Лучшая из лучших - Алексей В. Мошков

становится все больше.

Это была игра в русскую рулетку, в которую, вопреки логике и здравому смыслу, хотелось играть снова и снова, ведь феерические ссоры сменялись такими же бурными примирениями. Начинавшиеся вполне безобидно разговоры перерастали в скандалы, а скандалы — в истерики.

Бились чашки и тарелки, рвались майки и рубашки, взбухали на коже свежие синяки и царапины. И так на протяжении долбаных пяти лет. Из-за чего? Он и сам не мог вспомнить. Жену можно было с полной уверенностью назвать благоверной — в трудную минуту никогда не оставит, поводов для подозрений в изменах даже близко не было.

Но вместе с тем не покидало ощущение, что когда-нибудь они друг друга прибьют.

Отчасти причиной тому была сумасшедшая ревность супруги — к работе, к сослуживцам, ко всему женскому населению планеты. Да, он задерживался допоздна, потому что надо было сдавать проект. Да, ночами просиживал в офисе, потому что проще было согласиться остаться там, чем объяснять директору ситуацию с недовольной женой. Да, приходил домой злым и не принимал активного участия в офигенно важных домашних делах, забывая с устатку поинтересоваться, как у супружницы прошел день.

Он боялся возвращаться, боялся разговоров с женой и в какой-то момент даже с ужасом подумал, что начинает ее ненавидеть. Хотелось нормальной жизни — спокойной атмосферы, понимающей жены и детей, которые мирно играют в своей комнате в «Плейстейшн». Но о детях — хорошо, что не успели их завести — в такой обстановке и думать было нечего.

Каждый раз он твердо решал для себя, что это последняя истерика, больше он не будет терпеть и гордо уйдет. И уходил. Но после очередных, ставших уже традиционными полночных разговоров, длившихся зачастую до рассвета, возвращался. И да, он очень хотел быть с ней.

Не видя выхода и не желая жить так дальше, решились обратиться за помощью к психологу. И снова скандал. Психолог по очереди проводил беседу то с ним, то с ней, то с обоими одновременно. На совместной терапии специалист подкинул тему для разбора семейных отношений и стал просто безучастно наблюдать, как взаимные упреки вызывали старые обиды и переходили в откровенные оскорбления. Из кабинета психолога оба вышли на нервах, на три дня «замолчали» друг на друга. Не было ничего, кроме тихой злобы и бессильных обвинений. Казалось, что это крах и единственный выход — развод.

Через пару дней позвонил психолог и назначил встречу — одному, без супруги. Он приехал, затянул было старую песню про тяжкую жизнь с домашней тираншей с неутешительным припевом про невозможность дальше терпеть подобные тяготы совместного бытия. А психолог, привычно выслушав наболевшие стенания, сказал: «Я вам сейчас кое-что покажу». Открыл ноутбук и развернул экран, а там — запись приема и разговора с женой. Оказывается, в кабинете была установлена камера наблюдения и на протяжении всей беседы велась съемка — в терапевтических целях, разумеется.

И он увидел… Весь разговор, от первого до последнего слова. Посмотрел на себя со стороны — впервые. Как провоцирует жену, орет на нее, не давая даже слова вставить, наполняет ненавистью окружающее пространство, не в силах внять ни голосу разума, ни робким возражениям жены, ни даже настойчивым одергиваниям психолога. Главное увидел: он кричал на жену, он провоцировал, он ничего не слышал. Не она, а он. И только тогда, просматривая видеозапись, услышал слова супруги. Оказалось, что пропустил мимо ушей больше половины беседы, даже не попытавшись в тот день что-либо осознать.

А потом запись дошла до момента диалога с женой. И она, умница, говорила, какой у нее заботливый муж, как она его любит и как дорожит их отношениями. Плакала, говорила, что уже испробовала все способы и не понимает, как до него достучаться. Но не было в ее речах даже намека на упреки, претензии или обвинения. Напротив, сплошь слова одобрения и защиты, что никак не вписывалось в образ бездушной фурии и самовлюбленной стервы. Только слабый крик, выраженный в отчаянной просьбе к психологу: «Спасите наш брак».

Чувак оказался виновником и непосредственным инициатором всего того треша, который не давал им нормально жить все эти годы. Его неуверенность в себе, которую он компенсировал скандалами, непонимание того, каким будет его с женой совместное будущее, и перманентная экстраполяция на супругу ответственности за свои же неудачи выливались в хронические ссоры и ставили под угрозу отношения и семью.

— Считаешь, что меня интересуют только деньги? — повторила вопрос Настя. — Вот чего ты завелась, — закатил глаза Фомин.

— Я ошиблась, — сказала она. — Ты все-таки мудак.

Глава 17

Необъявленная ценность

Настя ходила по квартире из угла в угол, борясь с нарастающим соблазном позвонить Фомину и высказать ему все. За скрытность, за нежелание посвящать ее в свои проблемы, за постоянное удерживание на дистанции, за бесящую манеру чрезмерно огораживать личное пространство, в которое она и так не пыталась вторгаться, хотя ее серьезно напрягало, что ей неизвестно, что в этом пространстве происходит.

А больше всего хотелось припомнить Максиму то, как жестоко он ее обидел. Она, видите ли, меркантильна! Ее, оказывается, интересуют только деньги. Та, которая ни разу за все время не попросила у него ни копейки, не клянчила никаких подарков, не ныла по поводу жгучего желания смотаться в отпуск за границу, ни словом ни делом не дала ни единого повода заподозрить ее в корыстности и тайном стремлении покуситься на его финансовые активы — вдруг оказалась жадной охотницей за мужским кошельком!

Когда, в какой момент она это допустила? Когда Фомин сорил деньгами во время их поездки в Европу, заказывая дорогущее вино и ужин из крутых ресторанов? Так она об этом не просила, наоборот — предлагала перекусывать в местной кафешке. Или когда Максим едва не заставил ее примерить сумасшедшей шикарности вечернее платье за не менее безумную цену, висевшее в витрине известного бутика? Наряд был хорош, но Настя снова отговорила Фомина от покупки, аргументируя свое несогласие тем, что по экскурсиям надо ходить в простой повседневной одежде, а в платье можно покрасоваться максимум два вечера на палубе прогулочного теплохода. Такой же категорический отказ получило предложение приобрести туфли известного бренда, сверкавшие лакированными носами в витрине соседнего магазина: нарезать километры по городской