Силуэты пушкинской эпохи - Николай Дмитриевич Александров

и цветы, затем переведен в Курган и, наконец, в Тобольск. Здесь его деятельная натура проявилась в полной мере и дом его привлекал всеобщее внимание: Свистунов получал все иностранные газеты и журналы, устраивал музыкальные вечера, концерты.

В 1856 году Петр Николаевич Свистунов был восстановлен в гражданских правах и ему было позволено возвратиться на родину. Первоначально он поселился в Нижнем Новгороде, затем переехал в Калужскую губернию, а с 1863 года и до самой смерти жил в Москве. В Москве встречался с Л. Н. Толстым, который тогда собирал материалы для романа «Декабристы», предоставлял последнему материалы о декабристах и их женах, да и сам публиковал мемуарные статьи о декабристском движении. Сам он называл себя «последним декабристом».

Е. С. Семенова (1786–1849)

Ее называли Екатериной Медичи или Королевой-матерью, Клитемнестрой или любимицей бессмертной Мельпомены, а иногда просто Трагедией, и это последнее имя в полной мере отражает то значение, которое имела Екатерина Семенова для русского театра начала XIX века. «Говоря об русской трагедии, говоришь о Семеновой — и, может быть, только о ней», — писал А. С. Пушкин.

Екатерина Семеновна Семенова родилась в 1786 году. Дочь крепостной крестьянки и учителя Кадетского корпуса, Семенова подростком была отдана в театральное училище и уже семнадцати лет дебютировала на сцене. Своей внешностью и игрой она сразу обратила на себя внимание. «Величественная и грациозная красавица, с античными формами, с голосом гармоническим, прямо идущим в душу, с выразительною физиономией», — такой изображает ее старинный хроникер. «Семенова прелестна, — записывает в своем дневнике Жихарев, — совершенный тип греческой красоты, при дневном свете она еще лучше, чем при лампах». «Природа наделила ее редкими сценическими средствами, — вспоминал Каратыгин, — строгий благородный профиль ее красивого лица напоминал древние камеи: прямой пропорциональный нос с небольшим горбом, каштановые волосы, темно-голубые, даже синеватые глаза, окаймленные длинными ресницами, умеренный рот, — все вместе обаятельно действовало на каждого при первом взгляде на нее. Контральтовый, гармоничный тембр ее голоса был необыкновенно симпатичен и в сильных патетических сценах глубоко проникал в душу зрителя».

Неудивительно, что ее внешние данные в сочетании с игрой (в которой обдуманность и выучка соединились с вдохновенным порывом и импровизацией, когда, по словам Зотова, «все делалось каким-то художническим инстинктом… Выходки были отчаянны, поразительны, всегда верны») производили такое глубокое впечатление.

«Проникнутая ролью, — рассказывает Булгарин, — она забывалась на сцене, и это случалось довольно часто с нею, всегда почти, когда надлежало ей выражать сильное чувство матери или оскорбленную любовь. Тогда она была уже не актриса, но настоящая мать или оскорбленная жена. В выражении лица, в голосе, в жестах, она не следовала никогда никаким правилам искусства, но увлекаясь душевными движениями, воспламенялась страстью, была точно то самое лицо в натуре, которое представляла».

Впрочем, нужно сказать, что Семенова очень внимательно относилась к актерской технике и прислушивалась к рекомендациям своих наставников — Дмитриевского, Шаховского, Плавильщикова, Гнедича. Последний оказал на нее, пожалуй, самое большое влияние. В 1808 году в Россию приехала знаменитая французская актриса Жорж. Распевная декламация француженки поразила Гнедича. «Гнедич всегда пел стихи, — вспоминал Жихарев, — потому что, переводя Гомера, он приучил свой слух к стопосложению греческого гекзаметра, чрезвычайно певучему, а сверх того это пение как нельзя более согласовывалось со свойствами его голоса, произношения, и потому, услыхав актрису Жорж, он вообразил, что разгадал тайну настоящей декламации театральной, признал ее необходимым условием успеха на сцене и захотел в этом же направлении „образовать“ Семенову».

Это подражание, казалось бы, отнюдь не должно было сопутствовать успеху русской актрисы. Но вот в 1811 году в Москве и Семенова, и Жорж играли поочередно одни и те же роли, по преимуществу в трагедиях Расина и Вольтера. Публика разделилась на две партии, но большинство считало победительницею Семенову, так что даже сама Жорж вынуждена была сказать: «Я иногда деревеню свои чувства, но м-ль Семенова блистает повсюду».

По свидетельству Вигеля, «созревший талант Семеновой изумлял и очаровывал даже тех, которые не понимали русского языка… Она заимствовала у Жорж поступь, голос и манеры, но так же, как и Жуковский, можно сказать, творила подражая». А Пушкин в своей оценке был еще более категоричен. В статье «Мои замечания о русском театре» он писал: «Одаренная талантом, красотою, чувством живым и верным, она образовалась сама собою. Семенова никогда не имела подлинника. Бездушная французская актриса Жорж и вечно восторженный Гнедич могли только ей намекнуть о тайнах искусства, которое поняла она откровением души».

Семенова оставила сцену в 1826 году в расцвете своего таланта. В 1828 году она вышла замуж за князя Ивана Алексеевича Гагарина и поселилась в Москве. В 1849 году она скончалась от тифозной горячки в Петербурге, куда приехала на время по случаю какой-то семейной тяжбы. По смерти Семеновой капитал ее, который, по словам близких ей людей, простирался до полутора миллионов рублей ассигнациями, исчез. Где он хранился, никто не мог узнать. Ни духовного завещания, ни денег, ни квитанций нигде не оказалось — все исчезло без всякого следа…

И. Н. Скобелев (1778–1849)

«Известный Скобелев, автор „Кремнева“, всем тогдашним петербургским жителям памятная фигура, с обрубленными пальцами, смышленым, помятым, морщинистым, прямо солдатским лицом и солдатскими, не совсем наивными ухватками — тертый калач, одним словом», — писал И. С. Тургенев в своих воспоминаниях.

Иван Никитич Скобелев один из колоритнейших характеров Николаевской эпохи. Происходя из однодворцев, будучи сыном солдата-сержанта, он не получил никакого, даже самого элементарного образования и до конца дней своих не мог написать ни одной фразы без грубых орфографических ошибок, хотя это нисколько не помешало ему с одной стороны — достигнуть генеральских чинов, а с другой — прославиться в литературных кругах 30–40-х годов в качестве оригинального писателя в народном духе под именем Русского Инвалида.

Он поступил на военную службу простым солдатом и с таким усердием и ревностью исполнял свои обязанности, что обратил на себя внимание начальства и в 1804 году был наконец произведен в первый офицерский чин. В 1807 году началась его боевая деятельность. Он воевал в Пруссии, участвовал в Финляндском походе 1808–1809 годов, причем в одном из сражений был сильно контужен в грудь картечью, ядром у него оторвало два пальца правой руки и раздробило третий. Он воевал в Турции и особенно отличился при взятии Силистрии и