но на этот раз она хотела подарить ему столь же незабываемые ощущения.

Набравшись храбрости, она потянулась к ширинке его брюк.

Йен замер.

Он едва дышал, когда она расстегнула его брюки и вытащила главный приз!

— О Боже, — пробормотала Джорджи, взяв в руки тяжелую плоть. Ее пальцы едва сомкнулись у основания. Она погладила его достоинство, не веря своим глазам. Какое огромное! — Йен, это просто гигант какой-то!

Он тихо рассмеялся и, немного поморщившись, закрыл глаза.

— Не волнуйся, я буду нежен. О Боже!

— Я все делаю правильно?

Йен так и не ответил. Но закрытые глаза и блаженное говорили сами за себя.

Он казался полностью поглощенным ее ласками. Любопытно, что он пульсирует в ее сомкнутой ладони!

— Боже, твое прикосновение, — выдохнул он, сжимая ее плечо. — Ямогу излиться в твою руку. Погладь меня. Погладь, Джорджиана! Мне так хорошо!

Его мольбы воспламенили ее. Она сделала, как он просил. Позволила ему показать, что нужно для того, чтобы удовлетворить его.

Его стоны восхищали ее, особенно когда струи густой белой жидкости вылетали из содрогавшегося фаллоса.

Она упивалась этими стонами, завороженная игрой мышц живота, когда очередной спазм сотряс его. Ее вел чистейший инстинкт, но волна разрядки, захлестнувшая его, оказалась заразительной, потому что она тоже затрепетала.

Сердце бешено колотилось. Она наклонилась и поцеловала его, когда он безвольно обмяк на простынях. Правда, сейчас она не знала, что делать со своей рукой, липкой и покрытой семенем.

— Поверить не могу, — вымолвил он наконец, — что ты отважилась на это.

— На что именно? — невинно осведомилась она и, улыбнувшись, слегка укусила его за шею.

Йен фыркнул и приподнял голову.

— Заставить меня потерять голову. Не могла бы ты принести мне полотенце, любимая?

— Где оно?

Йен кивнул в сторону умывальника. Лукаво усмехнувшись, она встала.

На самом деле Джорджи была в таком восторге, что хотела все немедленно повторить, но, намыливая руки, сообразила, что ему, возможно, необходима небольшая передышка.

Она вытерла руки и принесла ему полотенце. И когда Йен привел себя в порядок, оказалось, что он выглядит не только моложе, но и куда счастливее, чем несколько минут назад. И губы стали полнее. Более соблазнительными. Глаза под полуопущенными веками светились золотистым сиянием. Суровое лицо смягчилось.

Джорджи упала в эти новые, нежные объятия и подумала, что он стал еще красивее. Если только это возможно.

— Знаешь, — задумчиво протянул он, — полагаю, что мне это было нужно. Очень.

— Правда? Ты в этом уверен? — непочтительно хихикнула она.

— Не смей дерзить! — воскликнул Йен, опрокидывая ее на подушки. А сам встал на четвереньки и медленно пополз к ней, словно большой голодный тигр. Глаза его хитро блеснули. — Не думай, что я с тобой покончил, девочка моя!