Мертвый среди живых - Итан Блэк

— Любую награду, какую захочешь, милая.

— Любую?

— Только не проси, чтобы Джулия уехала.

Вздох.

— «Пи энд Пи» принадлежала отцу и сыну, пока Роберт-старший не покончил с собой в девяносто шестом в Ривердейле, в возрасте шестидесяти одного года. Очевидно, неплохое здоровье. Он завел «лексус» и слушал по радио Аймуса, пока его не занесло. Никакой предсмертной записки.

— Это шоу могло любого довести до самоубийства, — говорит Воорт и повторяет: — Ривердейл… — вспоминая папку с таким же названием, которую Уэнделл оставил в своей квартире. — Камилла, кто принял компанию?

— Роберт-младший занялся после этого стройками на Манхэттене, вступил в эксклюзивные городские клубы. Обзавелся влиятельными друзьями. Поддерживал деньгами благотворительные общества и всяких кандидатов. За пару лет компания выигрывает контракты в даунтауне, но, как и в Бронксе, их проекты всегда отмечены запредельной стоимостью и проблемами с законом, которые решал наш знакомец, ныне покойный юрист Кричтон. Судьи самоустраняются от судебных разбирательств. Конкуренты перестали бороться с «Пи энд Пи» из-за цен на выполнение подрядов. Одно из дел все-таки дошло до суда, и истец возмущался по поводу судебных издержек.

— «Пи энд Пи» выиграла, яснее ясного, — сухо произносит Воорт.

— Несколько лет назад компания стала расширяться, получать более крупные проекты — например кондоминиум в Ист-Виллидже. Ходили слухи о связях с мафией, но ничего доказать не удалось ни Министерству юстиции, ни «Нью-Йорк таймс». Ты ведь знаешь, что они говорят, Воорт: «Где дым, там ничего не видно».

— Как это люди сохраняют свои контракты?

— Последний из контрактов я проверила, слухи опровергнуть невозможно. Нужен адрес Роберта в Ривердейле? Он живет на Бошат-авеню…

— Как его фамилия?

— А разве я не сказала? Пи означает Прист. Роберт Прист.

— У меня звонит телефон… Воорт!

— Мы нашли третьего, — говорит Сантини.

Воорт крепко зажмуривается.

— Это Эйден Прайс из охранного агентства «Небесный рыцарь». По-видимому, убийство произошло в офисе, я еду туда. Уборщики вызвали полицию. Считают, что видели уходящего убийцу. Сказали, что парень шел как-то странно, словно раненый. Детективы из один-семь там. Присоединитесь ко мне?

Куда ехать — в Ривердейл, к Роберту Присту или на место преступления? Нельзя ошибиться.

— Уэнделл оставил записку? — спрашивает Воорт.

— Ее сейчас вскрывают. Я держу с ними связь. Хотел поговорить с вами, Воорт. Я знал Прайса, когда он был простым полицейским. Всем всегда казалось, что руки у него замараны.

— Дело не в этом. — Воорт переключается обратно на Камиллу и говорит: — Можно тебя попросить? Используй свою компьютерную смекалку и свои контакты и погляди, нет ли связи между «Пи энд Пи» и «Небесным рыцарем» и его президентом Эйденом Прайсом. — Воорт произносит это имя по буквам.

— Я тружусь на тебя больше, чем на бывшей работе.

— Но у меня бонусы получше.

— Хм… Что правда, то правда.

«Меня беспокоит что-то из того, что сказал председатель, но это не связано с „Пи энд Пи“; так что же это?»

Сантини возвращается на связь, извещая о себе вздохом.

— Похоже, ты заработал очко, Воорт.

— Что говорится в записке?

— Ну, есть очередная кассета — на ней разговор Ричи с проституткой; он говорит, чтобы она удовлетворила парня, но денег с него не брала, а на конверте единственное слово: «Воорту». И там листок, а на нем черным фломастером крупно нарисована пятерка с плюсом. Вот и все.

— Удвойте силы наших ребят и бросьте на проверку комнат «Скорой помощи». Передайте по факсу старое фото Уэнделла и новый фоторобот.

— А я в школе всегда получал тройки. Похоже, вас вроде как освободили. Но я ничего не понимаю. Вы устанавливаете его личность, а он ставит вам за это пять с плюсом?

— Это болезненное. Пока он хочет, чтобы мы его схватили.

Но несмотря на разочарование, Воорт ощущает едва уловимую вспышку гордости — так обычно бывало, когда в школе он получал за контрольную высокую оценку.

«Какое-то извращение. Я что — стараюсь доставить этому человеку удовольствие или хочу поймать его?»

— Может быть, на пленке есть что-то еще, — говорит Сантини.

— Хотите мою догадку? Он говорит, что вы на верном пути. Он ведет нас весь день, и мы делаем то, что ему надо, причем делаем неплохо, на его взгляд.

— «На его взгляд» совсем не означает, что делаем хорошо.

«Ехать полтора часа. Как быть — встречаться с Сантини или направиться в Ривердейл? Если ехать в Ривердейл, то там у меня всего одна возможность. А если я буду на месте преступления, то могу отправить детективов куда угодно, если откопаю что-нибудь новое».

Воорт отрывает Мики от разговора с председателем, составляет рапорты и, пока они идут к машине, сообщает Сантини названия трех строительных компаний.

— Направьте людей к владельцам этих компаний, чтобы обеспечить им защиту, — говорит Воорт. — И было бы неплохо выяснить, не принял ли кто-то из них меры предосторожности — возможно, уехал из города или нанял телохранителей? Ждут ли они Уэнделла, я имею в виду. И когда ваши парни проглядят файлы Прайса, увидим, работал ли он на одну из этих компаний.

— Думаете, Халлу дали взятку?

— И скорее всего не одну.

— Послушайте, Воорт, то, что с вами делают мэр с Динсом, — штука говенная.

— Сперва поймаем Уэнделла, а потом будем переживать по поводу остального.

— Прекрасно… гм… а вы знаете о звонках по «горячей линии» после выступления Евы в телеэфире?

— Выкладывайте плохие новости, Пол. Слышу по голосу.

— Все позвонившие говорят, что он самый лучший учитель, который у них был, самый замечательный человек, какого они знали, и спрашивают, что полиция собирается с ним делать. Я просто хочу знать, Воорт. Мой двоюродный брат — владелец частной охранной фирмы в Атланте, и если я кого-нибудь рекомендую, считай, он уже на работе.

Воорту не по себе.

— Спасибо.

— Но самое худшее, что мы не можем использовать пленки Уэнделла, даже если он и откопал что-то. Азиз говорит, что это неприемлемо. Записи без ведома… ну, вы знаете закон. Если суд не принимает пленку, то не имеет значения, сказал ли на ней парень, что убьет президента, а потом так и сделал. Пленки Ная бесполезны в суде.

Неужели одна ошибка вызвала все это?

— Жду вас в «Небесном рыцаре». — Сантини отключается.

Мики пробивается сквозь поток машин, мчась к югу от Бродвея с ревущей сиреной. Обернувшись на заднее сиденье, Воорт видит мятый пакет с сандвичами, который так и лежит там с полудня.

— Ривердейл, — бормочет он.

— Что из того?

— Уэнделл оставил в квартире папку с надписью «Ривердейл», но вот хочет ли он, чтобы мы ехали туда, или сам в ту сторону направляется? А если идет сам, то почему тогда радуется, что мы нашли папку? Радуется, что мы все поняли неправильно, и, значит, записка обманывает. Ничего не понимаю.

— Приятно знать, что мы на пороге разгадки. Посмотри на хорошую сторону дела. Может быть, Уэнделл истечет кровью до смерти.

— А может, я неправильно истолковал эту дерьмовую записку. Может, она никак не связана с учительством и Уэнделл убивает кого попало, как ты говорил это с самого начала. Он просто псих.

— Спасем последнюю жертву, Воорт, и разберемся.

— Да, спасем мошенника.

Мики прорезает Центральный парк, выскакивает на Пятьдесят девятую улицу, пролетает на красный свет, чтобы попасть на Пятьдесят шестую. С запада, похоже, идет гроза, не обращая внимания на прогноз погоды.

— Мы удаляемся от Ривердейла, скорость около сорока миль, — говорит Мики. — Поешь, и будешь чувствовать себя получше. Сандвичи неплохие.

— Почему же у меня не выходит из головы, что мы делаем ошибку? — спрашивает Воорт.

Глава 15

Температура переваливает за девяносто градусов по Фаренгейту, побивая все рекорды, вызывая падение напряжения, навлекая на город гигантскую грозу с другой стороны Гудзона. Оказавшись на улице, Уэнделл видит огромные сине-белые вспышки над небоскребами. Быстро наползающие тучи закрывают звезды. Уэнделл чувствует запах озона и электрических разрядов.

Ему нехорошо.

Никто не обращает внимания на него, плетущегося от Первой авеню вниз по Пятьдесят шестой улице к востоку. Очень мало кто из прохожих смотрит на предгрозовые всполохи, основная масса спешит домой, чтобы опередить яростную грозу.

«Немного кружится голова, но, по-моему, это не из-за потери крови. Никогда не думал, что скажу тебе это, Воорт, но когда я стоял над Прайсом — мертвым, как и мой сын Бен, — ярость куда-то исчезла и я понял, что обвинял тебя в том, что не было только твоей виной. Я сделал из тебя козла отпущения. Это было легче, чем совершать поступки, и легче, чем размышлять над своими ошибками».