Хватай Иловайского! - Андрей Белянин

— План сам придумал?

— А то! На тебя, хлопчик, надежды нет, ты у нас сам влюблённый. Ну так как, поможешь мне али нет?

Вопрос был даже не риторическим и уж тем более не провокационным. Так, спросил для поддержания разговора, не более. В том, что я с ним пойду, никто не сомневался — ни он, ни я. Родного дядю в любом случае спасать надо! Особенно если он сам категорически против…

До села топали пешими, лошадей Прохор оставил на конюшне. За околицей, недалече от палаток нашего полка, разместился и временный госпиталь. По указанию Фёдора Наумовича всех казаков с характерными жёлтыми пятнами согнали под наскоро сколоченный навес и уложили на охапках сена. Не уверен, что это поможет остановить распространение заразы, но здоровым людям всегда спокойнее знать, что больных держат на карантине. Хлопцам оставили бадью с водичкой и мешок сухарей — общепризнанную солдатскую диету: если уж и она не сломает, значит, будут жить!

В самом Калаче на Дону особой паники в связи с внезапной «заразою» не было. Во-первых, никто ничего не знал толком, а во-вторых, для сельского жителя по большому счёту страшен лишь мор скотины. Вот корова заболела и пала, а за ней полстада — это да, это трагедия. Ну а люди заболели… Да что там пять, десять, двадцать больных, небось бабы ещё нарожают! К тому же, в-третьих, жёлтые пятна пока были замечены только у казаков, а наших ребят калачинцам и подавно не жалко. От квартирующего полка только первую неделю прибыль да польза, покуда в карманах хоть какая деньга есть. Тогда и кабаки полны, и девки довольны, и на базаре за всё свою копеечку честно платят, но мы здесь уже второй месяц квартируем.

Если кто не понял, намекаю — деньги давно кончились, а жить хоть как-то надо. Ну и это… приворовывали хлопцы по садам, в кабаке сначала в долг брали, потом… кто ж тебе откажет, ежели ты попросишь рюмочку? Вежливо попросишь, с низким поклоном и двуствольным пистолетом. Никто не откажет, дело-то житейское… Хотя, конечно, укреплению добрососедских отношений способствует не очень. То есть совсем никак. Короче, слава те господи и царь наш батюшка, что война! А то засиделись мы здесь, пора бы и честь знать. Прохор всегда говорил, что нигде нельзя гостить дольше девяти месяцев, ибо быть всем папой может только глава Римско-католической церкви. А мы люди скромные, когда треть села нас папами называет, мы стесняемся.

— К Василию Дмитревичу с докладом заглянем или сразу к лекарю?

— Давай сначала к Фёдору Наумычу, — подумав, определился я. — Дело к вечеру, чем наших лечить, мне объяснили. Но вот лекарство добыть — штука непростая…

— Дорогих денег стоит? — хмыкнул в усы Прохор, а я смолчал.

Чумчарскую кровь мне и ранее не раз проливать приходилось, не стоит она ни гроша. Но в эту ночь нам на чумчар охотиться идти, а любая охота — это опасность да риск. Случись что, кровь моего денщика никаким золотом не измеришь.

По счастливому стечению обстоятельств в лазарете нашего полкового врача не оказалось, но мы перехватили его у нас на конюшне. Вроде как проходил мимо, да и решил зайти. Мой доклад выслушал очень внимательно, хотя сам выглядел нездорово, сгорбясь, сидел на чурбачке, кутался в солдатскую шинель и даже надел перчатки.

— Палёная водка-с. Не обращайте внимания, хорунжий. Итак, кровь ваших так называемых чумчар-с вы намерены раздобыть этой же ночью. Но где, позвольте-с полюбопытствовать?

— Так они везде шарятся. — Я начал загибать пальцы (не гнуть, а именно загибать!). — На старом кладбище встречаются частенько. В рощице, у излучины Дона. За лесом, где поместье и заброшенный барский дом. Пару раз бывало, даже в село забегали, мы с дядей стреляли их на раз!

— Звучит успокаивающе. — Неуверенно поправив пенсне, мой тощий собеседник многозначительно кивнул Прохору. — Полагаю, вы пойдёте-с с молодым человеком?

— Ясное дело, одного не отпущу.

— Ну и куда направитесь? На кладбище, за Дон, в лес, на болото или околицу села патрулировать будете-с? Как узнать, где и в какой момент появятся эти чумчары-с?!

— Ну я же говорил…

— А надо знать! Знать точно-с! — Фёдор Наумович резко встал, выпрямившись, как колодезный журавль. — Если, по вашим же словам, через три дня у этой заразы наступает рецидив, то полк в серьёзной опасности! У меня уже восемь человек на карантине-с! Мне надо знать точно, где, как, когда и на какое количество лекарства я могу рассчитывать, понимаете?!

Я виновато опустил голову. Понимать-то понимаю, да только сделать ничего не могу. Чумчары, почти как и любая нечисть, способны надевать личины. Я сквозь них вижу, мне ведьма в глаз плюнула, а остальные нет. Значит, даже если мы весь полк в полной боевой готовности вкруг села поставим, так казаки этих чумчар сквозь личины нипочём не углядят. Нечисть и курицей обернуться может, и чёрной кошкой, и пёстрой собакой, и бабой, и дитятей невинным, а то и вовсе сухим кустом репейника. Стало быть, как ни верти, а охотиться на них должен только сам. Но одного меня и впрямь везде да на всё никак не хватит. Разве что…

— Моня и Шлёма, — тихо прошептал я на ухо Прохору, когда Фёдор Наумович соизволил откланяться.

— Упыри? — скуксился он.

— Патриоты! — напомнил я.

— Рискуешь ты, хлопчик… но правильно, в общем. Пусть нечистая сила роет могилы своим же братьям, друзьям да сватьям. С помощью божьей мы им в этом поможем!

На такой оптимистично-зарифмованной ноте мы с денщиком пожали друг другу руки и направились к дяде. Надеюсь, он уже вернулся с обеда у губернатора Воронцова и готов побеседовать со мной относительно своего таинственного соперника в амурных делах. Уж больно мне не понравилось описание этого типа. Хотя, пока своими глазами не увижу, какие-либо предположения строить рано.

— Нету Василь Дмитревича, не возвернулся ещё, — дал нам от ворот поворот рыжий ординарец, уже почти наполовину без бинтов, но отчаянно хромающий на обе ноги. — Когда будет, не сказывал. А что вам-то за дело?

— Тебя не спросили, — разворачивая меня за плечи, огрызнулся Прохор. — Мы у околицы его погодим. Ты, твоё благородие, главное, сразу в атаку не кидайся. Поговори с ним по-родственному, с почтением, мягко да ласково. Глядишь, и прислушается…

— Пока его ординарец к нам прислушивается, — заметил я, и мы перешли на шёпот. — Разумеется, мне и в голову не взбредёт повышать голос на собственного дядю.

— А в иных ситуациях стоило бы!

— Прохор, да ты с чего, вообще, на него взъелся? Ну, увлёкся старый мерин молодой кобылкой, тебе-то оно каким боком поперёк горла встало? Его жизнь, его право, да и дядюшка, если по совести, так ещё мужчина в самом соку!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});