Боевой гимн - Уильям Форстен

Вдруг Ганс узнал первого воина — это был Карга.

— Эй, Карга, сукин сын! — завопил он, торжествующе согнув в локте руку с выставленным средним пальцем. Этот жест был универсальным и для людей, и для орды, и надсмотрщик яростно взвыл от унижения.

Несмотря на то что вокруг него по-прежнему свистели пули, Ганса охватило радостное возбуждение. Железная дорога круто повернула к западу, и Карга скрылся за поворотом. Поезд шел все быстрее и быстрее. Ганс стоял на вершине поленницы, все еще не веря тому, что их безумный замысел удался; ветер бросал ему в лицо клочья древесного дыма. Паровоз вскарабкался на невысокий холм, Ганс оглянулся и кинул последний взгляд на оставленный позади лагерь, от которого они удалились уже почти на милю. В некоторых бараках бушевал пожар. Ганс понимал, какой кошмар сейчас там творится, и его снова захлестнуло чувство вины. К утру в лагере не останется в живых ни одного человека.

— Мы и так все были покойниками, — прочитав его мысли, произнес Кетсвана.

— Я знаю, но все же…

— Мы и так все были покойниками, — с нажимом в голосе повторил зулус. Ганс видел, что Кетсвана старается убедить не только его, но и самого себя в том, что их действия были правильными.

Неожиданно до его ушей донесся какой-то странный звук — не то смех, не то плач. Напряжение боя отпустило Григория, и долго сдерживаемый страх вырвался наружу в истеричных всхлипах.

Ганс уставился на своего помощника.

— Тамира, Эндрю, Менда? Они добрались до поезда?

Тяжело дыша, Григорий осел вдоль стенки тендера.

— Я не знаю, — прошептал он. — Я видел, как они выбрались из склада… — Вдруг его голос оборвался.

— Ты ранен? — встревоженно воскликнул Ганс, падая на колени рядом со своим молодым другом.

— Нет. В жизни так не боялся, — вымученно улыбнулся Григорий. — Даже под Испанией. Ходил вдоль склада на виду у бантагов и каждую секунду ждал разоблачения. — Он снова замолк. — Лин мертв. И все его люди тоже. Они безоружными бросились на врагов. Это я отдал им такой приказ, и они все погибли.

Ганс вспомнил толпу у входа в тоннель и понял чувства Григория. Ему тоже пришлось решать, кому жить, а кому умереть, и эта боль навсегда останется в его сердце. Ганс посмотрел на Кетсвану. Что пришлось пережить зулусу в последние секунды перед тем, как он нырнул в спасительный лаз?

Григорий улыбнулся.

— Впрочем, у меня есть и одна хорошая новость, — промолвил он.

— Какая?

— Хинсен. Я видел, как он сдох. Один из бантагов разрубил его надвое. Это было великолепно.

Новость и впрямь была замечательной, вот только именно в этот момент Ганс был не в силах ей порадоваться.

Поезд замедлил ход, и Шудер вопросительно взглянул на Алексея.

— Что случилось?

— Надо перерезать телеграфный провод, — объяснил машинист. — Минутное дело.

Когда поезд остановился, Ганс соскочил на землю и двинулся вдоль вагонов, разыскивая свою семью. Дойдя до предпоследнего вагона, он почувствовал, что его сердце готово разорваться от счастья, — Тамира с младенцем на руках стояла в дверях и смотрела на него.

Его колени вдруг задрожали, и Ганс с трудом заставил себя подойти к жене и взять ее за руку.

— Эндрю? — одними губами спросил он.

— Он спит, — успокоила его Тамира.

Рядом с ней возникла Менда, которая тут же спрыгнула вниз в объятия завопившего от радости Кетсваны.

— Этот вагон загружен ружьями и пулями, — сообщила зулуска.

Ганс повернулся к Кетсване.

— Возьми по нескольку человек из каждого вагона и скажи им, чтобы они пробрались в тендер. Там мы покажем им, как надо заряжать ружья и стрелять из них. Потом они вернутся в свои вагоны и научат всех остальных. Дьявол, если бантаги и загонят нас в угол, мы не дадимся им без боя!

Раздался паровозный свисток, оповещавший о том, что телеграфист перерезал провода. По поезду пробежала дрожь. Ганс снова поднял глаза на Тамиру.

— Постарайся заснуть, — сказал он и, подтянувшись за поручни, поцеловал ее. — Наш сын будет жить свободным человеком.

Послав жене ободряющую улыбку, Ганс побежал назад к паровозу и влез в кабину машиниста.

— Нас не догонят! — пропел Алексей.

Ганс промолчал, глядя на дым, поднимавшийся из трубы. К нему подошел Григорий.

— Ветер нам благоприятствует, жаль только, он не слишком сильный, — прошептал он. — Если бантаги прямо сейчас поднимут в воздух дирижабль, он может нас опередить.

Ганс мрачно кивнул и достал из кармана плитку табака, только накануне подаренную ему Гаарком.

Откусив изрядный кусок, он протянул плитку Григорию, который неуверенно взял ее и последовал примеру своего командира. Начав жевать, юноша чуть не подавился, но тем не менее мужественно продолжил двигать челюстями.

Гаарк. Этот подонок не может допустить, чтобы они спаслись. Если беглецы доберутся до Республики, они расскажут своим о бантагской индустриализации и новом оружии врагов, и планы кар-карта будут нарушены. Кроме того, если Гаарк не посадит на кол всех, дерзнувших бросить ему вызов, и не выставит их тела на всеобщее обозрение, миллионы рабов орды обретут надежду на освобождение.

Ганс бережно развернул драгоценную карту, где была изображена железная дорога. До ближайшей крупной станции еще сорок миль. Оттуда на юг ведет боковая ветка, по которой с гор доставляется известняк для флюса. Там они пополнят запасы воды и дров. При станции наверняка имеется бантагский гарнизон. Ганс посмотрел на Григория, который уже выстроил вокруг себя кружок рабочих и показывал им, как надо обращаться с ружьем. Сделать из них солдат за два часа — нет, это безумие. Но ведь безумной была и вся их затея. Перегнувшись через бортик тендера, Ганс сплюнул на землю табачную слюну и снова задал себе все тот же вопрос: «Что теперь предпримет Гаарк?»

— Сколько у нас поездов? — отрывисто спросил Гаарк, спешиваясь у депо. Схватив притороченную к седлу винтовку, кар-карт побежал по направлению к фабрике.

Диспетчер-бантаг не отставал от него ни на шаг.

— Пять, мой карт. Они находятся в разных местах, но к рассвету все будут здесь.

Джамул остановил своего коня рядом с Гаарком и соскочил на землю.

— Немедленно отправь в погоню эшелон с нашим Первым уменом, — рявкнул на бегу кар-карт.

Бывший радист покачал головой.

— Их лагерь располагается в получасе езды от железной дороги. Пока они получат твой приказ, пока построятся, доберутся до путей и загрузятся в поезд, пройдет немало времени. Думаю, это займет всю ночь.

Гаарк прошипел грубое ругательство.

— У нас тут есть воины, охранявшие рабочих, — напомнил ему Джамул. — Мы можем за считанные минуты собрать две-три роты.

Гаарк схватил его за плечо.

— Я сам возглавлю погоню. А ты как можно быстрее собирай воинов Первого умена и отправляйся вслед за мной.

— Может, лучше я поеду первым? — предложил Джамул. — Тебе не место в авангарде.

— Нет! — отрезал кар-карт.

Они подошли к группе надсмотрщиков, стоявших на коленях.

— Карга! Где тут Карга?

— Я здесь, мой карт.

Главный надсмотрщик распростерся на земле перед Гаарком.

— А ну поднимайся! — процедил сквозь зубы кар-карт.

В лагере гулко ухнуло полевое орудие.

— Как им удалось бежать?

Запинаясь на каждом слове, Карга рассказал о подземном ходе и подробностях побега.

— Разве я тебя не предупреждал, что у меня есть такие подозрения?

— Да, мой карт.

— И что ты предпринял?

— Мы обыскали лагерь, все вверх дном перевернули. Допросили десятки скотов. Но ничего не нашли.

— Значит, мало допрашивали или плохо искали, — констатировал Гаарк.

Карга уронил голову себе на грудь и снова упал на колени. Как того требовал обычай, бантаг выхватил из ножен свой меч и упер его в землю перед собой, так что острый конец клинка оказался прямо напротив сердца.

— Я жду твоего приказа, мой карт, — сипло произнес надсмотрщик.

Взгляд Гаарка, устремленный на Каргу, был полон гнева и презрения. Одно его слово — и никчемный слуга проткнет себя своим мечом.

Раздался еще один пушечный выстрел.

— Что там творится? — потребовал ответа Гаарк.

— Скот бунтует, мой карт.

— Скольких из них вы убили?

— Уже не одну сотню.

Гаарк сознавал, что в этом лагере никого из людей оставлять в живых нельзя. Весть о побеге не должна достичь других скотов, работающих на шахтах, фабриках и в подконтрольных бантагам городах. «Но мы потеряем наш главный завод по производству рельсов, — подумал он. — Здесь у нас самые лучшие в мире рабочие, те, которых мы выменяли у мерков».

Какое-то время Гаарк молча прислушивался к крикам, доносившимся из-за лагерной стены. Из крыши литейного цеха в небо взметнулся шар огня.

— Убейте их всех, — тихо произнес кар-карт. — Всех.