Свадебное путешествие (СИ) - Крыжановская Елена Владимировна "Зелена Крыж"

Виола резко дёрнула плечом:

— Я нерасстраиваюсь, с чего ты взяла? Я полностьюнастроенана поиски и прекрасно знаю, что он не мог пропасть бесследно. Конечно, я молю Бога помочь ему, но и сама не собираюсь только сидеть сложа руки и ждать! Не волнуйся за меня!

И графиня Ориенталь спокойно пошла в комнату Амариллис, где разрабатывался план дальнейших действий.

"Слава Богу, не у нас, — думала она, поднимаясь на третий этаж. — Сидеть в кабинете Гиацинта или в нашей комнате, я не в состоянии!"

Амариллис созвала военный совет. Без возражений командование принял Натал Кливи`. Расследование, причём серьёзное, а не прогулку по городу, как ночью, надо начинать с порта. Туда, в конце концов, сводились все действия неизвестной банды.

Единственный вопрос: была ли площадь Ратуши началом отсчёта исчезновения Гиацинта или не касалась его, могли решить только улики. А их забрали в полицию. Ильм обещал вызвать друзей графа сегодня утром, а пока они обсуждали свои возможности. Горевать некогда: всех занимал вопрос, как спасти друга, и ни один, ни на секунду не собирался его хоронить.

В десять часов утра пришёл вызов в полицию. "Взрослых" очень просили не вмешиваться и не препятствовать действиям компании взявшейся за расследование, и мадам маркиза, герцог, почти вся труппа и с ними Фиалка, покорились решению ближайших друзей графа Ориенталь. Они предоставили "деткам" делать что им угодно и отдали себя полностью в их распоряжение.

Поэтому в полицейское управление явился не отец Гиацинта, а Виола, Амариллис и Розанчик. За это время Джордано и Натал должны связаться с командой "Дельфиниума", уже знавшей о несчастье, и начать розыск в порту.

Ильм ждал, что Матиола тоже придёт в управление, но ошибся. Тем не менее, обещал всяческое содействие её дочери — жене графа, и её друзьям.

Виола и Амариллис присели к столу в кабинете полицейского комиссара, который сейчас занял Ильм. Розанчик остался стоять. Его раздражали решётки на окнах и вооружённая охрана повсюду. Всё казалось, что Гиацинта арестовали эти люди, а он с девочками пришёл на свидание. У них с Виолой не так давно был опыт, когда приказ короля, равнодушные стражи, стены и решетки уже разделяли их с Гиацинтом, но в тот раз свиданий не разрешали. Паж беспокойно озирался по сторонам, никак не чувствуя в полиции защитников.

Молодые дамы были настроены куда более решительно. Виола сразу же потребовала протокол с места происшествия. Ильм показал им бумагу с описанием части площади с памятником, и что на ней нашли в четыре часа сорок минут сегодняшнего утра. Буквы расплывались перед глазами жены и подруги графа, и полицейский вслух прочитал им документ.

— Говорите, нашли троих мужчин? — встрепенулась Амариллис. — Кто они, вы выяснили?

Ильм покачал головой:

— Нет, мадемуазель. Достоверных сведений о них нет. Это портовые бродяги. Вероятнее всего, матросы, бежавшие или уволенные с какого-нибудь корабля.

— Все трое мертвы? — спросила Виола.

— Два трупа и один тяжело ранен. Его определили в изолятор при участке. Здесь же, в здании.

— Он может говорить? — Розанчик заинтересовался словами Ильма.

— Да, прекрасно может, — ответил полицейский. — Он ранен в живот, прямо скажем, брюхо у него вспорото от края до края, но рана поверхностная, никакие важные органы не задеты. Потерял много крови и очень ослаб, но ему сделана операция, и видимо, этот… тип будет жить. До суда, по крайней мере.

Виола хотела знать всё.

— Он в сознании? Его допрашивали? Принимал ли он участие в нападении на моего мужа?

— Он отказался давать показания, мадам. Наверняка за этим бродягой числится множество грехов, по нашей, полицейской части.

Розанчик вспыхнул:

— И вы не можете его заставить говорить? Тоже мне, полиция!

Шеф ливорнской стражи порядка недовольно посмотрел на молокососа, посмевшего так пренебрежительно отозваться о его ведомстве.

— Молодой человек, здесь участок, а не камера пыток времён инквизиции. С допросом раненого придётся обождать, хотя бы до вызова адвоката.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Виола перебила их, заглядывая через руку полицейского в лист протокола:

— А это что? "Вещественные доказательства"… Прочитайте нам.

Ильм перечислил вещи, найденные в карманах бандитов, обрывки одежды на мостовой, морской нож с откидным лезвием.

— Какой нож? — снова вмешалась Виола. Её раздражала обстоятельность и медлительность Ильма. Хотелось узнать всё немедленно и до конца.

Полицейский остановился и повторно просмотрел документ.

— Вот, небольшой нож с откидным лезвием, длиной около шести дюймов. Рукоятка чёрная, деревянная. Найден на мостовой на значительном расстоянии от всех трёх тел… Тут даны замеры в шагах, — пояснил он.

— Можно на него посмотреть? — спросил Розанчик.

Начальник полиции недоумённо пожал плечами:

— К чему? Это обычный старый нож, не кинжал, а так… Привозной, наверное, из Африки. У многих матросов и рыбаков есть похожие. Не думаете же вы, что такая бандитская штука могла принадлежать вашему мужу, графиня?

— Нет, не думаю, — спокойно ответила Виола. — Я в этом совершенно уверена! Принесите.

Ильм участливо посмотрел на молодую женщину — девочку, дочь его Матиолы. Она явно сходит с ума, бедняжка, но раз ей так хочется…

— Сержант Крапива,[1] — окликнул Ильм молодого стражника, стоящего у двери, — принесите из комнаты вещественных доказательств… — (он сверил по каталогу), — номер пятьдесят девятый! Это из сегодняшней партии. И прихвати лист экспертизы. Посмотрим, что за штука, — проворчал полицейский.

— Лист у вас, господин начальник, — возразил Крапива.

— Да? Ступайте, сержант.

Ильм порылся в папке, лежащей перед ним на столе, вздыхая, подошёл к полке стенного шкафа и снял другую подшивку документов.

— Угу, вот ваш ножик… Так… Чёрная ручка с инкрустацией, с пружиной, лезвие длиной в шесть дюймов, угу… — в полголоса читал полицейский.

Розанчик и его спутницы взволнованно ждали. Через минуту сержант принёс серый бумажный пакет с приклеенным номером 59 и положил его на стол перед шефом.

— Благодарю, сержант, — Ильм открыл пакет и на лист с описанием места происшествия с глухим стуком выпал небольшой деревянный брусочек. Розанчик глубоко вздохнул:

— Это он. Это его нож…

.

[1] крапива двудомная (Urtica dioica)

64.

Мог ли паж не узнать предмет своей многолетней зависти?

"Перочинный ножик", выглядел неслабо, но Гиацинт действительно много раз точил им перья и карандаши, ещё в Оранжерее на уроках, а потом при дворе. Мог Розанчик не узнать его? Нож, с чёрной полированной ручкой из эбенового дерева, с "трилистником" из трёх неровных осколков слоновой кости.

Паж протянул руку и осторожно взял "вещественное доказательство". Ручка с вырезанными выемками для пальцев была гладкой и холодной. Убрав пальцы с боковой прорези, Розанчик с усилием повернул тугое кольцо. Сбоку из щели вылетело лезвие — заточенное с одной стороны и с пилкой, похожей на рыбий скелет, с другой.

— Он самый, — улыбнулся Розанчик старому знакомому. — Второго такого нет.

Виола и Амариллис также не раз видели этот морской трофей у Гиацинта. Вчера утром муж чистил им Виолетте апельсины на завтрак, а она капризничала, не желая есть дольки и требуя разрезать апельсин на тонкие лучистые кружочки. Он и резал. А ночью…

Этот нож пока что единственный свидетель того, что случилось ночью. Виола расширенными глазами смотрела на лезвие абсолютно бурое от крови. Она потребовала прочитать данные по экспертизе.

— Вы официально подтверждаете, что эта вещь — собственность вашего мужа? — недоверчиво нахмурился Ильм.

— Да, подтверждаю, — заверила Виола.

Начальник был поражён, усы его топорщились от удивления, и он задумчиво пригладил их, прежде чем продолжать разбирательство: