Лейла. Шанс за шанс (СИ) - Цвик Катерина Александровна

В этот момент в комнату заглянула Эльмира:

— Привет, — сказала она как-то неуверенно.

— Привет. Я думала, ты со всеми в Храм пошла… — удивилась я.

— Д-да, сейчас пойду их догонять. А ты как себя чувствуешь?

— Нормально, — с опаской ответила я. — Сегодня намного лучше. — Может, человек и правда интересуется, дошло, что не нужно слушать всякий бред, что рассказывают на улице. — А ты как? Я смотрю, новую блузу надела. Тебе идет, — уже более дружелюбно похвалила я.

Она как-то странно дернулась, но улыбнулась:

— Да, мне подарили… Ладно, пора уже, а то совсем отстану.

— Ну, пока… — ответила я уже пустому дверному проему.

Странно, и чего, спрашивается, заходила?

Мама, как и обещала, пришла сразу же после служения в Храме и принялась готовить праздничный обед. Я пыталась ей помогать, но надолго меня не хватило. Поэтому я просто сидела у стеночки и «помогала» ей своим присутствием.

— …Оказывается, основное представление циркачи будут давать только вечером, — рассказывала мама. — Сейчас они показывают какие-то смешные сценки и диковинных зверей и зазывают на вечернее представление. Но там и без них есть на что посмотреть — приехал еще и кукольный театр, там такие смешные куклы есть! Да и наши городские постарались на славу.

— Так чего же ты на площади не осталась? Там бы все и перекусили.

Мама на это лишь фыркнула:

— Еще насмотрюсь. А перекус праздничный обед не заменит!

Я знала, что она лукавит: мама просто не хотела оставлять меня надолго одну. И это было так приятно, что на сердце само собой становилось тепло и радостно, несмотря на тяжелые мысли, что крутились в моей голове с тех пор, как состоялся разговор с Сольгером.

Обед оставил странное впечатление. С одной стороны — было хорошо, тепло и уютно с этими людьми, даже Сэйра с детьми пришла, только папы не хватало, что невольно возникали мысли о счастье, которое у меня есть… С другой — сердце щемило какое-то непонятное, не оформившееся чувство, будто я в последний раз вижу их, будто никогда больше не соберемся все за одним столом и это всепоглощающее счастье единения с семьей больше никогда не повторится. А потому, когда все немного притихли, увлеченно пробуя мамины деликатесы, я неожиданно даже для себя сказала:

— Я хочу вам сказать, что очень сильно вас всех люблю и хочу, чтобы вы знали: что бы ни случилось в будущем, мое детство было самым лучшим, как и люди, которые все это время меня окружали…

Все затихли и уставились на меня непонимающими тревожными взглядами. А я смутилась и опустила глаза — что на меня нашло? Отчего вдруг потянуло на признания? Спас положение, как ни странно, Мамук. Хороший все-таки растет мальчуган:

— Мы тоже тебя любим, Лейла. И, если кому интересно, мое детство мне тоже нравится. А если сегодня меня еще и на представление цирка отведут, то я буду просто счастлив!

Все заулыбались, а Ромич сказал:

— Тебя попробуй не отведи, ты же потом своими стонами достанешь всех так, что и жизнь будет не мила.

— Ну прям и не мила?! Думаю, какая-нибудь морячка сумеет унять твою грусть-печаль!

Уши Ромича загорелись так, что мне его стало жаль, а все сидящие за столом зафыркали и усиленно начали делать вид, что не поняли вполне прозрачных намеков мальчишки. Видимо, тайные свидания Ромича уже ни для кого не тайна. Хотя в этом доме вообще сложно что-то от кого-то утаить.

— Слушай, Мамук, — наконец, отреагировал на выпад Ромич. — Тебе никто не говорил, что со своими шуточками тебе в пору самому в цирке выступать?

— Ну почему же, говорили. — Важно ответил он, покосившись на меня, и тут же рыбкой метнулся из-за стола — заметил, как мамина рука потянулась к его уху.

Тут уже смеялись все, позабыв и о моих странных словах, и обидах на Мамука.

Однако всему хорошему приходит конец. Вот и обед закончился, и все стали собираться на главную площадь, где ожидалась основная часть гуляния.

— Лейла, может, мне все-таки остаться? — уже на пороге спросила мама.

— Не нужно! Я сейчас все равно спать лягу. А ты повеселись там хорошенько, заодно мне потом все в подробностях расскажешь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Мама улыбнулась и вышла.

Почему-то на сердце было неспокойно, щемило в дурном предчувствии. Я уже по привычке отогнала дурные мысли и пошла в свою комнату. Но уснуть удалось совсем ненадолго, и приснилось нечто совсем уж тревожное…

Девушка Лиза сидела на парапете моста и смотрела на бурную весеннюю реку под ногами. Красивое зрелище, завораживающее, в момент созерцания которого она всегда с необоримой ясностью понимала, что стихия — вода, воздух, огонь или земля — это та мощь, которая может уничтожить тебя и даже не заметить такой малости.

Она вовсе не собиралась заканчивать жизнь самоубийством и даже не думала о такой глупости. Жизнь слишком интересная и непредсказуемая штука, чтобы делать это!

Так вот, Лиза сидела на краешке парапета моста и смотрела на весенний паводок. Было жутко и немного тревожно, но наполняло какой-то мощью и даже радостью.

Внезапно ее кто-то окликнул.

— Девушка! А, девушка! А что вы там делаете? Поверьте, не случилось ничего такого, чего нельзя было бы поправить!

Лиза с удивлением обернулась и увидела щуплого молодого человека, который вышел из машины и с расширившимися от тревоги глазами смотрел на нее.

— С чего вы решили, что что-то произошло? — удивилась Лиза. — Я просто смотрю на воду.

— Да? — Молодой человек заметно удивился.

— Точно вам говорю, — улыбнулась она в ответ. — Буйство стихии в чистом виде. Сами посмотрите!

Она взмахнула рукой и показала на воду.

В этот момент она что-то увидела в воде.

— Не может быть… Смотрите, там человек! Ребенок! Да что же это такое? — Воскликнула девушка, не в силах оторвать взгляд от мелькавшей под мостом макушки, которая с угрожающей скоростью неслась вперед, то пропадая, то вновь появляясь над водой.

Молодой человек подошел поближе и, побледнев, сказал:

— А я плавать не умею.

— А я умею, но здесь же так высоко…

— Мама! Мамочка! — еле слышно донеслось снизу.

И в этот момент все меняется, и во сне уже не прежняя Лиза, а я сегодняшняя.

Я смотрю вниз, собираясь с мыслями. Но в это мгновение только что говоривший со мной молодой человек с силой толкает меня в спину и говорит вслед почему-то голосом Миры: «Вот и спасай! Надеюсь, на этот раз не выплывешь!».

На моих губах застыл дикий крик, и я проснулась.

— Капец! — выдохнула и вытерла ладонью мокрый от пота лоб. — Что б вас всех с этими снами! — непонятно к кому обратилась я. — И к чему на этот раз?

Разумеется, никто не спешил отвечать на мои вопросы, но звук собственного голоса помог немного прийти в себя. Подумав, что все равно не усну, я решила немного почитать. Отец всегда старался привозить книги из своих поездок, они были дорогими и весили немало, но он не скупился, а мне нравилось их читать и перечитывать. Чудилось в этих рукописных творениях что-то мистическое. Может, от того, что писали и переписывали их от руки, а может, потому что в своем мире я уже привыкла к электронным аналогам, и держать в руках увесистый том в вычурной обложке приравнивалось к прикосновению к чему-то древнему и овеянному тайной.

Но ни почитать, ни даже просто открыть книгу мне сегодня не посчастливилось — в мою комнату ворвалась раскрасневшаяся и какая-то шальная Эльмира.

— Что случилось? — подпрыгнула я на кровати.

— Лейла, Ромича убивают! — выдохнула она.

— Где? За что? — спросила, поспешно одеваясь.

— Братья того морячка, с чьей женой он миловался последнюю неделю.

— И приспичило же им прямо сегодня! — зло процедила, цепляясь за угол — от резкого движения меня вдруг повело.

— Где все? Ты кого-нибудь из наших видела?