В городе жестоких людей. Девочка из прошлого (СИ) - Александер Арина

Крупная дрожь, сотрясающая всё тело и сосредоточенный на окровавленных руках взгляд проигнорил вопящие призывы мозга к спасению. У неё на глазах только что убили человека. Жестоко, хладнокровно. Во рту горчило, противно жгла гортань, а сердце стучало с такой силой, что вот-вот разорвет грудную клетку, но ноги, мать бы их так, словно приросли к земле, не позволяя сделать шаг.

— Жаль парня, — продолжил тем делом Роман, прижав телефон к уху. — Такой послужной список. А оно видишь как? Да не боись, — подмигнул беспечно, будто не человека убил, а комара прихлопнул, — никто тебя и пальцем не тронет. Приказ. Так что радуйся. Пока.

— За…чем я те…тебе? — Ксюша навалилась на корпус машины, боясь сделать лишний вдох.

— Не мне, а одному… А ну-ка подожди немножко! — приказав жестом молчать, повернулся к ней спиной, среагировав на соединение. — Помеха устранена… Угу… Да ладно! Никто её и пальцем не тронул… Стоит рядом… Понял. Жду.

У Ксюши всё внутри похолодело. Кто бы не стоял за убийством Тимура — его стоило бояться. А то, что её оставили в живых, означало только одно — ею будут торговать. И если из-за неё с Денисом что-нибудь случится — она просто вздернется.

Где взялись силы, не знала, но сорвавшись с места, рванула куда глаза глядят.

На что только не способен человеческий организм? О, его возможностям нет границ. Он может открыть второе дыхание, поднять упавшие силы, на адреналине вычудить такое, что во сне и не снилось. Но не тогда, когда ты дрожишь, спотыкешься на ходу, сипишь вместо крика о помощи, а внутри всё холодеет от животного страха.

Глупо сбегать от натренированного спортсмена. Ромка в считанные минуты настиг её, больно дернув за волосы с такой силой, что едва не сорвал скальпель. Глухо застонав, она рывком втянула в себя воздух и схватилась за длинную косу, чтобы хоть как-то облегчить натяжение.

— Ну, куда ты собралась, а?

— П-п-п…пусти…

— Что, прости? Повтори! — рванул на себя, заставляя удариться об твердую грудь. Его забавляла её беспомощность. Слабость, как душевная, так и физическая.

Ксюша стала извиваться, молотить кулаками, царапать до крови удерживающие руки, ничего не слыша и не видя перед собой. Дыхание перехватило. Сжало в легких и не выпускало. Внутренности скрутил такой страх, что невозможно даже пискнуть.

На горло, словно колючую проволоку накрутили. Хрипела, как загнанный зверь, лупя ногами по всему, чему только можно. Видать, Роману надоело утихомиривать столь ценный «товар», поэтому, как только в её ребро уткнулся холодный металл, Ксюша вмиг прекратила вырываться, оседая на скошенное пшеничное поле.

Роман наклонился к ней настолько близко, что она смогла разглядеть зелёную радужку, смотревшую на неё с необъяснимой ненавистью. Широкие ноздри раздувались, дышал он шумно, как разъяренный зверь.

Неторопливо опустил сильные руки на её плечи, железные пальцы обхватили несчастную шею.

Ксюша рванулась, почувствовав, что задыхается, но тиски неумолимо сжались ещё крепче. Судорожно схватилась за эти руки, отбирающее у неё по капле драгоценный воздух, но они были такими мощными, что ей удалось только поцарапать их.

Роман с открытым любопытством наблюдал за побагровевшим лицом, испытывая истинное наслаждение от её мук.

Пребывая в предобморочном состоянии, она прикрыла глаза и тут же распахнула, увидев в нахлынувшем мраке окровавленное лицо Тимура. Видимо, в её глазах промелькнул такой ужас, что телохранитель прекратил свои пытки, резко убрав пальцы.

Ксюша упала на четвереньки, захлёбываясь и хрипя. В груди бешено рвалось сердце, в ушах стоял звон, кровь толчками разрывала виски, а стоило опустить глаза и наткнуться на испачканные кровью руки, как её снова вырвало.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Роман схватил её за футболку, заставляя подняться. Не могла. Ноги, руки, всё тело, будто ватные. Её бросало то в жар, то в холод. Во рту стоял противный привкус.

— Вот так, — довольно констатировал Роман, когда закинул её к себе на плечо. — А то сразу убегать. Думаешь, если столь ценна, то мне запрещено применить силу? Зря…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Свалив дрожащую девушку на капот, достал из бардачка скотч и грубо перехватил её запястья, не позабыв о губах. Хотя последнее было излишним: даже если бы захотела — не смогла выдать из себя даже жалобный писк.

От мысли, что в салоне находится труп — хотелось выть. Из глаз без устали текли слёзы, оставляя на щеках размытые потёки.

Роман принялся насвистывать, расхаживая неподалеку и вдруг неожиданно застыл, прислушиваясь к едва слышной вибрации, а когда понял, что это её телефон, плотоядно ухмыльнулся.

— Надо же, кто объявился! — извлек из её рюкзака гаджет. — Сам Денис Леонидович. Ай-яй-яййй. А мы ведь не можем ответить, да? — посмотрел в её сторону, жалостливо скривив губы. Ксюша замычала, собираясь спрыгнуть с капота, но Рома надавил ей на грудь, толкая назад. — Слушаю, Денис Леонидович!.. Она спит… Мы сейчас на заправке. Разбудить?..

Гортанный хрип надорвал и без того сорванные связки, заставив сжаться от резкой боли. В горло, словно тысячи иголок воткнулись.

«Да, да! Разбудить! Денис, Господи-и-и, помоги…»

— …Хорошо. Я передам… Тимур вышел купить кофе… Да. До связи.

От нахлынувшей безысходности нетерпимо заныло в груди. Позднее сожаление разъедало изнутри, а оглушающее чувство вины не позволяло мыслить трезво, наплевать на собственное будущее. Её ломало в прямом смысле слова. Нужно было уезжать вместе с Ольгой. Чего она добилась в итоге? Кому что доказала?

Роман подошел к Ксюше, демонстративно спрятав её телефон во внутреннем кармане пиджака. Потом, неспешно подошел к Тимуру и, не брезгуя, начал рыться в его карманах.

Псих! У таких людей (который и «людьми» назвать не поворачивался язык) однозначно проблемы с психикой. И пока она продолжала содрогаться всем телом, Роман расхаживал по залитому солнцем полю, наслаждаясь пением птиц в придорожной посадке.

Не сразу обратила внимание на притормозивший рядом Hummer. Только когда стряхнули за плечи, пришибленно подняла глаза и… рванула вверх по капоту, желая освободиться от мерзких прикосновений.

— Я рассчитывал на более теплое приветствие, Оксана Викторовна, — съехидничал Антон, насмешливо выделяя её отчество.

На неё взирали всё те же холодные серебристые глаза, а вот гладкие, отросшие волосы были аккуратно зачесаны назад и собраны сзади в небрежный хвостик. Непривычный образ, изменивший его внешность настолько, что от облика популярного на весь университет парня не осталось и следа.

Ксюша начала мычать, мотая головой. Только не он… только не к нему.

То, что он носил её на руках, учил целоваться, дарил цветы и признавался в любви, осталось в далеком прошлом. Сейчас смотрела на ожесточенное лицо и снова проживала изнасилование, похоронившее всё то светлое, что было между ними когда-то.

— Да не бойся! — грубо рванул её на себя, и резко сорвал скотч, заставив болезненно застонать. — Прости, но ты ведь не хочешь по-хорошему. Ром, — обратился к околачивающемуся тут же убийце, — машинку почистить. От тела избавиться, а мы тут пока побеседуем немножко.

Он смотрел на неё не мигая и открыто демонстрировал полнейшее пренебрежение. Ксюша окинула взглядом тёмно-синий костюм, белоснежную рубашку, хищную, плотоядную ухмылку и едва сдержалась от желания прикрыть руками живот.

— Ксюх, ну ты чего? — улыбнулся мужчина, извлекая из нагрудного кармана носовой платок. — Мы ведь не чужие друг другу, — подался к ней, желая стереть с лица кровь. Ксюша подалась вверх, скользя по металлу пятками.

— Не прикасайся! — вскрикнула, сжавшись в комок. Казалось, оглохнет от собственного крика, но из горла рвался лишь приглушенный сиплый звук. Медленно приоткрыв глаза, поймала на себе сумеречный взгляд и выставила вперед руки. — Не тро. гай ме. ня.

Да, глупо угрожать в её положении, особенно севшим до шепота голосом, но по-другому никак. Пускай знает о её ненависти.