Остров - Олдос Хаксли

– Неужели не соблазняет? – спросил Виджайя, обратившись к Муругану.

Заметно переигрывая в роли скучающего, умудренного опытом взрослого мужчины, у которого есть дела поважнее, чем наблюдать за детскими играми, Муруган передернул плечами:

– Нисколько.

Он отошел в сторону, уселся на сильно побитого непогодой, вырезанного из камня льва, достал из кармана американский журнал с безвкусно пестрой обложкой и принялся читать его.

– Что за литература? – спросил Виджайя.

– Научная фантастика. – В ответе Муругана отчетливо слышался пренебрежительный вызов чужому мнению.

Доктор Роберт рассмеялся:

– Что угодно, лишь бы не смотреть в лицо Реальности и Факту.

Сделав вид, что не расслышал его слов, Муруган перевернул страницу и продолжил чтение.

– Они знают свое дело, – прокомментировал Виджайя, наблюдая за спуском юного скалолаза. – Каждую группу возглавляет опытный восходитель, который прокладывает маршрут, – добавил он. – Вы можете видеть их руководителя за дальним выступом расщелины в тридцати или сорока футах выше. Там вбита крепкая скоба, сквозь которую пропущена веревка. Даже если вся группа случайно упадет, никто из них не пострадает. Они все в полной безопасности.

Широко расставив ноги на выступы в скале по обе стороны расщелины, лидер группы раздавал указания и подбадривал отстававших. Когда первый из мальчиков приблизился, он уступил ему свое место, а сам спустился еще на двадцать футов ниже, снова нашел надежную площадку и издал трель йодля. В точно таких же башмаках и брюках, как и у него, из-за выступа скалы появилась девочка с волосами, завязанными в «конские хвостики», и тоже перебросила тело через край, приступив к спуску вдоль расщелины.

– Превосходная выучка, – похвалил Виджайя, следя за ее действиями.

Между тем из приземистой деревянной постройки у подножия скалы – по всей видимости, тропического варианта альпийской хижины – вышла большая группа подростков, чтобы посмотреть на происходившее. Как объяснили Уиллу, это были члены трех других групп, сдавшие свой экзамен по горному восхождению чуть раньше.

– Вы присуждаете лучшей из групп какой-нибудь приз? – спросил Уилл.

– Нет, здесь никто не соревнуется за трофеи, – ответил Виджайя. – Это не состязание, а скорее испытание.

– Да. Именно испытание, – добавил свое пояснение доктор Роберт. – Одна из первых стадий инициации. Важный этап перехода из детства в юность. Испытание, которое помогает им лучше понять мир, в котором им предстоит жить, познать вечное и вездесущее соседство смерти, научиться принимать самые необходимые меры предосторожности. А вслед за испытанием следует откровение. Через несколько минут все эти мальчики и девочки получат первую возможность почувствовать воздействие лекарства мокша. Они примут его все вместе, а в храме пройдет религиозная церемония.

– Что-то вроде христианской конфирмации?

– Конфирмация – это не более чем порция теологических рассуждений. А благодаря мокше наша церемония включает в себя реальный религиозный опыт, нечто ощутимое.

– Реальные ощущения? – покачал головой Уилл. – Разве это возможно? Хотелось бы мне в это поверить.

– Вам никто не предлагает просто поверить, – сказал доктор Роберт. – Реальность не предположение, а фаза вашего существования. Мы не внушаем нашим детям никаких религиозных идей, как не заставляем поклоняться несущим эмоциональный заряд символам веры. Когда для них наступает срок приобщиться к великой истине религии, мы сначала заставляем их подняться и спуститься по отвесной скале, а потом даем четыреста миллиграммов откровения. Два живых и непосредственных приобщения к реальному опыту, из которых любой мало-мальски сообразительный школьник сам сделает вывод о том, что есть что.

– И не забывайте о проблеме власти, которую мы только что обсуждали, – сказал Виджайя. – Восхождение на скалу – это урок наглядной, прикладной морали. Одно из средств профилактики проявления дурных наклонностей, предотвращение стремления осуществить на практике подспудное желание помыкать другими людьми.

– Значит, моему папочке следовало не только рубить деревья, но и заняться альпинизмом.

– Над этим можно даже посмеяться, – согласился Виджайя, причем с готовностью рассмеялся сам. – Но все равно никуда не деться от факта, что это приносит результат. Срабатывает. Лично я совершил самое первое и самое последнее восхождение, борясь в буквальном смысле с тучей обуревавших меня отвратительных искушений, которые заставили бы меня растрачивать силу попусту или во вред окружающим – а сила во мне немалая. Но и дурные побуждения казались не менее мощными, – добавил он.

– Я вижу только одно большое «но», – сказал Уилл. – В процессе восхождения, подальше от искушений вы можете упасть и…

Внезапно он вспомнил о случившемся с Дугалдом Макфэйлом и осекся.

Фразу за него закончил доктор Роберт.

– Можете упасть, – сказал он медленно, – и разбиться насмерть. Дугалд отправился в горы один, – продолжал он после небольшой паузы. – Никто не знает, что произошло. Тело нашли только на следующий день.

Они снова надолго замолкли.

– И вы по-прежнему считаете это хорошей идеей? – спросил Уилл, указывая своей бамбуковой тростью на крохотные фигурки, с напряжением преодолевавшие спуск по отвесной и почти гладкой скале.

– Да, я по-прежнему считаю это хорошей идеей, – ответил доктор Роберт.

– Но бедная Сузила…

– Да, бедная Сузила, – повторил доктор Роберт. – А еще бедные дети, бедная Лакшми, бедный я сам. Но если бы у Дугалда не вошло в привычку рисковать своей жизнью, мы все могли стать столь же бедными, но совсем по другой причине. Лучше играть с опасностью и погибнуть самому, чем подвергать риску жизни других людей. Пусть не погубив их в буквальном смысле, но по меньшей мере сделав их глубоко несчастными. Причинять им боль, потому что ты по натуре агрессивен, но слишком предусмотрителен или невежествен, чтобы дать выход агрессии на краю пропасти. А теперь, – сказал он, резко сменив тон, – я бы хотел показать вам вид на окрестности.

– Мне бы хотелось пока пойти и поговорить с теми мальчиками и девочками, – произнес Виджайя и направился к группе, стоявшей у подножия красной скалы.

Оставив Муругана наедине с его научной фантастикой, Уилл последовал за доктором Робертом мимо рядов колонн и через широкую каменную платформу, окружавшую храм. На одном из концов платформы располагался небольшой, покрытый куполом павильон. Они вошли в него, приблизились к широкому окну без стекла и посмотрели наружу. Поднимаясь к самой линии горизонта, уподобляясь прочной стене из нефрита и лазурита, лежало море. Прямо под ними, у подножия отвесной скалы высотой в тысячу футов простиралась зелень джунглей. А позади джунглей чередованием выступов и ложбин по вертикали, а по горизонтали – рукотворных террас с многочисленными полями склоны горы постепенно переходили в широкую равнину, на дальнем краю которой между пространством, занятым обширными садами и усаженным пальмами пляжем, протянулся внушительных размеров город. Видимый целиком с этой верхней точки, он напоминал тщательно прописанную картину городов, какими их изображали средневековые иллюстраторы рукописных часословов[55].

– Это Шивапурам, – сказал доктор Роберт. – А тот комплекс зданий на холме за рекой – наш великий буддийский храм. Он чуть постарше Боробудура, а скульптуры не уступят в утонченности тем, что встречаются в Дальней Индии[56].

Они помолчали.

– В этом маленьком летнем домике, – продолжил доктор, – мы устраивали трапезы во время пикников, если начинался дождь. Никогда не забуду то время, когда Дугалд (он стал сопровождать нас в поездках лет с десяти) развлекался тем, что забирался вот на этот подоконник и вставал на одной ноге, уподобляясь танцующему Шиве. Бедняжка Лакшми! Она так боялась за него. Но Дугалд был прирожденным верхолазом. Отчего несчастье, случившееся с ним, представляется совершенно необъяснимым.

Он покачал головой и снова заговорил после очередной паузы:

– В последний раз мы все вместе приезжали сюда месяцев восемь или девять назад. Дугалд был еще жив, а Лакшми не ослабла настолько, чтобы не иметь возможности провести день на свежем воздухе со своими внуками. И он проделал свой трюк с позой Шивы, чтобы развлечь Тома Кришну и Мэри Сароджини. Стоял на одной ноге, а руками двигал с такой невероятной скоростью, что создавалась полная иллюзия, будто их у него четыре.

Доктор Роберт прервался, подобрал с пола отколовшийся кусок бетона и с силой кинул в проем окна.

– Вниз, вниз, вниз… Пустое пространство. Pascal avait son gouffre[57]. Как же странно, что это может одновременно служить самым внушительным символом смерти и наиболее мощным символом самой наполненной и интенсивной жизни. – Внезапно его лицо просветлело. – Вы видите того ястреба?