Новый год по новому стилю (СИ) - Горышина Ольга

       — Над твоими финансовыми выкладками. А если двойня, то сам Владимир Владимирович пожмёт тебе руку…

       — Лиза…

       — Вали отсюда, вот прошу тебя — вали! — я качала головой, и все плыло перед глазами. Слезы выступили теперь уже от смеха. Нездорового. — Вали к Юле или не к Юле, мне вот честно — плевать. У меня уже другая семья. Точка.

       Кирилл отодвинул стул. Очень резко и очень громко. Сел. Ещё и локти на стол возложил.

       — Лиза, у тебя нет другой семьи, — голос до дрожи спокойный. Это когда он научился так хорошо держать себя в руках? — У тебя есть любовник. Он наиграется и тобой, и моим ребёнком. Очень скоро. Прости, но тебе не восемнадцать. Личико не отфотошопишь.

       Я тоже надела маску, отфотошопленную — ждешь скандала? Скандала не будет. Мне плевать на твои слова!

       А он продолжал — идиот в кубе!

       — Неужели ты готова сделать Любе больно из-за личной тяги к красивой жизни? Сколько он на тебя тратит? Уверен, меньше, чем на других баб.

       — Вопрос настоящего бухгалтера, да? Ты сменил работу? Нет?

       Каменцев молчал, но пронзительных наглых глаз не опускал. Я чувствовала, что начинаю идти красными пятнами.

       — Хочешь, сам у него спроси? Если не боишься в морду получить, — я уже просто не знала, что говорить в этой бредовой ситуации. — Я не считаю, но у него явно имеется распечатка с визы. Сомневаюсь, правда, что он будет тебе показывать… Кирилл, тебе самому не смешно?

       — Над чем я должен смеяться? Над тем, что ты вдруг решила заработать не головой?

       Козел… Но защищаться не хочется, вот совсем не хочется.

       — Ты не такая была раньше, когда я с пеной у рта защищал тебя перед матерью, когда та говорила, что тебе нужен не я, а возможность зацепиться в Питере. Теперь ищешь нового дурака? Только всех дураков восемнадцатилетние расхватали. На таких дур, как ты, только козлы остались. Наиграется и бросит, вот увидишь… Только он еще и Любой поиграет. У тебя совесть вообще есть?

       Это вопрос, да? Давайте спорить о вкусе ананасов с теми, кто их ел. О совести заговорил…

       — Уходи, Кирилл. Просто встань и уйди…

       Я говорила тихо, очень тихо, а он заорал:

       — Я никуда не уйду!

       — Тогда я вызову полицию, — продолжала я все тем же полушепотом. — Я не разрешала тебе приходить к Любе.

       — И что? Что они сделают? Выкинут меня из собственной квартиры? Лишат прав на ребёнка, которых ты меня уже лишила?

       — Ты нарушил соглашение, — проговорила я уже, кажется, еле различимым шепотом. Я не хотела видеть на кухне Александра Юрьевича. Двух Каменцевых мне не выдержать!

       — Какое соглашение? Я с тобой ни о чем не договаривался, ты все сделала без меня. Ты у нас там юрист-самоучка, что в законе про меня говорится? Штраф в размере тысячи рублей? Скажи, чего я должен испугаться?

       — Собственной совести. Вдруг проснется и укусит?

       — Тебя ничего не кусает? Дать тебе почитать про отчимов и маленьких девочек, дать?

       Я вскочила. Это уже слишком.

       — Вон, Кирилл! Вон! — теперь я орала.

       Пусть услышат соседи, плевать…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

       — Я сказал, что никуда не уйду, — теперь он говорил шепотом. Зловещим.

       И даже ногу на ногу закинул.

       — Отлично. Тогда уйду я!

       Глава 5.6 "Десять минут — это много или мало?"

       — Лизавета, что ты делаешь? — это на меня воззрился Александр Юрьевич, когда я фурией влетела в комнату, где он вместе с Любой наводил в кукольном домике последнюю красоту.

       Неужели не видит? Ухожу! Что еще может делать женщина, доставая из шкафа одежду и даже не прося постороннего мужчину выйти? Правда, сначала я одела Любу.

       — Мама, мы гулять?

       — Да, к тете Лии, — сказала я, не задумываясь, то ли правду, то ли ложь. — Катя очень хочет встретить с тобой новый год. Вы даже будете спать в одной кроватке…

       Дай-то Бог! Проверка женской дружбы… Что я делаю, что я делаю…

       — Лизавета…

       Я сычом глянула на бывшего свёкра — сейчас я готова была стереть его в порошок за то, что он открыл Кириллу дверь, хотя даже в гневе понимала, что старик думал, что у нас с его сыном договоренность. Мне бы тоже не помешало б научиться думать о людях хорошо… Только эти люди не дают мне никакой возможности поверить в их порядочность и доброту.

       Я отвернулась от Александра Юрьевича, скинула спортивные штаны и влезла в брюки, сунула руки в серый пуловер и вынырнула оттуда, чтобы узреть Кирилла.

       — Ты никуда не пойдешь, — сказала его голова.

       — С дороги! — я не кричала. Не имело смысла. — Я сейчас вызову полицию, ясно?

       Я не совсем понимала, что можно сказать и сделать в сложившейся ситуации, но была готова звонить, если только Кирилл не освободит от себя дверной проем. Но он отошел. Я свернула детское платье, прошла мимо Каменцева к накрытому новогоднему столу и схватила мешок с подарками Вербова — больше ничего ценного для меня в этой квартире не было. Сунула в пакет детское платье и крикнула, чтобы Люба одевалась. Ничего не спрашивая, ребенок подчинился. Я же, обувая и одевая самою себя, давилась слезами, наблюдая дерганные движения маленькой девочки — и просто боялась думать, что сейчас творится в ее детской головке. В моей точно царил сумбур.

       — Александр Юрьевич, бросьте в казан отмоченный рис, залейте двумя стаканами воды и проварите полчаса. Остальное все готово.

       Он не ответил мне даже спасибо. Про шампанское в холодильнике я говорить не стала. Кирилл теперь молчал, а может и говорил — не знаю, в ушах звенело. Я с трудом слышала собственные шаги и жалела, что на сапогах нет каблуков, а на отсутствующий каблуках — звонких набоек: они бы заменили мне сейчас стук сердца. Я потащила ребенка вниз по лестнице, без лифта.

       — Мама…

       Я остановилась: что? Не спросила — просто взглянула на дочь.

       — Мы забыли подарок для папы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

       Сердце забилось, как бешеное. Да, я совершенно забыла про крысу. Из-за крысы настоящей!

       — Еще рано дарить, — успокоила я ребенка. — И Гриша не придет к тете Лии.

       — Почему?

       Какой прямой вопрос — жаль, не дать на него такой же прямой ответ.