Очерки истории средневекового Новгорода - Владимир Янин

Онцифор (57) – Онцифор Лукич, 6858 г. (НПЛ, с. 362)

Федор (58) – в летописи нет

Яков (59) – Яков Хотов, уп. 6856, 6858 гг., но не как посадник

Иван Муторица (60) – в летописи нет

брат его Александр (61) – Александр, 6868 г. (НПЛ, с. 366)

Селивестр (62) – Селивестр Лентеев, 6867 г. (НПЛ, с. 366)

Иван Смятанка (63) – в летописи нет

Ондреян (64) – Андреян Захарьинич, 6867 г. (НПЛ, с. 366)

Юрий (65) – Юрий Иванович, 6879 г. (НПЛ, с. 371)

Мы видим, что зависимость Списка А от летописного рассказа прекращается на имени Евстафия Дворянинца. В дальнейшем очередность посадников в Списке не обнаруживает соответствия со случайными показаниями летописи. Здесь имеется свой, независимый от летописи порядок. Вполне независимое происхождение Списка А в рассматриваемой части подтверждается и наличием в ней имен, вовсе не отмеченных летописцем.

Подтвердив таким образом важность Списка А, вернемся теперь к судьбам посадничества середины XIV в. Между 1346 и 1351 гг. в новгородской правящей элите в разное время открываются три вакансии. В 1346 г. убит представитель Плотницкого конца Евстафий Дворянинец, в том же году последний раз в летописи назван неревлянин Матфей Варфоломеевич, а в 1351 г. также в последний раз в ней фигурирует прусский посадник Федор Данилович.

В Списке А вслед за именем уже известного нам посадника Евстафия Дворянинца поставлены имена Александра Дворянинцева, Онцифора и Федора. Сопоставление со Списком Б показывает, что в двух последних случаях речь идет об Онцифоре Лукиче и Федоре Юрьевиче. А это, в свою очередь, свидетельствует, что около 1347 г. состав правящей элиты увеличился. Приведем доказательства этого.

Принадлежность Онцифора Лукича более чем очевидна. Его дед Варфоломей Юрьевич, прадед Юрий Мишинич, дядя Матфей Варфоломеевич были в посадничестве представителями Неревского конца; его сын Юрий, также впоследствии ставший посадником, строил церкви в Неревском конце. Родовая усадьба самого Онцифора и его потомков была обнаружена раскопками у перекрестка Великой и Козмодемьянской улиц Неревского конца, где был также найден ряд берестяных грамот, адресованных членам этой семьи.

Принадлежность Александра Дворянинцева к Плотницкому концу может быть обоснована его преемственностью в посадничестве от брата Евстафия, который, согласно с изложенными выше наблюдениями, был плотницким представителем.

Наконец, существуют материалы и для установления территориальной принадлежности посадника Федора Юрьевича, вовсе незнакомого летописцу. Составитель Списка Б называет сыном Федора Юрьевича – Василия Федоровича, также ставшего впоследствии посадником. Между тем известно, что Василий Федорович, принявший перед смертью в 1392 г. схиму, был погребен в монастыре св. Николая на Поле, т. е. в Загородском конце.[481]

Таким образом, новые три посадника представляют Плотницкий, Неревский и Загородский (т. е. Прусскую улицу) концы. Однако представитель Прусской улицы Федор Данилович действует еще в 1351 г., а это значит, что Прусская улица после 1346 г. восстанавливает двойное представительство, какое существовало до 1316 г., когда ее посадниками были братья Андрей и Семен Климовичи.

Мы убедились в том, что внелетописный источник, лежащий в основе той части Списка А, которая открывается именем Александра Дворянинцева, перечисляет имена посадников в строгой хронологической последовательности в соответствии с очередностью их избрания на посадничество. Подтвердить существование такого принципа в построении этой части Списка А призваны все дальнейшие наблюдения над ней. Однако даже сейчас, впервые приступив к использованию ее данных, мы должны отметить несколько достойных внимания обстоятельств. Во-первых, во всей предшествующей части Списка А хронологический принцип последовательно выдержан. Во-вторых, заключительная часть Списка А (начиная с имени Александра) с этой точки зрения должна быть наиболее достоверной, поскольку охватывает период, практически обозримый составителем Списка, жившим во времена сыновей тех посадников, о которых сейчас идет речь. В-третьих, уже знакомство с первыми тремя именами рассматриваемой части показывает, что эти имена в Списке А находятся в безупречном хронологическом контексте – именно там, где они и должны стоять. Отметим, что и Список Б в той его части, которая охватывает имена посадников второй половины XIV – начала XV в., заслуживает максимального доверия, поскольку указания родства сделаны в нем современником значительной части этих посадников или – в других случаях – современником их сыновей.

Начало существенных изменений в организации новгородского посадничества относится к 1350 г. и связано с именем крупнейшего деятеля новгородской истории Онцифора Лукича. 16 июня 1350 г. в Новгороде происходит государственный переворот, организованный возвратившимися из-под Юрьева полками. Этим походом был завершен затянувшийся на несколько лет конфликт со шведами. Новгородцы разменяли взятых под Ореховым в плен шведов на членов своего посольства к Магнусу, задержанных шведским королем. «И приихаша в Новгород вси здрави, милостью Божиею, силою Креста Честного, на нь же уповаша, – сообщает летописец, – а приихаша месяца июня в 9 день, на память святого мученика Александра. Сего же месяца в 16 день отъяша посадничьство у Федора Даниловича и даша Онцифору Лукину»[482]. В отличие от многочисленных более ранних переворотов восставшие в 1350 г. не ограничиваются передачей власти Онцифору, и их действия растягиваются на долгий срок. После сообщения об избрании Онцифора летописец переходит к обычному спокойному повествованию, рассказывая о построении каменной палаты в Детинце владыкой Василием и отрывая таким образом от рассказа о событиях 16 июня следующее сообщение: «Того же лета выгониша новгородци из Новагорода Федора посадника и брата его Михаилу и Юрья и Ондреяна, а домы их разграбиша, и Прускую улицю всю пограбиша; а Федор и Михаило и Юрьи и Ондреян побегоша в Пьсков, мало побывши, поихаша в Копорью»[483].

Избранным на посадничество Онцифором Лукичем перемены в организации власти подготавливаются исподволь и при несомненной поддержке архиепископа Моисея. С этой точки зрения заслуживает особого внимания летописный рассказ 6861 (1353–1354) г.: «Преставися князь великии Семеон Иванович всея Руси, и два сына его. Того же лета послаша послы своя архиепископ новгородчкыи Моиси в Цесарьгород к цесарю и к патриарху, прося от них благословения и исправления о неподобных вещех, приходящих с насилием от митрополита. Того же лета послаша новгородци свои посол Смена Судокова ко цесарю в Орду, прося великого княжения Костянтину князю Суздальскому; и не послуша их цесарь и дашеть Ивану князю Ивановичю великое княжение. И пребыша без мира новгородци с великим князем полтора года, нъ зла не бысть никакого же»[484]. Эти два посольства сами по себе являются знамением широко задуманных перемен, поскольку при любых переменах реформаторам бывает важно заручиться поддержкой и благословением сильных союзников. В 1353 г. новгородцы выступают против обоих лиц, которые были способны опротестовать задуманные изменения и вмешаться в их осуществление. Они хотят видеть на великокняжеском столе князя, который был бы обязан своим возвышением Новгороду, и противопоставляют возможному противодействию митрополита благословение главы православной церкви – константинопольского патриарха.

Само осуществление реформы относится к 1354 г. Летописец сообщает об этом событии с предельной лаконичностью: «Отступися посадничьства Онцифор Лукич по своеи воли и даша посадничьство Олександру, Дворянинцеву брату. Того же лета приидоша послове архиепископа новгородчкого Моисиа из Цесаряграда, и привезоша ему ризы крестъцаты, и грамоте с великым пожалованием от цесаря и от патриарха, и златую печать. Бе же тогда цесарь гричкыи Иван Кантакузин, а патриарх Филофеи преже бывыи ираклииским митрополитом».[485]

В чрезвычайно интересном рассказе одно место оказывается сомнительным, причем сомнения впервые появились уже у одного из владельцев Комиссионного списка Новгородской Первой летописи младшего извода. Владелец списка заподозрил невозможность перехода посадничества от Онцифора к Александру Дворянинцеву и исправил соответствующее место текста следующим образом: «Отступися посадничьства Онцифор Лукин по своеи воле и даша посадничьство [Обакуну Твердиславичу; а тысяцкое] Олександру, Дворянинцеву брату»[486]. Вставка владельца Комиссионного списка неверна, так как никакого Обакуна Твердиславича источники не знают вовсе, нет такого имени и в летописных списках новгородских посадников. Однако сами сомнения, вызвавшие эту вставку, не были беспочвенными.

Обратимся прежде всего к показаниям Списков. Список А вслед за уже известным нам Федором (Юрьевичем) (58) называет следующих посадников: Яков (Хотов) (59), Иван (Семенович) Муторица (60), брат его Александр (61), Селивестр (Лентеев) (62), Иван (Федорович) Смятанка (63), Ондреян (Захарьинич) (64), Юрий Иванович (65). В списке Б те же имена изложены иначе: Яков Хотов, Иван Семенович, брат его Александр, Иван Федорович, Андреян Захарьинич, Селивестр Лентеев.