Почти как «Бьюик» - Стивен Кинг

— И он не думал, что все было спланировано, — продолжал Эдди. — В том смысле, что «бьюик» — это не корабль, который отправляют за океан, или спутник, запускаемый в космос. В чем-то Керт даже не считал его реальным.

— Я вас не понимаю, — признался мальчишка.

— Я тоже, — согласилась с ним Ширли.

— Он говорил… — Эдди заерзал на скамье. Вновь посмотрел на то место, где стоял гараж Б. — Если хотите знать правду, он говорил об этом на ферме О'Деев. В тот день. Мы ведь провели там почти семь часов, прятались в кукурузе, дожидаясь возвращения этих двух ублюдков. Замерзли. Не могли включить двигатель, нагреватель. Говорили обо всем: охоте, рыбалке, боулинге, женах, планах на будущее. Керт сказал, что через пять лет намерен уйти из ПШП…

— Он так сказал? — у Неда округлились глаза.

Эдди кивнул.

— Время от времени мы все так говорим, парень. Наркоманы тоже говорят, что собираются соскочить с иглы. И я говорил ему, что хотел бы открыть частную охранную фирму в Бурге, а еще купить новенький «уиннибаго». Он сказал, что хочет пойти учиться в университет Хорликса, но твоя мать категорически против. Она считала, что их задача — дать высшее образование детям, а не ему. От нее ему крепко доставалось, но он ее не винил. Она ведь не знала, чем вызвано его желание учиться дальше, а рассказать он не мог. Вот так мы и добрались до «бьюика». Тогда он и сказал, я это очень хорошо запомнил, что мы видим его как «бьюик», потому что должны как-то видеть.

— Должны как-то видеть, — пробормотал Нед. Наклонился вперед, потер лоб двумя пальцами, словно у него разболелась голова.

— Мои слова, возможно, совершенно тебя запутали, но я понял, что он хотел этим сказать. Вот здесь, — и Эдди постучал себя по груди, чуть повыше сердца.

Нед повернулся ко мне.

— Сэнди, в тот день, когда вы устроили пикник, кто-нибудь предложил… — Он не закончил фразу.

— Предложил что? — спросил я.

Он покачал головой, посмотрел на остатки сандвича, сунул в рот.

— Не имеет значения. Не важно. Мой отец действительно вскрыл ту «летучую мышь», которую вы нашли в гараже?

— Да. После второго светопреставления, аккурат перед пикником в День труда.

— Расскажи парню о листьях, — подал голос Фил. — Ты об этом забыл.

И точно, я забыл. Не думал о листьях последние шесть или восемь лет.

— Сам расскажи, — возразил я. — Ты держал их в руках.

Фил кивнул, несколько секунд молчал, а потом начал рассказывать, громко и отчетливо, словно докладывал вышестоящему офицеру.

ТЕПЕРЬ: ФИЛ

— Второе светопреставление прошло во второй половине дня. Так? Керт идет в гараж и выносит клетку. Мы видим, что одной из песчанок нет.

Идут разговоры. Кто-то фотографирует. Сержант Скундист спрашивает, кто сейчас должен дежурить в будке.

Брайан Коул отвечает: «Я, сержант».

Остальные заходят в здание. Понятно? Я слышу, как Кертис говорит сержанту: «Я собираюсь вскрыть эту «летучую мышь», до того как она исчезнет, как все остальное. Вы мне поможете?» Сержант говорит, мол, почему нет, помогу, этим вечером, если у тебя будет такое желание. Керт спрашивает: «Почему не сейчас?», — и сержант отвечает:

«Потому что тебе надо закончить смену. Джон Кью надеется на тебя, парень, а правонарушители дрожат, услышав рев двигателя твоей машины». Так он иногда говорил, прямо-таки как проповедник.

Керт, он не спорит. Знает, что бесполезно. Уходит. Около пяти часов входит Коул и зовет меня. Просит понаблюдать за гаражом, пока он сходит в сортир. Я, разумеется, соглашаюсь. Иду к гаражу. Заглядываю внутрь. Ситуация нормальная, чистая пятерка. Температура поднялась на один градус. Я иду в будку. Решаю, что там очень уж жарко. На стуле лежит каталог «Л.Л. Бина»[38]. Я собираюсь его взять. Протягиваю руку и тут слышу какой-то скрежет, а потом глухой удар.

Такие звуки обычно раздаются, когда открываешь защелку и пружина очень уж сильно отбрасывает крышку багажника. Я выбегаю из будки. Спешу к окнам. Багажник «бьюика» открыт. Поначалу мне кажется, что из него вылетают обугленные кусочки бумаги. Кружатся, словно подхваченные вихрем.

Но пыль на полу лежит неподвижно. Ее вихрь не поднимает.

Движется только воздух, который вырывается из багажника.

Я вижу, что кусочки бумаги больно уж одинаковые, и решаю, что это листья. Потом выяснилось, что я не ошибся.

Я достал из нагрудного кармана блокнот. Шариковой ручкой нарисовал один из листочков:

— Похоже на улыбку, — прокомментировал парнишка.

— Как чертова улыбка, — согласился я. — Только не одна.

Сотни. Сотни черных улыбок кружились в воздухе. Некоторые падали на крышу «бьюика». Другие — обратно в багажник. Большая часть — на пол. Я побежал за Тони. Он принес видеокамеру. Лицо залила краска, он бормотал: «Что теперь, что потом, какого черта, что теперь?» Что-то в этом роде. Вроде бы забавно, но тогда мне так не казалось, можете мне поверить.

Мы посмотрели в окно. Увидели, что листья разбросаны по бетонному полу. Их много, совсем как на лужайке после октябрьского сильного дождя с ветром. Но они уже начали скукоживаться по краям. Стали меньше напоминать улыбки и больше — листья. Слава Богу. И черными они не остались.

Стали светлеть прямо у нас на глазах. И утончаться. Тут подошел Сэнди. На фейерверк он не успел, а вот листопад застал.

Сэнди сказал: «Тони позвонил мне домой и спросил, не смогу ли я приехать к семи вечера. Сказал, что он и Керт собираются заняться одним делом, в котором я, возможно, захочу поучаствовать. Я не стал ждать семи. Приехал сразу. Из любопытства».

— Любопытство — не порок, — вставил Нед. Голос так похож на отцовский, что у меня по спине побежали мурашки. И посмотрел на меня. — Пожалуйста, продолжайте.

— Больше добавить особенно нечего. Листья становились все тоньше. Я могу ошибаться, но думаю, мы видели, как это происходило.

— Ты не ошибаешься, — заверил Сэнди.

— Я очень разволновался. Ни о чем не думал. Побежал к боковой двери. Вдруг Тони бросается за мной. Хватает меня за шею. «Эй! — говорю я. — Отпустите меня, отпустите, вы же полиция, а не бандиты!» А он говорит, чтобы я эти шутки оставил для концерта самодеятельности. «Дело серьезное, Фил, — говорит он. — У меня есть основания предполагать, что один мой патрульный уже стал жертвой этой чертовой хреновины. И я не хочу терять второго».

Я отвечаю, что обвяжусь веревкой. Очень мне уж хотелось добраться до листьев. Не могу вспомнить почему. Он говорит, что не пойдет за этой чертовой веревкой. Я говорю, что сам схожу за этой чертовой веревкой. Он говорит:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});