Возвышение Рима. Создание Великой Империи - Энтони Эверит

Это была не его идея, как управлять войной. Он разместил свои войска в акрополе, или городской крепости, а командиров расселил в домах горожан. Для всех молодых тарентинцев Пирр ввел воинскую повинность. Он запретил все представления, закрыл все гимнасии (их посещали не только для спортивных упражнений, но также для общения, во время которого мужчины «вершили военные дела на словах») и запретил проводить общие товарищеские обеды (мероприятие, характерное для коллективного образа жизни Спарты, выходцы из которой основали Тарент). Городские жители, привыкшие жить в свое удовольствие, были потрясены. Некоторым из них удалось миновать охрану Пирра и покинуть город. Популярность царя упала, противники правящей демократии попытались вызвать раскол. Однако их быстро окружили, а затем отослали в Эпир или просто казнили. Тарентинцы больше не являлись хозяевами своего города.

Известие о прибытии Пирра на итальянскую землю встревожило Рим. Римляне недавно победили на севере объединенную кельтско-этрусскую армию, после чего Римской республике требовалось время для восстановления сил. Все еще давали о себе знать большие потери, понесенные во время третьей и последней Самнитской войны. Однако не оставалось ничего другого, как снова приложить огромные усилия для отражения возможного вторжения, которое готовил Пирр. Римляне набрали новую армию. Туда вошли (скорее всего) даже те граждане, пролетарии, у которых не было никакой собственности и которые обычно освобождались от военной службы. На такой шаг решались только в случае чрезвычайного военного положения (tumultus maximus). В Риме разместили войска, а армии, находящейся на севере, поставили задачу не допустить, чтобы этруски выступили вместе с молосским царем.

Один из консулов 280 года, Публий Валерий Левин, двинулся с войском численностью около тридцати тысяч человек на юг к Таренту. В этот момент Пирр сделал римлянам мирное предложение. Несмотря на то, что он высоко ценил мастерство на поле боя, Пирр не стремился сам начинать военные действия. Во время своего правления он всегда, перед тем как браться за оружие, прибегал к дипломатии для решения спорных вопросов. Он также рекомендовал эту политику в своей известной (не дошедшей до нашего времени) книге по военной тактике. Если довериться Диону Кассию, то Пирр написал римскому консулу следующее: «Царь Пирр приветствует Левина. Я понимаю, что ты ведешь армию против Тарента. Оставь ее и приезжай ко мне со своими сопровождающими. Я постараюсь рассудить вас, и если у кого-то есть какие-то претензии друг к другу, то я найду неправую сторону и постараюсь решить это дело по справедливости».

Это был первый непосредственный контакт царя с представителями Римской республики, поэтому трудно сказать, надеялся ли Пирр на положительный ответ. Конечно же, такого ответа не было. Консул спросил: «Что ты мне предлагаешь какие-то глупости, когда я могу предстать перед судом нашего предка Марса?»

Римляне немного превосходили по численности армию Пирра, поскольку он вынужден был оставить часть войск в Таренте. Пирр расположился лагерем на берегу реки около города Гераклеи, который немного отстоял от Тарентинского залива вглубь полуострова. Сюда же подошел консул и разбил лагерь на другом берегу реки. Он захватил в плен одного из разведчиков царя, однако Левин не казнил его, а показал ему все свое войско и его боевой порядок. Он велел разведчику, чтобы он честно рассказал своему командиру о том, что он видел у римлян. Пирр сам поехал к реке, чтобы лично осмотреть неприятельскую армию. Увидев царивший повсюду порядок, блистательную выучку и рациональное расположение лагеря, он заметил: «Порядок в войсках у этих варваров совсем не варварский».

Теперь его уверенность в победе ослабла, и он решил не вступать в сражение, пока не прибудет подкрепление. Пирр велел не давать римлянам переправляться через реку. Левин, в силу своего числового превосходства, наоборот, стремился к битве. Консул сделал так же, как Александр Македонский в битве при Гранике. Он послал свою конницу вдоль реки, чтобы она переправилась в отдалении, где ей не будет оказано сопротивления. Когда легионы неожиданно появились с тыла, то греки, охранявшие берег реки, отступили, и римская пехота смогла начать переправу.

Сохранившиеся описания сражения трудно понять, так как они написаны очень запутанно. Но, кажется, что Пирр очень встревожился и поехал с тремя тысячами эпирских всадников навстречу римской коннице, чтобы остановить ее и тем самым выиграть время для развертывания своей фаланги и остальной части армии. Он также хотел, чтобы все видели, как он руководит армией. Однако вскоре Пирра сбили с коня, чем очень сильно его деморализовали.

В подражание истории Ахиллеса и Патрокла и, по-видимому, для создания себе передышки, во время которой можно было собраться с духом, царь отдал свои богато украшенные доспехи и пурпурный, расшитый золотом плащ одному из своих приближенных, некоему Мегаклу, чтобы тот временно сыграл роль царя, поскольку отсутствие Пирра на поле боя могло оказать отрицательное влияние на моральный дух воинов. Сам же Пирр остался позади войска. К сожалению, Мегакл погиб. Пирр оседлал другого коня и поскакал вдоль боевых порядков с открытой головой, чтобы все видели его лицо. Он также громко окликал своих воинов, чтобы показать, что он жив и здоров.

Пирр использовал ту же тактику, что и Александр. Он одновременно начал атаку плотно стоящей фаланги и фланговую атаку конницы. Эпирская фаланга с выставленными вперед пиками должна была сдержать и отразить наступление римской пехоты. Слонов обычно выстраивали на расстоянии около 15–30 метров от фронта армии, но у Пирра было немного слонов, чтобы создать плотный строй. Поэтому он разместил двадцать своих слонов в резерве, чтобы внезапно выдвинуть их в решающий момент сражения. Его конница располагалась на флангах. В ее задачу входило разгромить конницу противника и с флангов обрушиться на его пехоту. Несмотря на то, что римские легионы, вооруженные короткими мечами и дротиками, испытывали некоторые трудности, сражаясь с фалангой, они не отступили. В битве наступило безвыходное положение.

Пирр решил применить своих слонов, которые полностью расстроили римскую конницу. Кони не слушались своих всадников, вставали на дыбы и сбрасывали их. Воины в паланкинах уничтожили много римских пехотинцев, остальных растоптали слоны. Приведенные в замешательство, римские легионы отступили и покинули поле боя. Они сумели переправиться через реку и уйти в Венузию (жители этого города присоединились к римлянам, которые с самого начала появились около Тарента и разорили его владения). В сражении погибло более семи тысяч человек, а тысяча восемьсот попало в плен.

Но успех омрачался тем, что Пирр потерял приблизительно четыре тысячи человек, включая своих друзей и военачальников, которых он хорошо знал и которым доверял. Как мы уже видели, римляне имели очень большой резерв из мужчин призывного возраста, поэтому они без труда могли выставить подкрепление для консула. Однако и царь изо всех сил пытался собрать как можно больше войск.

Пирр заметил, как кто-то радовался победе, и ответил ему: «Если мы одержим еще одну такую победу, то окончательно погибнем!» (Отсюда происходит современное выражение «Пиррова победа».)

Несмотря на это Пирр в полной мере использовал возможности по формированию общественного мнения. Захваченное вражеское оружие по данному обету отослали в Додону в качестве трофеев. Сохранилась небольшая бронзовая табличка с отметкой о приношении: «Царь Пирр, эпироты и тарентинцы Зевсу Найосу от римлян и их союзников». Тарентинцы послали пожертвования в Афины, чтобы праздновать этот триумф над варварами, а доспехи, которые носил царь на протяжении всего сражения или во время отдельных его этапов, отослали на остров Родос в Храм Афины. Главный смысл всего этого был ясен: греческий мир теперь уже долго ничего не услышит о молодой итальянской республике.

Самниты и сабельские племена теперь открыто встали на сторону Пирра. То же самое можно сказать и о многих греческих колониях в Италии, которые, прежде чем решить, выжидали, чем завершится битва. Однако царь, по-видимому, не очень хорошо понимал, куда дальше направить свою армию. Один из его соперников за македонский трон однажды «сравнил Пирра с игроком в кости, который умеет сделать ловкий бросок, но не знает, как воспользоваться своей удачей».

То, что, кажется, было слабостью, возможно, частично было определенным тактическим решением. Пирр не ставил себе целью склонить Рим к безоговорочной капитуляции, скорее всего, он понимал, что не сумеет этого добиться при таком состоянии своей армии. Он хотел, чтобы римляне ушли из Великой Греции и чтобы Рим вернулся к своему прежнему статусу второстепенной державы в Центральной Италии. Пирр надеялся, что Римская республика, увидев его бесспорное военное превосходство, вынуждена будет принять мирное соглашение.