Немецкие деньги и русская революция: Ненаписанный роман Фердинанда Оссендовского - Виталий Старцев

Утверждено комиссаром по иностранным делам»7.

Как и многие другие документы, изготовленные А. М. Оссендовским, эта докладная записка являлась «многоэтажным» документом. Она имела солидную глубину и высоту. Во-первых, она подсказывала, что большевики во главе с Лениным, захватив власть, стали заметать следы своей зависимости от немцев. Во-вторых, она доказывала, что Временное правительство уже имело в своем распоряжении приказ Имперского банка № 7433 и держало его в деле об «измене». Этот приказ на самом деле сочинил Оссендовский и включил его в расширенную редакцию первой серии документов («документы Никифоровой»). В-третьих, снова приплетался стокгольмский «Ниа Банкен», который фигурировал в телеграммах между Суменсон и Фюрстенбергом. Теперь «доказывалось», что в этом банке действительно были открыты счета для Ленина, Троцкого, Зиновьева и других. Как книги этого банка оказались в Петрограде, дело темное, но вот «товарищ Мюллер» за ними из Берлина, оказывается, приехал! Это четвертый этаж. Пятый — Троцкий одобрил акцию по заметанию следов. Но есть и еще один «этаж»: на полях записки имеется помета: «В секретный отдел. В. У.». Сиссон однозначно расшифровывает эту помету в своем комментарии к данному документу8 как подпись Ленина. Сиссон ссылается на то, что имеет фотокопию этой записки. Далее приводится сам текст пресловутого приказа № 7433, который мы цитировали и критиковали выше.

Следующий документ, показывающий «базовую конспирацию», относится к 12 февраля 1918 г. Он претендует на то, что был послан несуществующим «Разведывательным отделением Большого Генерального штаба» Германии. Это секретное письмо адресовано прямо Ленину («г. Председателю Совета Народных Комиссаров»), Текст его такой:

«Разведочное отделение имеет честь сообщить, что найденные у арестованного кап. Коншина два германских документа с пометками и штемпелями Петербургского охранного отделения представляют собою подлинные приказы Имперского банка за № 7433 от 2 марта 1917 года (в "оригинале" опечатка— 1817. — В. С.) об открытии счетов гг. Ленину, Суменсон, Козловскому и другим деятелям на пропаганду мира по ордеру Имперского банка за № 2754. Это открытие доказывает, что не были своевременно приняты меры для уничтожения означенных документов»9.

Этот «документ» принесли Сиссону в оригинале и тем самым окончательно убедили его в том, что данные приказы Имперского банка действительно существовали. Между тем одна ссылка на «пометы и штемпеля Петербургского охранного отделения» позволяет сразу же усомниться в подлинности этого документа. Такие пометы и штампы могли появиться только в том случае, если данный приказ был отдан 2 марта 1917 г. по новому стилю, то есть за 10 дней до Февральской революции. И после этого он волшебным образом попал в Петроград (из Берлина!) и оказался в Охранке. Уже 28 февраля (13 марта) 1917 г. помещение Охранки было захвачено толпой восставших, а весь его архив разграблен и сожжен. Эти же два «немецких» документа чудесным образом спаслись и перекочевали в архивы Временного правительства. Почему же в таком случае Козловский и Суменсон, легально проживавшие в Петрограде, не были арестованы еще Охранкой как немецкие шпионы, а Ленин и другие были беспрепятственно пропущены в Петроград, хотя Временное правительство знало о том. что они получают деньги от германского государства?

Повторяем, одно это обстоятельство доказывало бы поддельность данного документа, даже взятого отдельно от других. Но Сиссону были невдомек все эти тонкости, Оссендовский же, наверное, успел забыть, когда там брали Охранку год назад. Сиссон делает такой вывод: «Документ № 2 доказывает аутентичность (приказа № 7433. — В. С.) одновременно любопытно и абсолютно»10.

Для пущей важности на документе, как и в других случаях, имеются пометы. Секретарь Совнаркома М. Н. Скрыпник якобы написала: «В комиссию по борьбе с к.-р.» после того, как Н. П. Горбунов, «главный» секретарь Совнаркома, сделал свою помету: «Была [в] комиссии?» (привожу по факсимиле в брошюре, поскольку Сиссон счел помету Горбунова нечитаемой).

Третий документ этого раздела имел своей целью подтвердить подлинность циркуляров Большого Генерального штаба от 9 июня и Генерального штаба флота открытого моря от 28 ноября 1914 г., которые Оссендовский в русском варианте включил еще в первую серию документов, а теперь перевел на немецкий язык и отпечатал типографски. Это был протокол от 2 ноября 1917 г. Кстати, все эти даты не должны никого смущать. Они ни в коей мере не соответствуют реальному времени и последовательности создания А. М. Оссендовским своих документов. Хотя, как мы покажем в последующих главах, он вел определенный учет датам и исходящим номерам и крайне редко сбивался со счета. Но в случае с документами второй серии, полученными лично Сиссоном, все они делались не ранее конца января и начала февраля 1918 г., после того как Фрэнсис и Сиссон проглотили приманку и взяли «письмо Иоффе» от 31 декабря 1917 г. Так вот, и этот протокол родился позднее этой даты, хотя, по расчетам Оссендовского, для того чтобы подтвердить подлинность изготовленных им циркуляров 1914 г., он должен был бы быть датирован первыми днями существования новой власти. В нем говорилось:

«Сей протокол составлен нами 2 ноября 1917 года в двух экземплярах в том, что нами с согласия Совета Народных Комиссаров из дел Контрразведочного отделения Петроградского округа и бывш. Департамента полиции, по поручению представителей Германского Генерального штаба в Петрограде изъяты:

1. Циркуляр Германского Генерального штаба за № 421 от 9 июня 1914 г. о немедленной мобилизации всех промышленных предприятий в Германии и

2. Циркуляр Генерального штаба флота открытого моря за № 93 от 28 ноября 1914 г. о посылке во враждебные страны специальных агентов для истребления боевых запасов и материалов.

Означенные циркуляры переданы под расписку в Разведочное отделение Германского штаба в Петрограде»11.

Протокол был «подписан» И. Залкиндом, Механошиным, Е. Поливановым и А. Иоффе в качестве «уполномоченных Совета Народных Комиссаров».

Затем следовала расписка: «Означенные в настоящем протоколе циркуляры №№ 421 и 93, а также один экземпляр этого протокола получены 3 ноября 1917 г. Разведочным отделом Г. Г. Ш. в Петербурге. Адъютант Генрих». Вверху имелась помета: «В[оенный] К [омиссариат] Д. № 323. 2 приложения»12.

Подобным образом Оссендовский опять убивал нескольких зайцев. Во-первых, подтверждал подлинность своих циркуляров. Во-вторых, вмешивал в дело Совнарком и Ленина как исполняющих прямые германские приказы. В-третьих, подтверждал данные другого своего «документа» о том, что уже 25 октября 1917 г. «Разведывательное бюро БГШ» обосновалось в Петрограде. Протокол был составлен просто на листе бумаге, а не на каком-нибудь бланке. Механошин представлял Военное ведомство, а остальные три — НКИД. Подписи их были скопированы с реального документа, вывешенного в проходной Наркоминдела и украденного Семеновым, о чем он сам хвастливо поведал в своей статье в «Последних новостях» 6 апреля 1921 г. Еще один вывод следовал из этого документа — что данные циркуляры уже находились ранее в царском Департаменте полиции и контрразведке штаба Петроградского военного округа. Этим как бы еще раз подтверждалась подлинность типографских циркуляров. Вспомним, что и в документах первой серии указывалось, что циркуляры взяты из архивов контрразведки.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});