Эволюционер из трущоб. Том 2 - Антон Панарин

из знакомых никогда не покидал Михайловск.

Так и жили, пока мать Гава не померла от воспаления лёгких. Капитан позванивал ей, слышал, что та кашляет, но она говорила, что всё хорошо. Мол, не переживай, просто насморк. А в итоге — вон как обернулось. Гав схоронил её три года назад и до сих пор себя не простил. Поэтому и дом зарос бурьяном, не хотел капитан сюда возвращаться. Да и не вернулся бы, если б не приказ Архарова.

Конечно, он не сказал мне открытым текстом о том, что чувствовал. Но сложно не догадаться, когда всё написано на лице собеседника. И вот вопрос. Во всей этой истории мой отец — злодей, который украл мать у Гаврилова, или благодетель, благодаря которому семья, потерявшая кормильца, смогла выжить? Однозначного ответа у меня нет.

Подходя к дому, я заметил, что из двора поднимаются клубы дыма и слышен хриплый смех. Капитан тут же напрягся и по его каналам заструилась мана. Гаврилов готовился к бою.

— Подожди тут, — не сводя взгляда со двора, сказал он.

— Но я могу помочь.

— Жди здесь, — прорычал Гаврилов, придавив меня взглядом.

Капитан пригнулся и двинул перебежками к соседскому забору. Я же, как истинный послушный мальчик, который плевать хотел на приказы и умеет думать своей головой, пошел следом за ним. Нет, ну а на что он рассчитывал? Что я подчинюсь? А кто будет латать эту тушу, если получит ещё пару огнестрельных ранений?

Гаврилов замер, прислушался, выглянул из-за угла, а после распрямился во весь рост и шагнул во двор. Я последовал его примеру и увидел во дворе пятерых мужиков лет тридцати. На вид забулдыги. Небритые, волосы всклокоченные, на головах кепки, одеты — кто во что горазд. Один в кожаном жилете и шерстяной рубахе, другой в ватной фуфайке, на ногах у пятёрки гостей резиновые сапоги, перемазанные грязью.

— Гаврюха! Ты, что ли⁈ — выкрикнул самый мелкий из гостей.

Он сидел на пороге дома, ножом отрезал от яблока куски и отправлял в рот. А когда заметил капитана, выбросил яблоко, сплюнул на землю и поднялся во весь невысокий рост.

— Я, — неприветливо сказал Гаврилов, осматривая банду.

— Хренасе ты вымахал. А мы уж решили, что ты подох. Домой-то не приезжал уже давно. Сколько прошло? Три или пять лет?

— Семён, ты что тут забыл? — спросил Гаврилов, сжав кулаки.

— А ты чё, не рад меня видеть? — хмыкнул главарь. — Не, пацаны, вы слыхали? Чё я забыл? Обалдеть. — Семён покачал головой и подошел вплотную к капитану. Оказалось, что Гаврилов выше собеседника на полторы головы. — Значит так, Гаврюха, — шмыгнув носом, сказал коротышка и хлопнул ладонью капитана по груди. — Мамка твоя перед смертью задолжала мне деньжат. Надо бы вернуть.

— Каких деньжат? Ты что-то попутал, — прорычал Гаврилов, испепеляя взглядом коротышку.

— Да нет, братик. Это ты попутал. Мамка твоя денег заняла и померла, а процентики-то капают. Понимаешь? — Коротышка ухмыльнулся и посмотрел за спину капитана, где стоял я. — А эт чё, сын твой? Гаврик-младший стало быть? Хе-хе.

— Очень плиятно, дяденька, — улыбнулся я и двинул к придурку, протянув руку. На моей ладони уже проступил иней, как только этот дегенерат прикоснётся ко мне, я отморожу ему руку по самый локоть.

— Не смотри на парня. Ты со мной разговариваешь, — рыкнул Гав. — Что за проценты?

— Обыкновенные. Ты мне торчишь уже сто тысяч вечно деревянных. Не отдашь до конца недели, спалим хату, — меланхолично сказал коротышка и сплюнул капитану под ноги.

Всё это время я гадал, почему Гаврилов не перебьёт этих дегенератов, и наконец-то терпение капитана лопнуло. Удар колена согнул коротышку пополам. Выпучив глаза, он стал заваливаться на землю, но Гав резко отбросил его в сторону и рванул к четырём детинам, потянувшимся за ножами. Правда, достать их они не успели. Каждый получил по удару по рёбрам или в бороду, после чего повалились на землю.

Гаврилов вернулся к Семёну, поднял его за волосы и прошипел, глядя в глаза.

— Ещё раз я вас здесь увижу — забью насмерть. Это понятно?

— Зря ты так. Мы же по-человечески с тобо… — простонал Семён, но договорить не смог, Гаврилов вышвырнул его со двора, словно мячик, а после обернулся к подельникам Семёна.

— У вас десять секунд. Не успеете убежать со двора, останетесь инвалидами. Десять. Девять. Восемь.

— Ноль! — довольно выкрикнул я, опережая события.

Деревенские мафиози в ужасе рванули с места, но убежали недалеко. Я, как истинный властелин каши, любящий эту самую кашу заваривать, создал на пути дуболомов ледяную лужу, на которой они благополучно и поскользнулись. Один даже затылком приложился и потерял сознание.

— Бегите, твали! А не то мой папка вам хлебты повылывает! Уа-ха-ха-ха!!! — весело заорал я, глядя, как троица вернулась за потерявшим сознание и понеслась вдаль по улице. Обернувшись, я наткнулся на жесткий взгляд Гаврилова. — А я-то чего? Я тут плосто стою. Никого не тлогаю. — Я сделал невинный взгляд, но, судя по всему, капитан мне не поверил, и я решил сменить тему. — Длузья твои?

— Ага. Лучшие, — рыкнул Гаврилов и направился в дом.

Дом, как ни странно, оказался заперт. Капитан постучал в дверь и услышал мамин голос.

— Проваливайте! Хозяина нет дома! Как вернётся, с ним говорите!

— Хозяин вернулся, — сказал Гав и улыбнулся.

Послышался звук открываемого засова, после чего на пороге появилась мама со скалкой в руке. Она осмотрела двор, отодвинула в сторону Гаврилова и подбежала ко мне.

— С тобой всё хорошо? — встревоженно спросила она.

— Да, я посмотлел отличное выступление капитана Гавлилова. Плосто востолг. Как выласту, хочу также научиться длаться, — улыбаясь, заявил я и подмигнул кэпу.

— Кто это был? — спросила мама, посмотрев на Гаврилова.

— Шпана местная, не переживай. Больше они нас не побеспокоят, — сказал капитан и тут у него заурчал желудок, заставив Гава смутиться.

— Идите в дом, бойцы, — хмыкнула мама. — Завтрак готов.

— Чул, самая большая полция — моя! — заорал я и рванул ко входу.

— Ах ты, сопля мелкая! Обойдёшься! — весело заявил Гаврилов и первым заскочил в дом.

* * *

Владения рода Богдановых.

Деревня Конец-Бор, неподалёку от Краснокамска.

Юрий Архаров забрался на крышу броневика и смотрел в