Любовник королевы - Филиппа Грегори

– Я бесконечно вам признателен, сэр Роберт, – расплываясь в улыбке, сказал Ральф Скотт.

– Всегда рад помочь тем, что в моих силах.

Роберт отвесил церемонный поклон, после чего поцеловал Франсес и только потом подошел к Эми.

Она не скрывала своей печали. Лицо женщины было бледным, похолодевшие пальцы дрожали в его теплых руках. Эми пыталась улыбаться, однако ее глаза были полны слез.

Роберт наклонился и поцеловал жену в губы, ощутив их печальный изгиб. Ночью, лежа под ним, она улыбалась его поцелуям, обнимала, обвивала ногами и шептала его имя. Тогда ее поцелуи были ему приятны и даже сладостны. Но это было ночью.

– Что ты так печалишься, Эми? – сказал он, снова нагнулся и прошептал ей на ухо: – Я же не на войну еду. Мне очень не нравится видеть тебя грустной.

– Мне тоже не нравится видеть тебя раз в год, – прошептала она в ответ. – Неужели ты не можешь задержаться? Прошу тебя, побудь со мной хотя бы до обеда…

– Я должен ехать, – сказал Роберт, обнимая ее.

– Торопишься прочь отсюда, к другой женщине? – упрекнула мужа Эми.

Она прошептала это ему на ухо, но ярость, внезапно вспыхнувшая в ней, превратила фразу в змеиное шипение.

Роберт Дадли мягко отстранил ее, хотя предпочел бы оттолкнуть, и сказал:

– Нет, конечно. Я же все тебе объяснил. Улыбнись мне на дорогу! Наша семья вновь приобретает вес и влияние. Прошу тебя, порадуйся за меня и проводи с улыбкой.

– Поклянись мне честью своей матери, что у тебя больше никого нет.

Дадли даже поморщился – до того напыщенными были слова, произнесенные Эми.

Потом он быстро превратил гримасу в улыбку и сказал:

– Клянусь, дорогая. А теперь – улыбнись мне.

Эми попыталась улыбнуться дрожащими губами и солгала:

– Я так счастлива. Я радуюсь твоему успеху и тому, что у нас наконец-то будет дом. – Тут ее голос дрогнул. – Если ты клянешься, что оставался мне верен…

– Ты еще сомневаешься? Сама посуди, зачем тогда я стал бы говорить о нашем доме? Недели через две, может, позже, я навещу тебя у Хайдов в Денчворте. Я напишу миссис Оддингселл.

– Нет, напиши мне, – потребовала Эми. – Я так люблю получать письма от тебя.

Роберт слегка обнял ее и пообещал так, как взрослые сулят что-то ребенку, только бы он перестал капризничать:

– Хорошо. Я напишу тебе письмо и запечатаю. Никто его не прочтет, кроме тебя. Ты сама сломаешь печать.

– Нет, я еще не сломала ни одной твоей печати. Я осторожно снимаю их с листа и складываю в шкатулку для украшений. Там у меня хранятся печати всех-всех твоих писем.

Такой глупости Роберт от жены не ожидал. Что вздумала – хранить восковые печати с его писем! Он спешно сбежал по ступеням крыльца и вскочил на лошадь. Прежде чем тронуть поводья и поскакать прочь отсюда, он церемонно взмахнул шляпой.

– Мне пора, – сказал Дадли, даря Эми на прощание прекрасно заученную придворную улыбку. – Думай не о расставании, а о нашей скорой встрече.

Он старался не смотреть ей в глаза. Рядом с Эми уже стояла Лиззи Оддингселл, готовая поддержать и подбодрить свою подругу, когда он уедет. Роберт терпеть не мог затяжных прощаний. Он кивнул своим людям, те выстроились привычным порядком и тронулись в путь. Копыта громко цокали по камням пустой улицы. Роберту хотелось поскорее оказаться в том месте, где Хай-стрит сужалась и переходила в дорогу на Лондон.

Эми смотрела вслед процессии, пока всадники не скрылись за углом. Но и потом она оставалась на крыльце, ибо до нее еще доносились цокот копыт и позвякивание лошадиных удил. Наконец стихли и эти звуки, а Эми все не уходила с крыльца. Она ожидала, что ее господин вдруг чудесным образом передумает и вернется, чтобы получить от нее прощальный поцелуй или пригласить ехать вместе с собой. Не менее получаса Эми провела на крыльце, надеясь, что Роберт все-таки повернет назад. Но чуда не случилось.

Возвращаясь в Лондон, Роберт избрал длинную кружную дорогу и помчался по ней во весь опор, устроив настоящее испытание на выносливость и людям, и лошадям. Когда процессия наконец-то достигла конюшен Уайтхолла, кони тяжело дышали, их шкуры потемнели от обильного пота. Знаменосец скрипел зубами от боли в руках. Ему пришлось почти час выдерживать скачку галопом, держа над головой штандарт Дадли.

– Какая вожжа попала сегодня под хвост нашему хозяину? – спросил он, вываливаясь из седла на руки своих спутников.

– Похоть, – грубо ответил другой слуга. – Если не она, то неуемное честолюбие или больная совесть. Это три главные пружины нашего господина. Видел, как он сегодня торопился поскорее убраться от жены и вернуться к королеве? Сначала совесть загрызла, потом покрасоваться захотелось, а там уже и мужская страсть взыграла.

Когда Роберт спешился, к нему подошел Томас Блаунт, один из его старших слуг.

Он взялся за потные конские поводья, но отводить лошадь в стойло не спешил и тихо сказал:

– Есть новости.

Роберт молча ждал.

– Вчера заседал Тайный совет. Королева устроила им выволочку. Спрашивала, почему по договору, заключенному в Като-Камбрези, французов не заставили вернуть Англии Кале, а их принцессе не запретили изображать у себя на гербе наших леопардов. Потом сэр Фрэнсис ее утихомирил. Совет решил собирать средства на два военных корабля. Вам, как и всем, придется раскошелиться.

– Что-нибудь еще? – спросил Дадли, сохраняя на лице маску невозмутимости.

– Говорили о церкви. Сесилу было поручено составить билль насчет богослужений. Потом они проведут его через парламент. В основу служб положили требник короля Эдуарда с незначительными изменениями.

Дадли сощурился, раздумывая над услышанным, потом спросил:

– Были призывы к королеве не ограничиваться этим и посильнее прижать церковь?

– Да, но Сесил стал возражать. Сказал, что дальше заходить нельзя, иначе епископы взбунтуются, а часть знати их поддержит. Ему возражали. Мол, отцы церкви и так в оппозиции к королеве. Билль надо представить парламенту к Пасхе. Сесил надеется к тому времени уломать оппозицию.

– Это все?

– Остальное так, мелочи. У королевы случилась вспышка ревности, когда она узнала о предстоящей женитьбе Филиппа Испанского. Потом заседание продолжалось без нее. Члены совета пришли к выводу, что королеве было бы лучше всего выйти замуж за герцога Арранского. Сесил ему благоволит. Многие советники – тоже, особенно если герцог очистит от французов Шотландию. Еще про вас говорили. Непочтительно.

– Чем же я им не угодил?

– Мол, вы отвлекаете королеву от брачных замыслов, кружите ей голову, флиртуете с нею и все такое.