Осколки грёз - Кэролайн Невилл

остановился. Его рука дотронулась до моих плеч, и он, склонив голову, прижался к моему лицу. Все поцелуи, про которые писали в книгах, не смогли полностью передать этот чувственный порыв, который я испытала впервые за свои семнадцать лет. Он был первым, кто смог дотронуться до меня.

Я все еще держалась за него, боясь отпустить после желанного момента, связывающего нас. Он стоял, тяжело дыша. Кончиками пальцев он провел по моим губам, которые только что целовал.

– Разве это все правильно? – Я прервала это молчание. Мои руки застыли на его шее, пробираясь к его лицу, усыпанному множеством веснушек.

– Искусство стало нашей связующей нитью, Эмили. А оно никогда не ошибается.

Он снова потянулся ко мне, чтобы сорвать очередной поцелуй, посвященный рождению двух душ, обретших покой во вдохновении. Медленный. Робкий. Искренний.

– Я путаюсь в своих чувствах, когда ты рядом. Мое сердце… – Я пыталась собраться с мыслями. – Оно словно принадлежит тебе, каждый раз ощущая присутствие творческого откровения.

– Мы продолжение друг друга. Две частицы одного целого.

Глава 22. Стэнли

Я наблюдал за ее пухлыми губами, которые так сладостно произносили мое имя. Приятная и греющая сердце мелодия. Я больше не мог ждать, смотреть, как она ускользает от меня. Эмили была моей, и я должен был показать ей это.

Без раздумий я прильнул к ней. Она со стоном прижалась ко мне. Ее тело откликалось на зов. Она была такой вкусной и нежной. Я углубил поцелуй, желая большего.

Целовать Лилу было подобно глотку воздуха после того, как разучился дышать. Ее дыхание приводило меня в чувство. Пробуждало от глубокого сна.

Мой язык скользнул по ее языку. Эмили ответила мне без промедления. Они переплетались друг с другом. Я оставлял нежные укусы на ее губах.

Наши движения становились все грубее, напористее. Я хотел чувствовать ее всю. Каждый вздох, прикосновение.

Ветер поднимал ее волосы. Я осторожно разгладил их, чтобы они не запутались. Мои руки скользили по ее лицу, спускались по спине ниже. Ее невинность раскрывалась на глазах. Скованность приобретала иную форму, более решительную. Эмили касалась моей кожи своими мягкими теплыми ладонями. Но на этот раз она обхватила мою шею, слегка надавливая.

Мое воображение тлело от этих мыслей, я стал для нее ближе, чем мог даже мечтать.

– Боже, Эмили, – выдохнул я еле слышно. – Я так люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю, – сказала она мне прямо в губы.

В каждом жесте я чувствовал, как мы нуждались друг в друге. Наши тела напрягались под этим приятным гнетом. Я не хотел прерывать это мгновение, жаждал остаться в нем до последнего.

Наконец я сбросил темп, одарив ее своим последним поцелуем. Разгоряченный пыл не унимался. Мы стояли, тяжело дыша. Мне хотелось касаться ее каштановых длинных волос, но все же я оставил руки в ладонях девушки и прижался к ней лбом.

– Идеально, – сказал я, прерывая тишину.

– Идеально, – повторила за мной Эмили и снова потянулась за поцелуем.

В голове эхом отражались обрывки нашей мимолетной близости. Мы не торопили события, а отдавались чувству без остатка своими обнаженными душами, которые не боялись раскрыть. Между нами никогда не могло быть чего-то меньше. Я бы не смог на это согласиться. Эмили раскрывала во мне что-то важное и необходимое для моего существования. Но я боялся, что после того, как оно доберется до самого сердца, будет уже слишком поздно.

Вернувшись домой, я узнал, что нахожусь на грани отчисления. Из-за постоянных тренировок у меня не оставалось времени на домашние задания. Даже отсутствие сна не добавляло пары лишних часов для того, чтобы выучить десятки параграфов.

«Стэнли Фриджерс, пройдите в кабинет директора», – произнес громкоговоритель.

Стоило только переступить порог школы, как сразу ко мне стали липнуть неприятности. Будильник, как назло, не прозвенел именно сегодня, и я снова опоздал. Мое появление в школе было редким явлением. Мне нужно было сделать выбор между учебой и спортом, и я его сделал. С тех пор учителя потеряли мое доверие, а я медленными шагами шел по воображаемой лестнице вверх.

Я подошел к двери и дважды неуверенно постучал.

– Войдите, – послышалось из-за двери. Мужской баритон был слишком рассерженным. Наверняка я попаду под горячую руку.

Я прошел вперед, опустив голову, и упал на стул возле письменного стола напротив мужчины.

– Ну, Стэнли? – Мистер Коллинз изогнул бровь, откидываясь на спинку своего кресла. Его рука потянулась к вороту, чтобы ослабить ткань около шеи. – Ты понимаешь, зачем я вызвал тебя?

– Могу предполагать, что из-за моей успеваемости.

– К сожалению, вы пропустили приставку «не-», – он огрызнулся, но оставался спокойным. – Я не имею привычку поощрять учеников, которые в последний год пропускают занятия по подготовке к экзаменам.

Я встретился с ним взглядом. Он не моргал, испепеляя меня. Это был наш с ним первый разговор за все время моего обучения.

– Разве в регламенте школы не прописано, что ученикам, участвующим в баскетбольных матчах, могут быть снижены требования? Это не походит на привилегии, от них остается одно название.

– Спорт – это внеклассное занятие. Оно никак не пересекается с учебным расписанием и ни в коем случае не должно негативно сказываться на оценках. Сейчас не время, чтобы сдавать назад. Вы должны думать о предстоящих экзаменах. До выпуска осталось не так много, как вы думаете, мистер Фриджерс.

Его слова не укладывались в голове. Я играл за честь школы, чтобы повысить ее рейтинг, а выход в финал мог финансово обеспечить мои нужды для поступления.

Директор продолжал читать нотации о том, что необходимо поддерживать свой средний балл на высоком уровне. Я понимал это и без его рассказов.

– С меня хватит! – сказал я, поднимаясь.

Я вышел и закрыл дверь, не услышав, какие еще жизненные нравоучения мне стоило узнать. Я стремился как можно скорее покончить со всеми проблемами, но они словно не хотели меня отпускать.

Пару дней назад отец снова объявился. Он вернулся домой как ни в чем не бывало, и мама приняла его. Я не мог осуждать ее поступки, но они были слишком необдуманными. Разрушающими. Отец пренебрегал преданностью этой женщины, не ставя ее ни во что. Люди не меняются. Теперь я точно был в этом уверен.

Коридоры уже были пусты. Я оставил вещи в шкафчике и вышел на улицу к парковке, где меня уже ждал Райан в своем «Ниссане». Он много говорил, а я был слишком погружен в свои мысли, поэтому его слова