Записки - Александр Бенкендорф

Винценгероде отступал по дефиле, братья Иловайские — над ним по высотам, но чуть отставая, чтобы не дать французам сверху обстреливать и атаковать егерей и драгун, а сами атаковали наступающих внизу французов во фланг сверху через спускающиеся к дороге многочисленные овраги. Бенкендорф уходил сначала на север, затем на восток в обход лесов, по крутой дуге; оставляя слева горящие деревни (нынешние Дютьково, Скокове, Коралово, Ер-шово); возможно, он шел левее дороги от монастыря на северо-восток, но контролировал ее, как не мог в своем движении не контролировать и спуски с высот в долину Разводни, откуда исходила угроза возможных действий неприятеля. Лишь на высоте деревни Скокове или в виду усадьбы Ершово он должен был повернуть на северо-восток и начать ближе к ночи обход Звенигорода.

К этому времени необходимый результат боя был достигнут. Группа Богарне — три пехотных и четыре кавалерийских дивизии плюс две бригады итальянской гвардии с артиллерийскими резервом и парком — не смогли в течение дня 31-го августа пройти Звенигород. В Звенигороде и в Саввинском монастыре в ночь на 1-е сентября смогли расположиться только те части, что вели бой, а остальные войска бивакировали западнее. Объединенные армии Кутузова получили еще один день для спокойного движения к Москве. Наполеон не получил ни малейшего стратегического преимущества. К Москве неизбежно первой подходила русская армия.

Почему так важно исследование Звенигородского боя, которому посвящена значительная часть статьи, комментирующей мемуары одного из главных его участников?

В русской, затем в советской и в настоящее время в российской историографии совершенно не освещен краткий, но весьма важный период войны 1812 года — от Бородинского сражения до начала Тарутинского маневра (до оставления Москвы, если принимать во внимание не только собственно военную линию событий). Между тем, этот период весьма важен и показателен. Его содержание важно для осмысления (результатов) предыдущих событий и понимания последующих. Этот краткий период (всего девять дней с 27-го августа по 4 сентября включительно) вместил три крупных арьергардных боя после великого Бородинского сражения 26 августа 1812 года:

Платов против Мюрата при Можайске 27–28 августа;

Милорадович против Мюрата при Крымском дворище 29–30 августа;

Винценгероде против Богарне при Звенигороде 31 августа.

Первый, двухдневный бой при Можайске начался вечером 27 августа, когда Мюрат с Молодой гвардией и кавалерией пытался ворваться в Можайск, но был отбит пехотой генерала Розена, кавалерией и казаками Платова. Вместо Можайска Наполеон вынужден был провести ночь на 28 августа в селе Успенском (Криушино) шестью верстами западнее (более чем неважный результат для полководца, объявившего себя победителем в Бородинской битве после ухода русской армии с поля). Но на следующий день натиск французов был столь яростен и столь велика была угроза обхода и окружения арьергарда, что Платов вынужден был оставить Можайск ранее, чем рассчитывал Кутузов, которому нужна была небольшая передышка для выдержавшей чудовищное напряжение сил при Бородине армии, Кутузов заменил Платова на своего лучшего тогда генерала. Милорадович во главе арьергарда сражался с Мюратом вечером 29-го и в ночь на 30-е августа при Крымском дворище и отбросил его с такой силой и с таким уроном, что генералы и маршалы потребовали у Наполеона отзыва из-под командования Мюрата временно подчиненных ему полков. И репутация арьергарда, и дистанция между армиями Кутузова и Наполеона были восстановлены, тыл главной армии на марше был обеспечен.

Третий бой при Звенигороде был сложным, неудача могла иметь самые печальные последствия. Винценгероде имел против себя не только авангард, но всю группировку Богарне (хотя она и не могла вся действовать одновременно). За ним же не было ни главной армии, ни вообще никакой дивизии, бригады, полка, на которые он мог бы опереться. Никакой надежды на подкрепления, за спиной никаких "своих" войск, только дорога на Москву. Винценгероде должен был не только задержать Богарне как можно дольше. Он должен был сохранить отряд в боеспособности, так как только он был прикрытием северного фланга главной армии. Погибнуть с честью в той ситуации — только полдела, не решение задачи. И неприятелю не удалось ни "раздавить" отряд, ни убрать его с дороги. Отряд Винценгероде "нависал" над Богарне вплоть до Москвы и после — на северном направлении на Петербург.

Результаты всех трех боев, и последнего по времени Звенигородского в особенности, говорят о том, что русская армия после Бородина нисколько не утратила ту боевую энергию и тот боевой дух, что невозможны для потерпевшей поражение армии. Ее командование нисколько не утратило энергию и остроту стратегического и тактического мышления. Все это обеспечило успех арьергардных боев, превратив их в стратегические победы. Фланговый марш-маневр на Москву и вся операция по захвату Москвы и поражению армии Кутузова Наполеону и Великой армии совершенно не удались.

То, что бой при Звенигороде и доселе не оценен по достоинству, видно из недавней статьи научного сотрудника Звенигородского исторического музея[66]. Что баварский генерал фон Прайзинг называется в ней "Трейзинг" не беда, но то, что анализ боя дан на основе только части дневника фон Флотова вне общего корпуса источников с воспоминаниями С. Г. Волконского и А. X. Бенкендорфа, работой Н. П. Поликарпова, рапортами и письмами М. И. Кутузова и без соответствующего комплексного аналитического исследования, приводит автора к интерпретации боя как мелкой стычки, а общий смысл события сводится автором к следующему: "усилиями небольшого отряда Винценгероде корпус вице-короля на 6 часов был задержан у Звенигородского монастыря, русские обозы, шедшие по Звенигородской дороге, сумели благополучно отойти к Москве"[67]. Это утверждается, несмотря на то, что давно известен кутузовский рапорт Александру I от 4 сентября, в котором полководец говорит, что Наполеон, направив Богарне по Звенигородской дороге, "старался действовать на мой тыл от Москвы"[68]. И вины в этом автора статьи, никогда не занимавшегося военной историей, нет. Сказалась запущенность в нашей историографии общей темы 1812 года и ее частных проблем.

Бой при Звенигороде не был оценен еще и в ранней историографии. Первый крупный историограф войны 1812 года Д. П. Бутурлин, работавший под опекой знаменитого Жомини, вообще не упоминает о Звенигородском бое. Позднейшие авторы писали о бое в лучшем случае как о малозначительной стычке. Эта историографическая традиция, к сожалению, продолжена и поддерживается по сей день.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});