Ночи нет конца - Алистер Маклин

Как он туда попал, догадаться было нетрудно. Друг наш не из тех, кто приблизится к пропасти, не запасшись веревкой. Он был слишком опытен, чтобы не знать о непрочности снежного моста. Однако он видел, что Елена поскользнулась и упала, пытаясь защитить сломанную ключицу. Не успев прийти в себя от испуга, девушка вскочила на ноги, и Джекстроу, рискуя жизнью, спрыгнул вниз, чтобы не дать ей сорваться в пропасть.

Хватило бы у меня самого смелости сделать то же самое? Едва ли.

— С вами все в порядке? — крикнул я.

— По-моему, я левую руку сломал, — спокойно произнес эскимос. — Прошу вас поторопиться, доктор Мейсон. Перемычка непрочная, того и гляди рухнет.

Сломана рука, а перемычка вот-вот рухнет... Действительно, от ее нижней части отрывались куски льда и смерзшегося снега. Деловитая интонация голоса моего товарища оказалась убедительнее самого отчаянного крика о помощи. Но я растерялся и сначала не мог придумать ничего толкового. Сбросить веревки? Но Джекстроу не сумеет обвязаться сам, девушка тем более. Надо спуститься и помочь им. И как можно скорее. Пока я глядел вниз, не в силах преодолеть смятение, от края перемычки оторвался кусок фирна и словно нехотя устремился в бездну. Пролетев футов двести, он достиг дна расселины: послышался глухой удар.

Я бросился к тракторным саням. Как подстраховать человека, спускающегося вниз? На узкой, всего восемь или девять футов дороге, между краем трещины и скалой уместится не больше трех человек. Сумеют ли они, стоя на скользкой поверхности, удержать, не то что поднять, двоих? Как бы им самим не сорваться. Надо забить альпинистский крюк и привязать к нему веревку. Но сколько времени уйдет на это! И какая гарантия, что лед при этом не расколется? Снежный мост разрушается, а люди надеются на меня. Трактор, вот что нас выручит! Он выдержит любой вес. Но пока станем отцеплять сани, чтобы, сбросив их вниз, можно было подать трактор назад, да еще по этой предательски скользкой дороге, пройдет слишком много времени и может оказаться поздно.

На глаза мне попались четыре больших деревянных бруса, лежавшие на санях. Господи, я совсем очумел. Как я сразу не сообразил! Схватив моток нейлонового троса, я потянул за брус. Очутившийся рядом Зейгеро взялся за другой. Трехдюймовый, длиной одиннадцать футов брус весил, должно быть, больше сотни фунтов, но я без труда, словно тонкую дощечку, — откуда и силы взялись, — перекинул его через трещину как раз над тем местом, где стояли Джекстроу и Елена. Несколько мгновений спустя рядом с моим лег брус, принесенный боксером. Сняв меховые рукавицы и перчатки, я завязал на конце троса двойной беседочный узел, сунул обе ноги в петли, обвязал себя вокруг талии полуштыком и крикнул, чтобы принесли еще один трос. Привязав свой трос посредине брусьев, я оставил у себя в руках футов двадцать слабины. Затем спустился на перемычку и очутился рядом с Джекстроу и Еленой.

Под ногами дрогнул снежный мост, но раздумывать было некогда. Извиваясь змеей, вниз спустился еще один трос. Не теряя ни секунды я обвязал его вокруг талии девушки. Да так туго, что она даже застонала от боли, однако рисковать я не хотел. Те, кто находились наверху, не теряли времени: едва я кончил вязать узел, как трос натянулся.

Впоследствии я узнал, что своей жизнью Елена обязана находчивости Малера. Нарты, на которых находились они с Марией Легард, остановились как раз над тем местом, откуда упала Елена. Крикнув сенатору и Маргарите Росс, чтобы те сели на нарты, он пропустил трос через планки в верхней их части.

Шаг был рискованный, но риск оправдался. Хотя и было скользко, но веса нескольких человек оказалось достаточно, чтобы удержать худенькую девушку.

А вот я совершил ошибку. Вторую ошибку за один день, хотя в тот момент я еще не осознал этого. Желая помочь людям, находившимся наверху, я наклонился, чтобы подтолкнуть девушку снизу. А когда резко выпрямился, непрочный мост не выдержал резкого увеличения нагрузки. Услышав зловещий треск, я отпустил Елену, которая, впрочем, уже находилась вне опасности, и, схватив Джекстроу за руку, прыгнул на противоположный край снежного моста. В следующее мгновение часть перемычки, на которой мы только что стояли с гулом рухнула в черную бездну. До предела натянув веревку, я ударился о ледяную стену и обеими руками обхватил эскимоса. Послышался приглушенный стон. Я совсем забыл о сломанной руке друга... «Сколько времени я смогу удерживать его, если обрушится и этот край моста?» — лихорадочно прикинул я. Но каким-то чудом наша часть перемычки была все еще цела.

Мы с Джекстроу изо всех сил прижимались к стене расселины, боясь не то что пошевелиться, а даже вздохнуть. Вдруг послышался крик боли. Кричала Елена, должно быть ударившись о край пропасти больным плечом. Но взгляд мой был прикован не к Елене, я не сводил глаз с Корадзини. Он стоял у самого края. В руках у него был мой пистолет.

Никогда еще не приходилось мне испытывать такой досады, отчаяния и, признаюсь, страха. Наступил момент, которого я все это время ждал и опасался. Мы с Джекстроу оказались во власти преступников, И все же, несмотря на страх, больше всего я испытывал ненависть. Ненависть к негодяю, который так ловко заманил нас в ловушку. Ненависть к самому себе за то, что так легко позволил себя провести.

Даже ребенку было понятно, что произошло. То обстоятельство, что в трещине во многих местах образовались снежные перемычки, навело Корадзини на эту мысль. Стоило слегка подтолкнуть в подходящем месте Елену (то, что это отнюдь не случайность, было ясно как день), и цель достигнута. Джекстроу или я непременно полезем вниз, чтобы обвязать веревкой травмированную девушку.

Наверняка Корадзини допускал возможность, что своим весом она пробьет снежный мост. Однако человека, на счету которого столько убийств, вряд ли бы подобная мелочь расстроила. А если бы один из нас спустился вниз, а второй лишь давал указания сверху, то легкий толчок решил бы все проблемы Корадзини. Он и сам не ожидал, что я сделаю именно то, что ему нужно.

Во рту у меня пересохло, ладони вспотели, сердце стучало, словно отбойный молоток. «Когда же он прикончит меня?» — думал я в отчаянии. В эту минуту, протягивая руки, к Корадзини приблизился преподобный Смоллвуд. Он что-то говорил ему. Проповедник вел себя молодцом, но смелый поступок его был напрасен. Переложив пистолет в другую руку, Корадзини наотмашь ударил Смоллвуда по лицу. Послышался глухой стук упавшего тела. Угрожая пистолетом, Корадзини приказал всем отойти в сторону и направился к брусьям, переброшенным через трещину. Мне стало жутко: я понял, каким образом он покончит с нами. Зачем расходовать целых две пули, если ударом ноги можно сбросить брусья вниз? А ударят ли эти тяжелые куски дерева нам по голове или же разрушат оставшуюся часть снежной перемычки, не имеет значения.