Многослов-2, или Записки офигевшего человека - Андрей Максимов

И тут я вспомнил о брачном договоре, который становится все более популярным у нас в стране. И опять же – я не то, чтобы против него. Между прочим, первые брачные договоры заключались еще в Древней Греции и не менее Древнем Риме, так что – глупо выступать против чего-то, что существует на протяжении стольких веков. Просто я, по привычке, хочу понять суть этого самого договора. А она в чем, суть эта?

Вот мы – двое влюбленных – решаем пожениться. И я, мужчина, говорю женщине: «Вообще-то я знаю, что, если мы с тобой, не дай Бог, разведемся, – квартиру и все, что мы там еще приобретем, – я должен буду оставить тебе. Просто потому, что я – мужчина. Но черт его знает, что со мной приключится. Поэтому давай на всякий случай подключим к нашим отношениям государство – пусть оно будет гарантом моего морального поведения». После чего влюбленные целуются страстно и идут к нотариусу, чтобы государство гарантировало им их собственное нравственное поведение. И опять же – кто скажет, что наши влюбленные ведут себя неверно? Все правильно, логично и с прицелом на будущее.

Вот ведь какая получается история с этой самой моралью. Человеку недостаточно принимать какие-то моральные обязательства перед самим собой или перед своими близкими. Человеку недостаточно принимать какие-то моральные обязательства перед Богом – ведь с Богом верующий человек все равно, в сущности, остается один на один, как бы без свидетелей. А если нет свидетелей, то можно и обмануть…

А государство – это институт. Серьезный институт с печатями, чиновниками и бумагами. Пусть и выступает гарантом моей морали.

Государство и радо. Будьте любезны – моральный кодекс строителя коммунизма. Или еще кодекс какой. Выучить наизусть! И живите… Ты, может, сам и не догадываешься, что воровать не надо, – так тебе кодекс подскажет. Ты, может, не в курсе, что раз государство взяло тебя на службу – надо ему служить. Так вот тебе, пожалуйста, закон.

Заботу о своем моральном облике мы поручаем государству. Когда сегодня мать пытается отнять ребенка у отца, а отец – у матери, заступником выступает государство. Вообще, когда невозможно самим решить семейные проблемы, остается идти к государству – куда ж еще? Когда все моральные законы во взаимоотношении людей нарушены – люди идут туда, где есть печати, адвокаты и суды. Когда моральные проблемы запущены до такой степени, что превращаются в административные, а то и в уголовные правонарушения, – кто должен во всем этом разбираться, а?

Как же это так получилось, что государство стало для всех нас, жителей Земли, – последним бастионом морали? Повторю еще раз, от удивления, наверное: не мы сами, не наши друзья и даже не Церковь – государство? Но разве оно само по себе морально? Можем ли мы сказать, что государственные служащие, политики – есть эталон морали? А? Не надо улыбаться, я подчеркиваю: это вопрос, а не ответ.

Вот ведь был такой политик Чарльз Колсон… Он, в принципе, и сейчас, если не ошибаюсь, жив, только уже не политик, а, скорей, христианский проповедник. Колсон этот, являясь советником бывшего президента Ричарда Никсона, разумеется, оказался вовлеченным в Уотергейт. Помните еще, что это такое? Ну, это когда выяснилось, что Никсон подглядывал и подслушивал за своими политическими оппонентами. Колсон ему в этом – не совсем, прямо скажем, моральном поступке – помогал, за что и загремел на семь месяцев в тюрьму. Где вдруг переосмыслил все свои взгляды и стал до такой степени моральным, что начал в своих книгах заниматься проповедованием христианской морали. Колсон решил соединить мораль и политику. Теоретически. Ну, поскольку на практике не вышло, так хоть теоретически…

Случай хоть и реальный, но, честно скажем, редчайший. Мы все – и политики, и те, на кого их, политиков, деятельность рассчитана, очень хорошо понимаем: мораль – одно, политика – другое.

Никколо Макиавелли даже настаивал на том, что в политике не только допустимо, но часто и необходимо преступать законы морали во имя великих целей. Надо сказать, что все политики всех времен – чудесные ученики Макиавелли. А мы – не то чтобы ученики этих политиков, мы их как бы подчиненные. Во всем. И в делах морали тоже.

Когда мы говорим, что время – автор морали, мы прекрасно понимаем, что время это реализуется в деяниях государства.

В 1998 году по американскому телевидению в прямом эфире было показано, как человек, узнав о том, что он болен СПИДом, кончает жизнь самоубийством: он выстрелил себе в голову. Эту ужасную сцену снимали с вертолетов. Рейтинг передачи был сумасшедший!

Это все что значит? Люди, узнав, что человек хочет застрелиться, сели в вертолеты, взяли камеры и сделали из самоубийства – шоу. И у шоу действительно был огромный рейтинг. И люди ругали государство, которое это допустило. Как у нас в стране ругают те телепрограммы, которые представляются людям безнравственными.

Казалось бы, как все просто: кажется тебя передача не моральной – не смотри! Так нет же, опять-таки надо, чтобы государство решило за зрителя, что морально, а что нет. Привычка у нас уже такая, которая, как известно, вторая натура.

В начале 90-х в тех же Штатах семнадцатилетнего Деметрика Джеймса Уолкера приговорили к пожизненному заключению за то, что убил шестнадцатилетнего юношу, которого практически не знал. Джеймсу очень хотелось иметь кроссовки фирмы Nike, а 125 долларов на них у него не было. После этого случая пресса начала активно писать о падении нравов в США…

И не сказать, конечно, что пресса была так уж не права. Но тут вот какое дело… Мне кажется, что во всех странах мира люди с огромной радостью (чтобы не сказать с восторгом) изобличают всеобщее падение нравов и с ужасной неохотой рассуждают о собственной морали.

Когда я писал эту главу, в «Новостях» передали сообщение о том, что в центре Москвы одна машина подрезала другую. Из «обиженного» автомобиля вышли обиженные люди и из травматического оружия расстреляли обидчика. После чего уехали. Объявлен план «перехват», который, как водится, никого не перехватил. Расстрелянный водитель доставлен в больницу.

На вопрос «Зачем быть моральным?» в обществе, где человека могут убить за кроссовки или за ошибку на дороге, – каждый находит ответ сам. Всякий общий, всеобщий ответ будет риторикой.

Однако в любом случае, мне кажется, неплохо бы помнить: за собственную мораль, а в конечном счете, за состояние собственной души – отвечаешь только ты. Перед самим собой, перед Богом, перед близкими – лично ты. Ни на время, ни на государство, ни на нравы списать ничего не получится. Хотя и хочется это сделать. Хотя все вокруг трендят, что так делать не только правильно, не только естественно, но вообще нет иного выхода, как с волками выть по-волчьи.

Отвечать на вопрос «Что такое хорошо и что такое плохо?» – человеку надо самому. Это личный выбор. И пенять не на кого. Ни на этом свете, ни на Том…

Как ни парадоксально это, быть может, для кого-то прозвучит, но та самая естественная любовь к себе, о которой мы говорили в начале главы, подразумевает и то, что человек соблюдает законы морали. Тот, кто их не соблюдает – мучается. Или перестает быть человеком.

Впрочем, если ты соблюдаешь мораль, не будет тебе за это никаких наград. Ведь быть моральным надо не для того, чтобы тебя за это наградили, а просто потому, что ты – человек.

Кстати, о наградах. С них-то и начинается следующая буква.

Н

Награды государственные

Иногда орденами людей прикрепляют к мундирам.

Станислав ЕЖИ ЛЕЦ, польский писатель

Народ и государство нередко спорят. Иногда ссоры аж до революции доходят. Но вот в чем они общий язык находят легко, так это в вопросе о наградах. Государство любит награждать, а граждане – награды принимать.

«Люди не привыкли еще одеваться, но награды уже существовали. И раз их не к чему было прикрепить, их накалывали на коже: первобытная татуировка воина зачастую рассказывала о его подвиге и отваге. Пожалования саблями или халатами в Средней Азии, шарики на шапочках китайских мандаринов… ленты на головных уборах, вензеля на погонах, литавры и трубы – все эти разновидности наград столь многообразны, что даже перечислить их невозможно».

Эта цитата из книги замечательного писателя и человека Кира Булычева. Булычев стал знаменит как писатель, но не забыть бы, что был он еще и ученым, в частности занимался фалеристикой…

Как? Вы не знаете, что такое фалеристика? Ничего страшного. Я тоже не знал, пока именно Булычев не объяснил мне, что фалеристика – это наука о наградах.

Под своим подлинным именем – Игорь Можейко – выпустил книгу, которая так и называется «Награды». Рекомендую всем. Можейко мог писать под псевдонимом Булычев или под своей настоящей фамилией, но просто не умел писать скучно. Вот и книга, которая, по сути, рассказывает про фалеристику, на самом деле – удивительно увлекательное чтение.