Сводный Тиран - Вероника Царева

как сердито она это говорит.

Я решаю дать ей остыть. Я не хочу ломать ее слишком быстро. Я собираюсь растянуть удовольствие, сделать так, чтобы было как можно больнее.

Глава тридцать третья

Он…

— Хорошо, я подожду тебя в твоей комнате. Но, перед тем как выйти убедись, что ты достаточно хорошо помылась, ведь я все равно трахну тебя, — говорю я, хотя и уверен, что она более чем серьезно настроена отказать мне.

Жаль, мне очень хотелось бы воспользоваться ее телом сегодня, но я не собираюсь ее принуждать. У меня есть другие способы снять напряжение, не причиняя ей боль.

Вернувшись в ее комнату, я оглядываю пространство, пытаясь найти что-нибудь интересное. Мой взгляд зацепляется за ее ноутбук, стоящий на столе. Какая удача. Я прохожу через комнату и открываю его, удивляюсь ее глупости, когда понимаю, что она его не запаролила. Похрустев костяшки пальцев, я ухмыляюсь как придурок и начинаю листать папки на экране, останавливаясь на той, где написано "Домашнее задание".

Я открываю ее и удаляю все до единого файлы в ней. Затем я нажимаю на значок корзины в углу и очищаю ее, убедившись тем самым, что она не сможет восстановить ни одно из своих докладов и рефератов.

Удовлетворенный своей работой, я закрываю компьютер и сажусь на кровать, расположившись на ней так, словно я хозяин этого места. Мне не приходится долго ждать и уже скоро она выходит из ванной, бросая на меня гневный взгляд, наполненный огнем ненависти.

— Я сказала тебе убираться, Кость, и я это серьезно. Если будешь продолжать издеваться надо мной, я поговорю об этом с мамой.

Ее угроза смешит больше всего. Я открываю рот, чтобы ответить, когда она вдруг сбрасывает полотенце, стоя перед комодом. Блядь. Мой член встает на дыбы, вырастая как сорняк за секунду. Я смотрю на ее гладкую попку и представляю, как вхожу в нее сзади. Она начинает натягивать на себя одежду, и в этот момент я, наконец, снова чувствую, что моя голова начинает работать.

Проглотив возбуждения, я спрашиваю:

— Это угроза?

Она на полсекунды поворачивается ко мне лицом, ее глаза горят в моих, и я вижу все страдания, всю печаль, которую я ей причинил.

— Это не угроза. Это обещание.

Затем, не говоря больше ни слова, она выходит из комнаты. Что за… Кем она себя возомнила? Мой рот так и остается открытым от удивления, я как рыба выброшенная из воды. Она не имеет права так со мной разговаривать…

Я откидываюсь на ее кровать, ожидая ее возвращения, но через несколько минут любопытство берет верх, и я встаю, чтобы поискать ее. Я осматриваю кухню, гостиную и даже двор, но нигде ее не вижу. Может, она ушла? Хотя она не взяла с собой ни кошелек, ни ключи, когда выходила из спальни.

Вздохнув от разочарования, я говорю себе, что она, скорее всего, прячется от меня. Я уже готов взять ключи и направиться к Герману, когда слышу голоса, они слабые, но доносятся через дом, как тихий порыв ветра, проникающий в открытую форточку. Кажется, что они доносятся из кабинета моего отца, расположенного дальше по коридору.

Голос Леры влетает в мои уши, он мягкий, неуверенный и по какой-то странной причине цепляет меня за душу. Моя челюсть напрягается, а сердце бешено колотится глубоко в груди. Я знаю, что не должен этого делать, что мне следует действовать в соответствии со своими планами, но я не могу. Что-то заставляет меня идти по коридору, как будто я должен услышать, что она говорит. Остановившись в нескольких сантиметрах от двери, я прислоняюсь к стене.

Дверь не закрыта до конца, что позволяет мне отчетливо слышать их разговор.

— Я не понимаю, почему вы не можете сказать Косте правду. Это было очень давно, и с тех пор все так изменилось. Пожалуйста, просто скажи ему как было на самом деле.

Растроганный голос Леры доносится до моих ушей.

— Я ничего ему не скажу.

Раздается голос отца.

— Он винит меня. Он ненавидит меня за это, — тихо признается Лера.

Конечно, я виню ее… она лгунья…она разрушила нашу крепкую семью…выставила меня вором.

— Ну, это потому, что это действительно твоя вина. Какой ребенок в таком возрасте приходит в комнату родителей посреди ночи? Если бы ты не пробралась туда… если бы ты осталась в своей комнате…

Мой отец прерывается.

— Я понимаю, но это была лишь глупая игра, и да, я должна был уже спать той ночью, но вы не можете перекладывать вину за то, что случилось, на меня.

— Конечно, могу, ведь это ты рассказала своему отцу. Если бы ты держала язык за зубами, мне не пришлось бы врать своему сыну. Как я вижу, во всем этом есть и твоя вина.

Я моргаю, воздух замирает в моих легких, и на мгновение я задумываюсь, реально ли это. Или это все какой-то кошмар. Неужели он солгал мне?

— Это у вас были шуры-муры, — огрызается Лера, и я слышу, как мой отец хлопает чем-то по столу.

— Ты больше никогда не будешь об этом вспоминать. С этого момента ты будешь держать язык за зубами о том, что видела той ночью, или ты вместе с матерью вылетишь отсюда пинком под зад, будете последний хуй без соли доедать. На улице. Без гроша в кармане. Ты меня поняла?

Голос моего отца гремит по комнате, и я чувствую себя так, будто меня только что с ног до головы облили говном.

— Замечательно, — говорит Лера, ее голос дрожит, как будто она близка к тому, чтобы заплакать.

Я не могу дышать. Я не могу пошевелиться. Я блядь ничего не могу сделать, настолько сильно меня ошарашило услышанное. Мгновение спустя дверь кабинета открывается, и оттуда выходит Лера, ее голова низко опущена, глаза устремлены в пол.

Она шагает в мою сторону, но замечает только тогда, когда почти налетает на меня. Я хочу, чтобы она ударила меня, причинила мне боль, ранила меня своими словами, сделала все то, что я сделал с ней. Я долбаный мудак, и я не сомневаюсь, что теперь она меня ненавидит. Все это время она говорила правду… она говорила правду, а мой отец подло лгал. И продолжает лгать.

Она поднимает голову, и наши глаза встречаются. Я смотрю в ее наполненные слезами глубокие голубые глаза и забываю, как дышать.

В груди болит. Я подвел ее.

Глава тридцать четвертая

Она…