Сокрушитель (СИ) - Поселягин Владимир Геннадьевич

- Мне где сказали стоять, я там и стою.

- Вали отсюда.

На что мужичок лишь пожал плечами и продолжал дымить самосадом. Заметив, что к нам приглядываются из машины, ага, одна из тех, что за нами ехала от вокзала, я тому сказал:

- Код верный.

После этого покинул балкон, и спрятавшись, из-за занавесок, стал следить, что дальше будет. Мужичка отозвали, и вскоре скрутили, закинув в машину и увезя.

- Так тебе.

Падающее настроение, а всё навоз, начало быстро расти. Правда, телега осталась на месте, но ничего страшного. Я с другой стороны открыл форточку. У меня квартира имела окна на две стороны, на двор и улицу. Я вошёл в квартиру в три часа дня, с поезда, а в семь раздался стук, пришли представители парткома завода, где я обещал выступить. Машина ожидала внизу. Хорошо успел поужинать. Форму мне уже постирали, выгладили и принесли, награды вернул на место, и вот в таком великолепии и спустился. Метки на вскрытие квартиры поставил. Если будут тронуты, это всё, клиника. Жить так под присмотром невмоготу. Рано или поздно найдут причину взять меня. Снова придётся с боем уходить. Оно мне надо? Я конечно имею в хранилище огнемётный танк, вытащил из болота под Минском «ХТ-133». Место нашлось. Мне механики полка привели его в полный порядок, в штат полка я его не вводил, накопил огненной смеси и прибрал всё в хранилище. Едва успел, меня в штаб армии как раз переводили. Сдал командование полком, получивший наименование Минский, и ставший гвардейским, новому командиру, он из варягов, не своего поднимали по карьерной лестнице, и отбыл. Так что ответку кинуть это я завсегда, за мной не заржавеет. При этом я понимал почему такой интерес.

Сами посудите, вдруг парень отказался от семьи, изменил планы по учёбе, почему отказался понятно, родители не ему поверили, ещё и отец серьёзно избил. Потом отбыл во Владивосток, там следы теряются, не у японцев ли был? Вернулся, и попал в войска НКВД. Неплохо проявил себя в Бресте, был командиром отделения представлен к награде, медали «За Отвагу», посмертно, но не утвердили. Пропало два следователя, что со мной работали. Дальше больше, поёт песни, которые якобы сам пишет, да в больших количествах, причём такие песни, как будто их писали разные люди. Со стороны это заметно опытным людям. Побил два батальона немцев в брянских лесах, что подтверждается документами, и снова ранение. Служба в охране тыла, отзыв в Москву, и вдруг в тоже время несколько странных случаев происходит. Моя похоронка в часть, взрыв в здании Лубянки, смерть нескольких фигурантов, один из которых и вызывал меня в Москву, и следов на найти, но то что это взаимосвязано, ясно. Тем более наверняка выяснили у соседей по камере, что я с ними сидел. Нашли их, даже с пропавшими журналами учёта, я их спалил с личным и другими делами из сейфа Кравцова. Дальше больше, бой, убийство и штрафрота, пусть и за дело, бои, искупление кровью, и похищение маршала Маннергейма из спальни, где тот ночевал. Причём, сам маршал ничего не помнил, его усыпили снотворным. С этого момента ко мне внимание и было особенно привлечено. Дальше служба и бои, рос в званиях и награды получал, известный бой одного танка против шестидесяти, что прогремел на всю страну. Второе награждение Звездой Героя. И как-то всё идёт как надо, штаб армии, командиры мной довольны, но я так засветился, что из поля зрения спецслужб уже не выпаду. Вот такая беда.

Это всё я раздумывал, пока ехал на машине на завод. Меня пока не брали, видно приказа не было, изучали всё, накапливали материал, но что дальше будет? Возьмут или нет? Я на сотрудничество не пойду категорически, мне и одного случая хватило, неприятный опыт, так что будет бой, это факт. Это я давно и окончательно принял. Ну а пока выступление. Заводчанам повезло перехватить дважды Героя, и вот они хотели узнать, как их помощь помогла фронту. Не разочаровал, описал многое, грустные случаи на войне, весёлые, несколькими шутками освежил аудиторию. Мне аккордеон принесли, и я спел несколько песен. Именно о войне, сейчас о ней можно петь. Это во время войны хочется слышать о родном доме, о маме или о любви. Час всего выступал, а вымотался, трудно вот так держать стольких слушателей в напряжении, чтобы ловили каждое слово, но я смог, опыт большой, поэтому меня провожали искренними аплодисментами. В столовой оказывается банкет был подготовлен, он открытый, сюда тоже рабочие набились. Длинные столы, так что тосты, за Сталина, за Родину и за Победу. Именно в таком порядке. Это было встречено хорошо. Хорошо посидели и поговорили, после чего меня отвезли обратно. Попросил высадить в соседнем квартале, уже темно было, вот так прогуливаясь, пришёл в себя. Не особо я любитель выпить, но всё же споили заводчане, а пока гулял, я не напрямую к своему дому шёл, то хмель выветрилась, легче стало, походка приобрела уверенность, а мысли стали твёрдыми, а не растеклись в кисель. Хотя стоит сказать, пока гулял по тёмным местам, ко мне пошли трое подростков, попросили огоньку закурить, заодно сигаретку, деньжат на выпивку и вообще, что есть. Трижды хлопнул «Наган», потом четвёртый раз, добивающий подранка, и я пошёл дальше. Пацаны, пятнадцать-шестнадцать лет, с ножами. Совсем страх потеряли. При этом слежка продолжалась, я когда до угла дошёл, видел как один из наружки склонился над убитыми, подсвечивая фонариком. А как я их убивал те не видели, подворотня, эти шакалы знали где подлавливать таких подгулявших граждан, действительно темно было, в очках ночного виденья шёл, разве что вспышки выстрелов, но глушитель гасил звуки. Не сильно, однако далеко не разносился. Вот так погулял с полчаса, одеколоном обрызгался от вони сгоревшего пороха, и повернул в свой двор.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Никто меня не принял ни во дворе, ни на квартире. Все метки были нарушены. Вот гады. Хорошо в доме ничего важного не храню. Домоуправа ругать смысла нет, у него инструкции выдавать ключи людям из спецслужб. Раздевшись, дверь я блокировал, даже минировал, тихо не вскрыть, принял душ и подышав свежим воздухом на балконе, отправился спать. Постельное бельё свежее, перестелили кровать, поэтому вскоре уснул. Кстати, домоуправ предложил нанять домработницу, это вполне существующая профессия, я и раньше их нанимал. А удобно, не жена, спать с ней не нужно, а всё по дому делает. Весь быт на ней. Есть несколько кандидатов, тот перечислил, и я выбрал Анну Гавриловну. Ей где-то сорок пять лет, опытная работница. А она у меня уже однажды домработницей была, хорошая женщина, будет во второй раз у меня работать. Понятно, что мне перечислили одобренные спецслужбами кандидатуры, и работает та на них. Да и раньше работала, они все постукивали куда нужно, но тут я не против. Ничего важного дома не держу. Тем более пару недель, и я уеду. Это зимой буду в Москве жить, а пока лето чего тут делать? Меня ждёт рыболовный круиз по святым места с отличной рыбалкой.

Утром я в домашней одежде завтракал, чай с бутербродами, когда раздался стук в дверь. Анна Гавриловна пришла. Для неё наше знакомство в первые происходило, но для вида я её опросил, остался довольным, и мы, обговорив её работу и зарплату, столоваться у меня будет, ударили по рукам. Последнее, это в фигуральном смысле. Та официально устраивается ко мне на работу и будет получать зарплату. Причём оформлялась та ко мне через специальное бюро, ей ведь на пенсию тоже отчисления идут. Дальше всё показал, я часть припасов выложил на полках, на пару недель хватит, выдал той рыбу, красную, тушу сёмги, сделал заказ на блюдо, всё есть для готовки и покинул квартиру. Пока та работала, решил посетить военкомат, нужно получить паспорт. Если успею, то и по рынку погулять, колхозному. Там иногда такие вещи выбрасывают, слюной исхожу. Вот так в полной своей форме посетил отдел кадров управления Советской Армии, меня вывели в запас, получил справку и в военкомат. Там и выдали на руки мой паспорт. Сохранили. Всё, я гражданский человек, можно переодеваться. С сомнением глянув на свою форму, что привлекала внимание, но не остро, орденоносцев по улочкам гуляло уйма, армия победы, были и Герои, но дважды, редкость. В общем, лучше переодеться. В таком виде по рынку не походишь, а наружка переодеться в каком подъезде, как я это обычно делаю, не даст.