Вирус ненависти - Александр Александрович Тамоников

в два оставшихся грузовика. Буторин осмотрел «Мерседес» вирусологов и предложил его использовать. Три машины все же давали большую мобильность.

Поздно вечером стали слышны звуки стрельбы. Группа, загнав машины в лесочек и разведя костры в небольшом овраге, готовила ужин. Шелестов вскочил, одновременно доставая из планшета карту. Подбежавшие к нему оперативники тоже прислушивались. Местность безлюдная, изрезанная неровностями, склоны предгорий Карпат.

— Это откуда-то со стороны Шары, — указал пальцем на карту Буторин. — Больше там ничего нет.

— Если только это не войсковая операция и не части НКВД зажали где-то банду, — предположил Коган.

Судя по карте, до селения Шары было около пятнадцати километров по прямой. Стрельбу было слышно благодаря рельефу местности и ночной тишине, когда каждый звук был слышен на большом расстоянии. Дорога на карте была обозначена, значит, на машинах можно было туда проехать. Помня об остатках банды националистов, напавших на станцию, Шелестов решил, что медлить нельзя. Все еще оставался шанс, что банда забрала из вагона по указке гитлеровцев именно те вещи, в которые были вшиты ампулы с вирусом. Маленький шанс, что это так, но и его необходимо проверить. Слишком опасная ситуация, чтобы пренебрегать даже такими случайностями. Каратеев сам рассмотрел и распорол множество вещей из вагона, но никаких ампул не нашел. Но это не значило, что их не было вообще. Вполне могло оказаться, что вещи с вирусом лежали отдельно и командиры банды знали именно об этой упаковке. И вполне возможно, что им приказали с помощью этих вещей провести террористический акт.

Костры быстро залили водой, свернули и бросили в машины имущество. Буквально через десять минут трофейная легковушка и два грузовика уже неслись по ночной дороге. Шелестов разрешил пока включить автомобильные фары. Их из соображений безопасности придется выключить километров через десять. Снизится скорость движения, но зато удастся подобраться к месту боя незамеченными. Несколько раз Шелестов приказывал остановиться и заглушить двигатели. Стрельба больше не была слышна. Через тридцать минут были погашены фары, и машины двинулись в темноте, снизив скорость. Дорога еле видна, и водители вглядывались вперед, ведя машины аккуратно и притормаживая в опасных местах. Еще через десять минут Шелестов остановил колонну. Оперативники вместе с Боровичем собрались возле него в кузове одного из «студебекеров», плотно закрыв брезент, чтобы не был виден свет фонарика.

— Мы сейчас вот здесь, — показал Шелестов место на карте. — Дальше ехать на машинах опасно, потому что дорога спускается в низину, и со стороны селения можно будет нас легко заметить даже без света фар. Какие есть предложения?

— Можно обойти Шары с двух сторон, — предложил Борович. — Одна группа пойдет по дороге, вторая обойдет снизу и выйдет к окраинам, к берегу речушки. Тут на карте обозначена водяная мельница. У меня в роте есть один боец из этих мест, он проведет нас к мельнице. А дальше будем действовать по обстановке.

— Хороший вариант, — согласился Буторин. — Если одна группа ввяжется в стрелковый бой, то появление второй группы у себя в тылу заставит бандитов снова бежать. Если только в поселке не подразделение НКВД, преследовавшее бандитов. Не начать бы с ними перестрелку в темноте.

— Любое подразделение прибыло сюда на чем-то, — напомнил Сосновский. — Не пешком же они от райцентра сюда отмахали несколько десятков километров. Где-то на окраине машины должны быть, если поселок окружен нашими и обложили там банду. Или в самом поселке стоят машины, а это мы увидим почти сразу. Банда ушла пешком, так нам на станции сказали.

— А вообще-то там что-то горит, — вдруг заявил Коган, посмотрев наружу в щель в брезенте. — Еле заметно, что отсветы видны.

Разобрав оружие и боеприпасы, оперативники двинулись по обочине, стараясь держаться возле деревьев лесочка, прижимавшегося к дороге.

— Пеняк! — позвал Борович своего автоматчика, подойдя к бойцам, рассевшимся в темноте на земле.

— Здесь, товарищ лейтенант! — подскочил молодой гуцул.

— Значит, ты говоришь, Янко, что знаешь эти места, бывал в Шарах?

— Так точно, — уверенно ответил автоматчик. — Бывал в этих местах, на заработки ездили. Здешнюю мельницу я тоже строил. Не один, конечно, артелью строили.

— Будешь проводником. Возьми с собой одного человека. Рота пойдет за тобой на удалении ста метров.

— Разрешите Селиверстова взять, товарищ лейтенант? — попросил Янко и повернулся к товарищу: — Пойдешь со мной, Пашка?

— Не возражаю, — сказал Борович. — Значит, смотри, Янко. Идете быстро, но ты будь внимателен. Мы не знаем, кто там стрельбу затеял. Может, банда напала на селение, может, наши банду там прижали. В любом случае, должны быть посты, выставлено боевое охранение. На рожон не лезть, под пули не подставляться. Ясно?

Боевого охранения не было ни со стороны реки, ни со стороны дороги. Люди таскали ведрами воду, пытаясь затушить горевший дом и большой сенной сарай. Седовласая женщина рыдала и причитала, сидя на земле, охватив руками голову. Рядом лежал мертвый мужчина в вышитой безрукавке. Люди, увидев советских солдат, не бросились навстречу, не перестали спасать своих селян. Смотрели хмуро, недоверчиво, продолжая бегать с ведрами. Борович сразу приказал бойцам выстроиться в цепочку и передавать по цепи ведра с водой и пустые назад к реке из рук в руки. Дело пошло быстрее. Нашлось в селе и несколько багров, которыми в довоенное время сплавщики управлялись с бревнами на реке. К рассвету пожар удалось потушить. Дом спасли, от сарая остались одни головешки, но хотя бы не загорелись соседние строения, не выгорел весь поселок.

И только после этого, когда бойцы, расстегивая гимнастерки, стали поливать друг другу водой на руки, на шеи, смывая сажу и грязь, получился разговор. К Боровичу подошел старый седоусый гуцул, постоял рядом, глядя на мыски своих сапог, потом молча протянул твердую сухую руку.

— Спасибо, — скупо сказал он. — Жалко, что вы не пришли раньше. Не было бы горя у нас.

— Кто это сделал, отец? — спросил лейтенант. — Что за стрельба у вас была?

— Они называют себя украинской повстанческой армией, — угрюмо ответил старик. — Только это не армия. Армия с кем-то сражается, с другой армией. А эти только грабят, насилуют. И власти они добиваются такой же бандитской. Пришли и сразу стали отнимать у нас еду, избивать. Они застрелили безногого, который воевал против фашистов. А когда соседи кинулись его защищать, стали стрелять в людей и поджигать дома.