Император Крисп - Гарри Тертлдав

Эта стратегия, однако, была и самой грубой. Крисп не сомневался, что справится с разномастным воинством фанасиотов, о котором говорил Саркис. Но Ливаний уже доказал, что он умело играет в военные игры, и теперь Крисп мог лишь гадать, каким станет его ответный ход и насколько удачным он окажется.

– И это тоже мне придется выяснять на собственной шкуре, – пробормотал Крисп. Саркис, Катаколон и даже Эврип удивленно взглянули на императора. Тот ничего не стал пояснять. Сыновья вряд ли поймут его полностью, а командир кавалеристов, наверное, понимал его даже слишком хорошо.

Лагерь в тот вечер пришлось устраивать среди грязи и луж.

Повара так и не смогли разжечь костры, и солдатам пришлось обходиться хлебом, сыром и луком. Увидев протянутую ему черствую буханочку черного хлеба, которую раздатчик достал из промасленного кожаного мешка, Эврип презрительно скривился.

Откусив разок, он бросил хлеб в грязь.

– Сегодня вечером ты больше ничего не получишь, – распорядился Крисп. Быть может, к завтраку нагуляешь аппетит.

Оскорбленный Эврип разошелся почище поливающего его дождя.

Крисп, давно привыкший игнорировать докучливых просителей, во весь голос выкрикивающих свои просьбы, игнорировал и вопли Эврипа. Сам Автократор считал армейский хлеб вполне съедобным.

Фос наградил его хорошими зубами, и он грыз его без проблем.

Хлеб был, конечно, не столь вкусен, как белый, подаваемый во дворце, но сейчас-то он не во дворце. В походе нужно пользоваться тем, что у тебя есть. До Эврипа эта простая истина еще не успела дойти.

Катаколон, то ли из благоразумия, то ли, что вероятнее всего, опасаясь разгневать отца, съел свой паек без всяких жалоб, а потом, с необычной для его юного возраста задумчивостью, спросил:

– Интересно, что сегодня на ужин ел Фостий?

– А мне интересно, ужинал ли он сегодня вообще, – отозвался Крисп. Теперь, когда вечерние приказы отданы, а маршрут завтрашнего марша утвержден, ничто уже не могло отвлечь его от тревожных мыслей о судьбе старшего сына. Подобная беспомощность оказалась для него невыносима, и он, сдерживая свои чувства, оправился к шатру Заида поинтересоваться, узнал ли маг хоть что-нибудь.

Сунув голову в шатер, он обнаружил в нем Заида, соскребающего грязь с сапог. Застав друга за столь прозаичным занятием, он усмехнулся и спросил:

– А разве нельзя сделать это с помощью магии?

– О, добрый вечер, ваше величество. Да, полагаю, что можно, – ответил волшебник. – Но эта процедура, скорее всего, займет втрое больше времени, и еще дня два я буду, словно выжатый лимон. Если человек обучен магии, то он должен среди прочего знать и то, когда можно обойтись без нее.

– Это тяжкий урок для любого человека, не говоря уже о маге, – сказал Крисп. Заид встал и разложил для императора складной холщовый стул. Крисп уселся. – Наверное, я сам его не до конца усвоил, иначе не пришел бы к тебе выспрашивать, узнал ли ты что о Фостии.

– Никто не посмеет бросить в вас за это камень, ваше величество. – Заид развел руки. – Жаль, что не могу сообщить вам ничего нового – вернее, совсем ничего. Ваш старший сын до сих пор укрыт от моего магического взора.

Крисп задумался: уж не означает ли это, что Фостий и в самом деле кукушонок в его гнезде. Но нет, магия Заида искала Фостия самого по себе, не опираясь на их родственные связи.

– Удалось ли тебе выяснить, что за колдовство скрывает его местонахождение?

Заид прикусил губу; иногда даже другу опасно говорить Автократору, что он не смог выполнить его поручение.

– Ваше величество, должен признаться, что большую часть усилий я направлял на поиски самого Фостия, а не на выяснение того, почему я не в силах его отыскать.

– И насколько удачными оказались твои усилия? – Вопрос был риторическим; если бы Заиду удалось хоть немного продвинуться вперед, он возвестил бы об успехе фанфарами и грохотом барабанов. – Почтенный и чародейный господин, я весьма рекомендую тебе отказаться от прямых поисков именно потому, что они оказались безуспешными. Узнай все возможное о противостоящем тебе маге. Если в этом ты окажешься более удачлив, то можешь вернуться к поискам Фостия.

– Разумеется, я последую совету вашего величества, – ответил Заид, прекрасно понимая, что совет императора равносилен приказу. Помедлив, волшебник добавил:

– Но вы должны понимать, что я не гарантирую успеха, особенно в полевых условиях. Для столь деликатной работы книги и субстанции, собранные в Чародейской коллегии, стали бы бесценным дополнением.

– Я все понял. Сделай все, что сможешь. Я ни от кого не могу просить большего.

– Сделаю, – пообещал Заид и протянул руку к толстенному кодексу, словно собираясь немедленно произносить заклинания.

Не дожидаясь, пока волшебник продемонстрирует свое рвение, Крисп вышел из его шатра и направился к своему. Он был разочарован в своем главном маге, но не до такой степени, чтобы высказать Заиду более того, что уже сказал: Заид, по его же словам, сделал все, что смог. А император, упрекающий собственных экспертов в невежестве, рискует вскоре оказаться без экспертов вовсе.

По промасленному шелку барабанил дождь, под ногами чавкала грязь. В шатре было тоскливо, и Крисп явственно ощутил тяжесть каждого прожитого года. При всей роскоши, связанной с его рангом, – просторный шатер, где можно стоять и ходить, койка вместо спального мешка, – находиться с армией в боевом походе ему в таком возрасте было трудновато. Однако не выступи он в поход, неприятностей и неудобств вскоре стало бы гораздо больше.

Именно это он мысленно произнес, когда задул лампы, улегся на койку и попытался заснуть. Именно это всегда говорят люди, отправляясь на войну. И это же, несомненно, говорит себе Ливаний не очень далеко отсюда. И лишь через много лет, оглянувшись назад, можно будет рассудить, кто был прав, а кто ошибался.

Снаружи у входа о чем-то разговаривали на своем неторопливом и звучном языке телохранители-халогаи. Криспу очень хотелось знать, одолевают ли их когда-нибудь сомнения, когда они укладываются спать. Халогаи были не столь просты, какими их представляли видессиане, но им действительно нравилось сражаться, в то время как Крисп, если мог, избегал сражений.

Последней его мыслью перед тем, как он поддался усталости, оказалось желание, чтобы жизнь не была столь сложной. А когда он проснулся на следующее утро, она снова всплыла в сознании, словно Крисп и не спал. Он оделся и пошел разделить с солдатами завтрак, столь же отсыревший и жалкий, каким был накануне ужин.

Сворачивание лагеря помогло ему изгнать из головы угрюмость, или, по меньшей мере, отвлекло. Но теперь солдаты управлялись с этой операцией гораздо эффективнее, чем когда вышли из Наколеи, и ныне погрузка палаток и прочего имущества на лошадей, мулов и в фургоны проходила вдвое быстрее прежнего. Но все в мире уравновешено, и дожди замедляли и затрудняли передвижение армии сильнее, чем Крисп рассчитывал. Выйдя из Аптоса, он планировал добраться до Питиоса за шесть или семь дней, но в этот срок они уже не укладывались.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});