Монкрейн – Ученик Духа - Правнук Дракона

подходить, но спустя несколько попыток Мерикос таки вырвал её из беспамятства. Тогда, сильная и могучая Мастер Печатей, не смогла встать на ноги без чьей-то помощи. Она что-то говорила, лепетала тихо имена и повторяла фразы, но в ответ слышала нервные причитания солдат и слуг.

Это было уже после ухода Демона, забравшего с собой её единственного ребёнка.

Ронта верил, что она вскоре будет чувствовать себя лучше. Раны всегда затягивались, хотя некоторые из них и становились уродливыми шрамами. Ронта знал это, как не знали многие. Не было страшнее ран, чем раны душевные. Они никогда не затягивались, никогда не забывались.

"Эта сентиментальность меня может и не угробит, но покалечит точно! Ну-ка, проснулись, дела ждут!" — подбодрил себя мысленно Ронта, увернувшись от пробегающей мимо служанки. Та кивнула ему, быстро, мимоходом, едва не споткнувшись о собственную ногу. Девушка напомнила ему о двух, юной девушке и юноше, которых он оставил без присмотра.

"Надеюсь, они уже порядком сильнее меня."

Наконец, Ронта предстал перед знакомой дверью. Отбросив все лишние мысли, он тихо открыл её и вошел в кабинет.

— Простите, господин.. — Ронта хотел что-то сказать о том, что пришел поздновато, но не успел договорить. Мерикос Айхлен, могучий старик, понуро читал какие-то письма, лежащие перед ним на столе.

На самом деле Мерикос позвал Ронту к себе уже с полчаса назад, отправив за ним ту несчастную служанку, чей мозг прошлой ночью Ронта обыскал. Та застала его посреди медитации, так что Ронта какое-то время игнорировал её слова, а потом как можно вежливее отослал. Это был ещё один критический для него момент. Опыт прошлой ночи дал ему немного вдохновения, чтобы ещё немного приблизиться к заветному пробуждению.

Теперь Ронта стоял перед Мерикосом, чувствуя немного стыда за свой поступок. Старик прежде был с ним довольно добр, так что обижать его ответно было бы неправильно. Особенно, если учесть его положение.

— Ты верно гадаешь, зачем я тебя позвал? — хрипло спросил Мерикос, легонько отодвинув одно из писем в сторону, — Думаешь, что всё кончено, так?

Ронта на мгновенье опешил.

"Кончено. А разве нет? Девочка больше не человек, Демон забрал её и увёл куда-то прочь, ни у кого не спрашивая дороги."

Но ответил он конечно не так.

— Кончено? Господин, я думал вы решили отослать меня обратно в южный район, — Ронта не хотел больше оскорблять ум старого практика, но действовать решил мягче.

Мерикос едва заметно дёрнул бровью.

— И зачем мне тогда видеть тебя лично?

— Эээ, не знаю, господин, — честно ответил Ронта.

Ему больше всего хотелось вернуться к работе над зельями, накопить денег и стать сильнее. Хотя он и уважал Мерикоса, тратить время на его загадки было едва ли тем, на что он хотел тратить время.

— Потому что я ещё тебя не наградил, мальчик. Ты умный, много всего скрываешь, но я не хочу знать эти твои секреты. Мне слишком мало осталось жить, чтобы цепляться за такие мелочи, не зная будут ли они мне полезны. Для меня мир уже становится маленьким пристанищем тела, от которого не так уж трудно отказаться. Поэтому, я передам тебе награду.

В голосе Мерикоса сквозили то одни эмоции то другие, пока он говорил это. Где-то таилась печаль, где-то горечь, где-то надежда. Такой водоворот из разных по настроению фраз было нелегко переварить. Возможно, думал Ронта, что так хитрый старик и задумал, пытаясь смутить его или запутать.

"Неужели ему опять от меня что-то нужно? После этой ночи он ещё не смирился? Его сын погиб, а сам как будто только крепче стал!"

— Не нужно, господин. Я ведь так ничего и не сделал, — ответил Ронта, держа свои мысли крепко внутри черепушки.

— Ты прав. Но тут ты не виноват. Ты может и аптекарь, может ученик аптекаря, но ты сделал что-то очень важное, когда встретился с Демоном с глазу на глаз, — хмурое лицо Мерикоса было непроницаемым, а интонации непредсказуемыми. Прочитать его намерения было сложно, почти невозможно для Ронты. Даже с Духом, он мог только долго и мучительно гадать о его намерениях.

Как бы то ни было, а человек перед ним прожил жизнь втрое, а может и вчетверо длиннее, чем он. Может короткая жизнь Ронты(Герольда) и была насыщенной как ни у кого другого, но это не компенсирует ему опыт лет. Он понимал это, хотя играть по правилам было несколько унизительно.

Старики. О, он знал слишком много умудрённых опытом старцев в своей прошлой жизни. И впечатления о них у него были разные, почти никогда не повторяясь. Но большинство из них объединяло в сердце Ронты то, что эти старики слишком рьяно ставили жизни молодых на кон.

В их глазах юная поросль редко стоила больше, чем ресурсы или власть. И если для кого-то они и делали исключение, то когда-нибудь оно подтвердит правило самым нелицеприятным образом.

Из этого Ронта извлёк свою пользу, а именно знание. Он знал, что доверять людям с таким багажом лет и силы было почти наверняка опрометчиво.

— Он ведь едва меня не убил, господин! — выпалил Ронта. Имитировать нотки страха и отторжения ему даже не пришлось. Лишь смутное воспоминание сделало всю работу за него.

Мерикос ухмыльнулся. Впервые Ронта видел это выражение на его лице, но ему оно ничуть не понравилось.

— Он убил бы тебя раньше, чем ты бы смог вдохнуть. Раньше, чем ты бы вышел из своей комнаты, чтобы ограбить мою кухню. Ты не видел этого, но ты десятки раз был на волосок от смерти прошлой ночью. Но всё таки ты жив. Значит, он специально оставил тебя в живых.

Ронта едва не подавился слюной, слушая умозаключения старого Мастера. Они не звучали для него шоком и не нарушили ожиданий. После того, сколько своего внимания Демон подарил ему в ночной заварушке, это было более чем очевидно. Но если бы они слышали то, что Демон сказал лично Ронте, то наверняка сожгли бы его ещё до рассвета в большом, красивом костре.

— Но ты и сам это всё знаешь, хотя и притворяешься лишь смышлёным ребёнком. И поэтому я хочу наградить тебя за ту помощь, которую ты ещё возможно окажешь моей семье.

Сказав это, Мерикос одними глазами указал куда-то вбок. Там, на изящном диванчике лежала длинная шкатулка, украшенная резью и какими-то письменами. Ронта не узнавал этот язык, хотя фрагментами он и напоминал современную письменность Аллилада.

Он