Холод юга - Артем Каменистый

Правда, для тварей и запов этого более чем достаточно.

Для робота завал слева не явился препятствием, он преодолел его, не поднимаясь выше трех-четырех метров над обломками, так же легко спустился в обнаружившуюся за хаосом древнего хлама идеально круглую долину, в середине которой возвышалось странного вида сооружение, напоминающее наполовину раскрытый зонт высотой с двухэтажный дом.

Влад, еще раз, более вдумчиво оценив вид завалов, начал подозревать, что все эти века робот в основном занимался тем, что стаскивал сюда со всей округи разную рухлядь, огораживая свою док-станцию баррикадами. Перед итогами этой работы меркли масштабы египетских пирамид. Но, справедливым будет признать, срок строительства у египтян был куда меньше.

Эхнатон опустился возле зонта, терпеливо дождался, когда седоки спустятся, после чего подлетел к центральной колонне, выдвинул клешню многосуставного манипулятора, со звонким щелчком подсоединил ее и затих.

— Машина кушает, — пояснил Влад.

— Прости, Господи, грешника, но не мог бы ты спросить у машины, не найдется ли у нее еды и для нас?

— Это бывший пункт эвакуации. Еда здесь была, но не знаю, в каком она теперь состоянии. Жду связи с Космосом, он молчит, похоже, с другой стороны Земли находится.

— Святые старцы, одна машина возит и защищает, другая думает, чем нас накормить. Так и знал, что в грех с тобой впаду…

— Вот так и жили древние…

— Сами они были ни на что не способны?

— Смотря кто. Я вот, вроде, кое на что гожусь.

— Но ты древнее других древних. Ты совсем ветхий. Наверное, у вас вообще не было поганых машин.

— Были.

— Такие же?

— Попроще, но во множестве.

— В хрониках говорится, что машин, убивавших людей, тоже было очень много. Нехорошо, когда войну доверяют неживым устройствам.

— Да, мне рассказывали. В мое время люди убивали сами, машинам это не доверяли. Точнее, доверяли, но машинами этими управляли люди.

— Не очень у вас все понятно. Там, возле завалов, какие-то кустики растут. Давай наломаем веток и костер разведем, а потом в тепле будем ждать, когда твоя машина сможет заговорить.

* * *

Возле Эхнатона, должно быть, все живое чувствовало себя некомфортно, потому что даже кусты росли совсем уж чахлыми, будто страшились этим заниматься, и даже прятаться пытались среди хлама, скатившегося с завала. Пришлось попотеть, прежде чем насобирали несколько охапок, зато потом труд стократно окупился ощущениями блаженного тепла. Чуть ли не мурлыча от удовольствия, Влад, грея ладони, произнес:

— Жить стало веселее.

— Кому как. Я вот думаю, что совершил неслыханную глупость, решив идти с тобой.

— Ага. Зря ты не перерезал мне горло спящему. Сейчас бы уже был на полдороги к Новограду, а там девочки, кабаки, мясо, жаренное в очаге, кислая капуста с брусникой, пироги с осетриной, вино всех сортов.

— Ох нечистый, не береди душу! Я бы сейчас за черствую корку руку отдал! Скажи мне, Влад, далеко ли еще идти до места, куда указывает машина?

— Да по прямой мы бы уже дошли, только вечно что-то мешает. Я еще не совсем научился обращаться с картой, но, похоже, не больше двадцати километров осталось.

— Опять на юг?

— Да. Заворачивая чуть к востоку.

— В этих землях очень большой путь… Чудо, что мы до сих пор живы. Влад, нас могли убить уже много раз. Помнишь ту тварь, что плюнула в нас гадостью, от которой плавились стены? А ведь ни капли на нас не попало.

— Но я предупредил, что рядом засада, и мы сумели отбежать.

— Да, тебе сказал про это голос в голове. Уж не знаю, Тьма ли там в тебе шепчет или что другое, но без него мы бы уже давно были мертвы.

— Тьмы в этом голосе не больше, чем в алтарях ваших церквей.

— Ты кощунствуешь. Впрочем, даже это мне уже почти безразлично. Я слишком далеко ушел от нормальных земель.

— Отдохнуть тебе надо.

— Может, и так… А скажи, Влад, правда ли, что вся Земля теперь такая? — Луддит красноречиво указал на завал.

— Похоже, что так. Хотя Космос говорит, что кроме вашей обитаемой территории есть еще. Но там слишком маленькие участки. Ничего серьезного. Все остальное выглядит именно так.

— Древние жили погано, погано и умерли. Когда в деревне случается мор и не остается жителей, дома ветшают, разваливаются, бревна истлевают в труху. На ней вырастают кусты и деревья. Проходит век, и лишь кирпич от печи, попавшийся под ногу, может сказать, что здесь кто-то жил. А после древних вся Земля покрылась мусором их развалин. Не говоря уже об остальном. Они грешно жили, грешно умерли и гниют уже вечность, отказываясь разлагаться до конца. Не зря их прокляли.

Влад от нечего делать задал давно интересующий его вопрос:

— А почему на ваших территориях нет развалин?

— Не знаю. Почему-то древние не любили там жить. Мало чего от них осталось, а то, что осталось, растащили уже давно. Только Цитадель сохранилась.

— А как выглядит эта Цитадель?

— Она не похожа на эти развалины. Она… Она по-своему красива, а не уродлива, как все здесь. По ее подобию сооружаются пограничные форты. В стенах честные камень и мореное дерево.

— Но хранились в ней не такие уж честные вещи?

— Да, вещи от Тьмы. Но в святых руках они способны творить добро.

— Угу, — саркастически ответил на это Влад. — Я вот одно не понимаю. Чтобы управлять даже вот этим копиром, нужно иметь в голове биометку или что-то вроде этого. Штуку древнюю, которую сейчас ставят запам. Только с ее помощью можно управлять работой старой техники. Видел, как я общался с этим роботом? Ни слова не произносил, но он меня слушался. Так и со всем остальным можно. Но как вы заставляете работать старое оружие и приборы?

— Там есть штуковины, на которые нужно нажимать. И надо знать, в каком порядке это делать.

— На копире нет кнопок. Думаю, и на других устройствах они ни к чему. В то время биометка стояла у всех. Что об этом вашем оружии еще известно? Надписи есть или сохранились какие-то описания, почему оно управляется таким способом?

— Надписи? Они есть. К каждому древнему предмету в Цитадели. Даже к самому бесполезному. Таблички тоже древние, из древнего материала. На них начертаны древние письмена. Я видел их много и скажу тебе, что ни одна рука, сколь тверда бы ни была, не сумеет так ровно писать. Даже машина, что печатает церковные и прочие книги, делает это куда хуже, потому как в оттисках всегда найдутся огрехи.

— И что пишут на эти табличках?

— На каких именно?

— Ну… Ты видел тот прибор, с помощью которого меня искали?

— Конечно.

— И что там написано на табличке?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});