Кукловод - Андрей Некин

Острые, яростные глаза его сузились в две мелкие щелочки, будто башенные бойницы, готовые к жестокой осаде. Плечи раскрылись двумя могучими стволами, подогнулись ноги, — ему бросали вызов. Сейчас он пойдет в атаку, но вдруг:

— М?… — прерывает напряженную тишь голос Оциуса Сириуса.

— Да?… — спрашивает он сам себя, слегка всхлипывая.

— Подать меню?… — предлагает Оциус незримому собеседнику. — Отчего бы Хозяину не закусить младшим из огров? В бою от него пользы немного — Сириус разговаривал сам с собой вслух, обращаясь к кому-то в далекой темной глубине. Его губы стоят на месте, но это не является помехой для беседы с уважаемым господином. — Мясо излишне глупого орка тоже неплохо скрасит ваш голод, м? Хозяин?… Взгляд человека, оценивающе пробежался по орку, будто взвешивая на глазок сколько весит зеленая туша:

— Слышите? — спросил дьявольский лев, — Хозяин говорит: для обеда и гномы сгодятся. Оциус Сириус открыто поднял гладий, вставая в защитную стойку.

Правая рука по оббыкновению оставалась свободной. Она сама по себе была оружием. Вторым мечом, о котором противники догадывались лишь в самый последний момент… Здесь тесно для размаха дубиной, или топором, значит у него преимущество. Без всякого страха, он ожидающе смотрел на диких спутников. Ведь его обед не так уж важен, как обед хозяина. А он голоден. Хозяин всегда голоден. И гномы попятились. Младший брат огров безмолвно советовал старшему что-то на ухо. Они отодвинулись, увеличив дистанцию. И никому не слышен их молчаливый диалог: «Дьявольский лев. Ты был прав, Старший Дро. Надо было прибить во сне». «Лев никогда не спит, Младший. Большая ошибка. Во сне духи убиенных жрут его заживо». Лишь орк зловеще рычал, — его обычная реакция, что на гром грозы, что на стражей, а иногда и на собственную неуверенность. Но потом… все стихло. Так что в пору крутить пальцем в ухе, проверяя глухоту. Иногда так бывает в самом сердце океанского шторма. Когда гнущиеся мачты распрямляются, паруса вяло обвисают мешками, а капитан спешно проверяет карты. Не закинуло ли корабль чудесным образом в спокойную бухту, и не пересечена ли граница ведомого мира? Задраенный люк паровоза открыли сообща. Града не было. Как не было ни ветра, ни молний. Ни даже вечного мороза. Чернеющие тучи сдавали оборону, тут и там яркие полосы света ворвались в долину, словно в огромной комнате просто открыли окна.

— Гррр-рр-рх?

— Не может быть, господа! — кричит Феррит Кружка, бесстрашно ступив на землю, — В долине четвертого полюса! Солнце во время зимы!

Тышшы лет такого не бывалось! Seflaxus! Сила гор помогает добрым гномам…

* * *

Серая молния вервульфа, бежавшего из театра боя, вскрывает тугую аэру. Ему удалось. Полнолуние говорит с ним. Он перекинулся полярным волком, и радостно грызет мороз и тьму своей открытой пастью.

Виляющий ветер подобен собачьему хвосту, лишь ласкает его бока прохладой, а не превращает в льдину, как любое другое создание, ведь он бежит с такой же скоростью, и тем самым является частью тела того ветра. И тьма туч больше не смущает его. Ему не нужен свет. Надежнее всякого компаса, звериное чутье ведет его вперед. Осталась позади каменная сторожка смотрителя железной дороги, ничтожные люди обречены в ней на морозную смерть. Но ему нет до того никакого дела. Сверху висят безжизненные дирижабли. Вьюжная госпожа пришла слишком резко. Иные не успели набрать высоту и промерзли до основания уже в полете. Он стремительно пересекает долину. Но что-то не так. Граница зимы пересечена слишком быстро. Уже у ближних ущелий тучи рвутся на части, не могут удержать власть над аэрой четвертого полюса. Свет прорвал могучую блокаду.

Полярный волк воет, будто это его тело порвано в клочья ударами света. Вот почему стая ушла отсюда. Словно они знали, что великой снежной госпоже не долго осталось. Задрав глотку вверх, он протяжно завыл.

* * *

За окном ревел полярный ветер. Казалось он разметет каменные стены в мелкую щепу, дай ему только время.

— Нет вы видели это? — восторгался Рю, потешно размахивая руками в разные стороны, находясь в столь непривычном состоянии крайнего возбуждения. Он ходил взад-вперед, подпрыгивая.

— Нет, ну вы видели это? Какой выстрел, какая мощь! — сверкал глазами из-под бинтов воин. — И этот парень выстрелил из огненной палки стоя! Какая сила! Сколько же он ест? Какой выстрел! Он верно ест больше тролля..

— Заткнись ты, — стонала Миледи Реле, трясясь от холода на куче соломы. Правое ухо миледи жутко обожжено. Почернело и медленно сочится кровью. Волосы спеклись и пахли гарью. На шее волдыри, на щеке ожоги поменьше, но верно тоже останутся с ней на всю жизнь.

Миледи плакала. Но тем не менее находила в себе силы чуть ли не кричать: «Вы знаете что вам будет за похищение ректора? Вас четвертуют! Вас сварят в кипящем масле!», говорила она, срываясь то и дело на слезы. Но вскоре затихла, устав и согнувшись в клубок. В избушке было ужасно холодно. Пол и двери покрывались инеем.

Ветер проникал в щели. Костер, разложенный без всякой печки на землянном полу, еле тлел и почти не давал тепла. Эльфийские принцесса и фрейлина прижались друг к другу, пытаясь согреться.

— Мы здесь умрем, Госпожа, — спокойно прошептала Эль. Но госпожа лишь крепче прижала ее к себе.

— Вьюжная неделя скоро кончится, — сказал Рю, наконец присев. — Не бойтесь, глупые эльфы. Вот, — протянул он уже дымящуюся курительную палочку, — Она специальная. Она поможет. Спасает от холода и любой другой беды. Любое несчастье. Совсем любое превращается в смех. Это совсем настоящая магия, а не ваши эльфийские фокусы. Ни Аль ни Эль не были сторонниками варварской привычки людей. Но что-то в голосе Кью-Рю подействовало на них убеждающе. Они по очереди вдохнули синеватый дым, громко закашлившись.

— Мы точно умрем, — хихикнула эльфиская принцесса.

— Ваша правда, госпожа, — утвердительно подмигнул им Рю. Эль звонко засмеялась и даже миледи, до которой дошел лишь горький дымный аромат, едва слышно издала странный смешок. Ей вдруг все показалось таким легким-легким, избушка теплой и даже эльфы — не глупыми аборигенками, а прекрасными созданиями леса.

— Что ты подмешал в табак, грязный ублюдок? — не в силах сдержать улыбку только и успела спросить Миледи, теряя последние остатки логики. Без всякой причины они смеялись битый час, и так и заснули, обнявшись на куче соломы. Так было теплее. Рю же насмешливо улыбался. Этот особый торт табака он выменял у северных орков. Вот она, магия! Вьюга меж тем успокоилась, а костер разгорелся. Сладко потянувшись, Рю оттолкнул девушек ближе к огню, поглубже зарываясь в солому.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});