Шахманов - Настя Кан

семьи.

Наконец получается выдохнуть, до этого, казалось, и не дышала вовсе. Каждое слово как удар, жгучая пощечина. Но и это меня не сломит, и это я переживу. Не впервые он разбивает меня. Будет сложно снова собирать себя по кусочкам, но я не доставлю ему удовольствия наблюдать как рушится мой только недавно построенный мир.

Подхожу к Денису, наклоняюсь и наши глаза оказываются друг напротив друга. Он замирает и его зрачки расширяются.

— Никогда тебе этого не прощу.

Шахманов дергается от моих слов, но я просто забираю свою фотографию с его стола и ухожу не оглядываясь. Сложно держать себя в руках. Нельзя чтобы мое самообладание пошатнулось у всех на глазах. От меня отмахнулись как от безродной собачонки, все слова ложь, все поступки фальшь.

То, что я продолжаю к нему чувствовать даже после такого, не нормально. Так не должно быть. Он в каждом моем взгляде, в каждом жесте, я зависима.

По спине бегут мурашки.

Он приучил меня к себе, он привязал меня к себе.

Глава 23

«Его больше нет в моей жизни и я не знаю как быть, ведь он забрал с собой все цвета и запахи.»Карина Шахманова.

В оглушительной тишине квартиры слышен лишь звук падающих капель. Я даже собственного дыхания не слышу. Есть ли оно вообще? Не уверена. Больше ни в чем не уверена. Медленно погружаюсь в наполненную ледяной водой ванную, не снимая одежды, она мне не мешает. Жалкая попытка пробудить в себе подобие эмоций или ощущений. Пустая трата времени. Даже температура воды не кажется ненормальной. Полностью погружаюсь в воду, с головой, может тогда мысли прекратят преследование? Увы.

Легкие жжет от нехватки кислорода и я выныриваю, встаю в полный рост. Снова слышны капли воды. Только этот звук сопровождает меня последние семьдесят семь часов. Не могу заставить себя поесть или ответить на звонок мерцающего в темноте телефона. Прохожу мимо зеркала, но даже не пытаюсь в него заглянуть. Что я там не видела? Бледное лицо, потухший взгляд, черные синяки под красными глазами? Живой труп. Ощущаю себя именно так.

Ложусь на черный кожаный диван и смотрю в потолок. Что мне делать? Как заставить эту рану перестать кровоточить?

С тех пор, как он бросил меня, прошло лишь семьдесят семь часов, а кажется, будто целая вечность. Морщусь. Воспоминания о нем вызывают лишь головную боль. Я пыталась еще раз с ним поговорить, звонила, приезжала, но он как сквозь землю провалился.

Закончилась истерика, слезы. Зачем? Он указал мне на дверь и я ушла, молча. И молчу до сих пор. Молчу гребанные семьдесят семь часов. Понимаю, что поступаю неправильно, топя себя в сумбуре мыслей, словно в болоте. Но сил сопротивляться не осталось. Тот, кто придавал мне яркости, сделал из меня тень. Растоптал, пережевал и выплюнул. Столько совместных планов, целей, идей, все в пустую. Думала посплю станет полегче, но глаза отказываются закрываться. Дезориентирована. Потеряна. Опустошена до самого дна. Самокопание только усугубляет состояние. Интуитивно хочется спрятаться от этих липких, пожирающих мыслей, в его теплых и таких надежных объятиях. Потом одергиваю себя, теперь это невозможно.

День сменяется ночью, ночь сменяется днем, время беспощадно несется мимо.

Мне так плохо! Мой мир остановился!

Так почему небо не рухнуло на землю? Почему все вокруг движется в том же ритме? Люди спешат на работу, машины ездят туда сюда, птицы продолжают летать. Почему только мое солнце разбилось на сотни осколков и больше не греет?

Все время холодно.

По началу пыталась согреться разными способами, потом поняла, что не получится. Невозможно унять холод, который идет изнутри.

Что произойдет когда он доберется до сердца?

* * *

Не знаю сколько проходит времени, но однажды утром я просыпаюсь и понимаю, что небо на землю не рухнуло. Жизнь идет дальше, желудок жалобно напоминает что пора бы ему что то переварить. Сил нет совершенно, пока встаю с дивана в глазах всё плывет.

Хватит.

Пора брать себя в руки.

Мое жалкое состояние ничего не изменит. Боль не прошла, даже не притупилась, но и продолжать дальше в таком духе тоже нельзя. Я не самоубийца.

Пью холодную воды, умываюсь и заказываю завтрак.

Я остановилась в нашей городской квартире и, осмотревшись, поняла что хочу жить тут. Осталось только сообщить это папе. Только подумала об этом, как завибрировал телефон.

— Доченька, ты где?

Где то через час отец уже у меня дома. Как ни странно, он достаточно спокойно воспринимает мое желание жить отдельно, я ждала кучу аргументов «против». Возможно то было из за моей твердой уверенности в своем решении, возможно из за моего внешнего вида, оставляющего желать лучшего.

— Что по этому поводу сказал Денис? — осторожно спрашивает папа, что совсем ему не свойственно. Скорее всего он уже что то от кого то слышал, может даже от самого Шахманова.

— Мы разводимся.

Прочистив горло, он не задает вопросов. Поскольку великий и могучий Радов снова в строю, к 20:00 отчет, как обычно, будет у него на столе.

С помощью папиных парней я перевезла вещи в квартиру, немного обжилась и вернулась на учебу. Мне было необходимо себя чем то занять, чтобы не думать о Шахманове. Прогулы оправдала еще одним больничным, который мне выписал семейный врач, так что теперь осталось закрыть хвосты по всем предметам.

Учеба закрутила основательно, что шло мне на пользу, как и общение с одногруппниками. Посиделки в кафе, куча рефератов, выходные у папы дома. Пока зима сменяла осень, укрывая холодную землю первым снегом, я училась жить заново. Никто вокруг меня не упоминал Шахманова даже вскользь, будто по общей договоренности, надеясь что я постепенно о нем позабуду.

Но как забыть часть себя?

Да, я перестала себя жалеть и предаваться страданиям за закрытой дверью, начала улыбаться и общаться с окружающими. С виду кажется, что моя жизнь стала прежней. Но, ключевое слово тут «кажется». То, что сидит внутри, пожирает меня. Иногда царапает острыми когтями