Бизнес – класс - Всеволод Данилов

Лоб Мясоедова покрылся испариной.

– Эх, Салман Курбадович. Кому доверились? Уйду, раз гоните. Только с кем останетесь? С этими?! – он презрительно описал круг пальцем. – То-то они вам наработают. Оглянуться не успеете, как месторождение из-под вас вынут и под банчок свой подложат. Вот тогда и вспомните о верном псе, да поздно будет.

И, безысходно махнув рукой, вышел, стараясь ступать бодро.

Встревоженные взгляды оставшихся были устремлены на президента компании. Лишь Калерия Михайловна упорно пыталась втиснуть ему приготовленный валокордин.

– Да убери эту пакость! – Фархадов раздраженно отбил ее руку. Насмешливо оглядел остальных. – Что разглядываете? Перепугались, небось, что не на вас поставлю? Ладно. Как это говорят? Из глаз долой, из сердца вон? Выбор сделан. Назад хода нет. Пробуйте. Я поехал домой. Подготовите подробный план – мне на утверждение.

Сделав шаг, остановился.

– Казбек, с сегодняшнего дня Ларисе выделить охрану… И этому тоже, – острый палец уперся в Коломнина.

Следом за Коломниным в «предбанник» вышел Резуненко.

– М-да, нашел, чем уесть Деда, сволота, – пробормотал он. – Прямо под дых махнул.

– Это ты насчет «железки»?

– Само собой. Дед потому и сник, что и впрямь по сути своими руками власть над ключевой точкой отдали.

– Так, может, можно вернуть? – вскинулся Коломнин.

– Если бы так. Но чечены, во что вцепились, того не отдают, – Резуненко увидел, что собеседник нетерпеливо ожидает разъяснений. – А, так ты же еще до этого не доехал. На узкоколейке давно чеченская группировка заправляет. – Но как они там оказались, если «железка» строилась по инициативе «Нафты»?

– Тимур привел, – мрачно объявил Резуненко.

– Тимур?! – Коломнин не смог сдержать изумления. И это почему-то рассердило Резуненко.

– Да, Тимур! Чего вылупился? Там же народец знаешь, какой собрался? Оторви и брось. Потом менты с поборами подъезжать начали. А чечены взялись порядок навести. Вот Тимур и решил, чем самим воевать, так лучше чужими руками. Вот и!.. – он собрался смачно выругаться, но из Фархадовского кабинета вышла Калерия Михайловна. И это его остановило. – А, чего теперь воздух трясти?

– Погоди, – Коломнин был искренне озадачен. – Но Тимур, насколько я успел понять, был человеком вменяемым. А вязаться с мафией – это же стремно.

– А наш бизнес вообще стремный. Хотя пытался я его предупредить. Но Тимур, он же заводной был. По части упрямства в папашу пошел. И, если надо было переть буром, то – буром. Надо смести – сметал, – Резуненко подметил неодобрительный взгляд, что бросила на него прислушивавшаяся к разговору секретарша. – А что ты в самом деле хотел? Быть возле нефти и не измазаться – такого не бывает.

И, коротко кивнув Калерии Михайловне, вышел в коридор.

Коломнин был озадачен. Хотя что в самом деле ожидал он? До сих пор он знал о Тимуре со слов вдовы, отца. Отсюда эдакий сусальный образчик благочиния. Но ставить на ноги нефтяную державу – труд не для ангелочков.

Внезапная мысль заставила Коломнина выскочить вслед за Резуненко.

– Послушай, Виктор, – он придержал Резуненко за локоть. Убедился, что поблизости никого нет. – А убийство Тимура, не могли чечены?..

– Все так думали, – не удивился вопросу Резуненко. – Многие и до сих пор считают. И Фархадов тот же. Потому всю работу с «железкой» на Мясоедова и переложил. Вроде как мараться не хотел.

– А ты сам как?

– Не исключено, конечно. Ведь пока Тимур был жив, он их в руках держал. И реальной власти не отдавал.

– Так тем более!

– Тем менее! – огрызнулся Резуненко. Было заметно, что мысль эта и самому ему не давала покоя. – Больно тонкая комбинация образуется. Ведь чтоб акции на себя переписать и свою команду поставить, мало было Тимура завалить. Должно было после его смерти все срастись. И чтоб Салман Курбадыч с инфарктом свалился, и чтоб Мясоедов, паскуда эта, провалил все, что можно. Короче, чтоб компания в безнадзоре оказалась. Могли они все это просчитать? Полагаю, вряд ли.

И вместо прощания с чувством нахлобучил косматую шапку на косматую гриву.

В один из первых мартовских дней в кабинет Коломнина негромко постучались. Зашедший перед тем Богаченков удивленно обернулся: по банковской привычке Коломнин держал двери приоткрытыми, – все желающие могли зайти без стука с любой проблемой. И желающих таких становилось все больше и больше. Что вызывало справедливые нарекания со стороны финансового директора Шараевой: бесконечные пустые визиты отвлекали Коломнина от главной задачи. Но сам он слишком привык к такому стилю в банке и отказываться от него не желал. Кроме того, подобная доступность приносила и дивиденды: за время доверительных бесед ему удалось узнать об изнанке компании то, что невозможно выяснить и за годы сидений на совещаниях.

– Войдите, – удивленно пригласил Коломнин, когда в приоткрытую дверь постучали вторично: мягко, будто подушечками пальцев.

Зазор чуть увеличился. И в нем образовалось сияющее радушием, хотя и заметно смущенное лицо Мясоедова. В последние дни Мясоедов в компании почти не бывал, дожидаясь расчета. На просьбы помочь разобраться в оставляемом наследстве, отвечал ехидно, что-нибудь вроде: «Вы же все умные. Сами разберетесь». Тем более неожиданен показался и сам визит, и робость визитера.

– Не помешал? – Мясоедов огляделся. – Неуютно у тебя что-то, Сергей Викторович. Для твоего уровня обстановочка несерьезная. Дай команду перенести из моего кабинета диван, телевизор. Мишура, а – облагораживает.

– Да нет, не стоит. Сплю я в пансионате. Там же и телевизор. Хотя времени на него, признаться, не остается. Да вы садитесь. Дивана, правда, нет. Но стул свободный – завсегда.

Мясоедов глазами значительно покосился на Богаченкова. Но Коломнин намек проигнорировал. Более того, сделал знак Богаченкову остаться: разговаривать с двуличным Мясоедовым было надежней при свидетелях.

– Я чего пришел-то? – Мясоедов вздохнул. – Решил, что неправильно это – вовсе отстраняться. Сначала, конечно, разобиделся на Салман Курбадовича. А потом подумал: разве чужое все? Разве мало моего труда здесь? Не хочется, чтоб прахом пошло. Правильно думаю, нет?

Коломнин ждал, пытаясь сообразить, к чему клонит нежданный визитер.

– Дошло до меня, что ты письма покупателям конденсата разослал, что от их услуг отказываешься.

– Стало быть, уже получили, – прокомментировал оживившийся Богаченков.

Мясоедов хмуро покачал головой.

– Получили, конечно. Только повода для веселья не вижу. Чему радоваться? Они с нами много лет работают.

– Два, – уточнил Богаченков.

– Два в нашем бизнесе – тоже много, – Мясоедов будто ненароком повернул стул так, что Богаченков оказался за его спиной, – отсекая его тем от разговора. – Люди привыкли. Компания привыкла. Опять же у них устоявшиеся отношения с одноклейкой. Все отлажено. – Да это мы все как будто на совещании проговорили, – любезно припомнил Коломнин. – К чему опять возвращаться?

– Потому что хочу от ошибки роковой уберечь. Ты же деловой человек, Сергей Викторович. Зачем так сразу ломать? Хочешь менять условия в свою пользу? Да, можно. Когда сильным станешь. Можно и теперь. Только аккуратно. Но – ломать зачем? Люди ведь. Интересы там. Давай переговорю с тем же «Магнезитом». Изменим цены. Разумно, конечно.

– Разумно и изменили, – Коломнин протянул ему прайс-лист с последними, утвержденными накануне у Фархадова отпускными ценами.

При виде их Мясоедов аж зацокал:

– Думаешь, если арифметику выучил, так и всю математику превзошел? Да кто такой скачок выдержит? Надо плавно. Половину хотя бы. Тоже трудно. Но – ко мне прислушиваются – переговорю, добьюсь.

– Не будет никакой половины, – Коломнин, потянувшись, отобрал у него прайс-лист. – А будет эта цена.

– Глупые вы все-таки люди, – Мясоедов не погнушался развернуться, так, чтоб охватить взглядом и Богаченкова. – Пришли, поломали. А дальше?

– А дальше в компанию пойдут нормальные деньги, – Коломнин намекающе придвинул к себе распухшую от бумаг папку.

– Ой ли? – Мясоедов поднялся. Любезность Коломнина произвела на него самое негативное впечатление. – А я иначе полагаю: нельзя разорить осиное гнездо и чтоб не покусали.

– Ничего. Бодягой подлечимся.

– Так это смотря скольких разорить. А то ведь и насмерть, – и Мясоедов, коротко кивнув, вышел.

– А казачок-то засланный, – хмыкнул Богаченков. – Похоже, приходил делегатом. – Похоже. И, кажется, нам объявлена война. Стало быть, мы на верном пути, – беззаботно подтвердил Коломнин. – Чую, не миновать нам хорошей драчки.

Богаченков поднялся, значительно одернул пиджак. – Сергей Викторович, вынужден официально заявить: если завтра же вы не согласитесь взять себе телохранителя, я лично пойду к Ларисе Ивановне. Пока беды не случилось.

– Тьфу на тебя.