Стальной прыжок. Сборник скандинавской фантастики - Пер Валё

Чтобы купить автомобиль, Георг Сорли взял довольно крупную ссуду в банке. Для постройки гаража понадобилась новая ссуда. Фру Сорли начала жестоко экономить. На завтрак — бутерброды с овечьим сыром, на обед — рыбные фрикадельки или сосиски. Самое большее, на что она могла решиться, — это свиной шницель по воскресеньям. Пиво исчезло со стола, даже с сигаретами пришлось расстаться. Карманные расходы детей тоже были урезаны. Это длилось так долго, что всем надоело слушать, как Сорли умеют экономить. Никто из соседей больше не хотел участвовать в воскресных прогулках, на которые их приглашал Георг, Эка невидаль, автомобиль! В наши дни это не редкость, что бы там ни говорили эти Сорли. И Георг больше никого не звал. Он не хотел, чтобы над ним смеялись.

Из документов следовало, что он является владельцем автомобиля марки «юпитер-62». Но так ли это было на самом деле? А Хильдур, а сыновья — вправду ли они верили, что автомобиль находится во владении семьи Сорли? Разумеется, он их об этом не спрашивал. Они решили бы, что он сошел с ума. Еще не хватало, чтобы он ходил и спрашивал, может ли автомобиль владеть чем-нибудь, может ли он, наконец, владеть собственным хозяином! Раньше при виде автомобиля Георга охватывала радость, теперь он испытывал к нему все большую враждебность. Я убежден (конечно, это мое личное мнение, и я никому его не навязываю), что Сорли обвинял автомобиль, да, злился на него из-за своей собственной расточительности. А потом началась бессонница. Пришлось пойти к врачу, а тот, скорее всего, сказал ему:

— Плюньте вы на автомобиль, вам надо побольше гулять. В наше время люди слишком мало ходят пешком. Ну да, меня это тоже касается. Обленились мы все, обленились!

Я не сомневаюсь в том, что в конце концов он возненавидел автомобиль. Но он не мог только ненавидеть. Временами его должно было охватывать непреодолимое желание подчинить себе автомобиль, сокрушить его сопротивление, словом, показать ему, кто в доме хозяин, а кто слуга. Может быть, именно об этом думал он в тот последний раз? Кто знает? С каждым днем он все больше покорялся таинственной силе автомобиля. Но он боролся, он хотел снова стать самим собой! О своей прежней жизни он, очевидно, вспоминал с грустью и нежностью, как вспоминают об ушедшей юности, о чем-то трогательном, чистом и невинном. Впрочем, никто никогда не узнает, что он думал на самом деле. Но я почему-то уверен в своей правоте.

Я вновь и вновь возвращаюсь мыслями к семье Сорли, хотя вовсе не хочу, как другие, занять их квартиру. А на нее нашлись охотники. Почему бы и нет? Квартира в отличном состоянии, а Сорли больше не вернутся. В этом уже никто не сомневался. Полиция работала изо всех сил, но безуспешно. Никому еще не приходилось слышать об автомобиле, который бы так донял своих хозяев, чтобы они исчезли с лица земли! В любом, самом невероятном явлении должна быть хоть капля правдоподобия, иначе оно превращается просто в нелепую мистификацию.

Но то, что автомобиль с каждым днем становился все наглее и самодовольнее — это подтверждали все соседи независимо друг от друга… и от меня. Когда открывались дверцы гаража и он, сотрясаясь всеми своими тяжелыми членами, выезжал на улицу, он напоминал вылезающего из берлоги медведя. Исходивший от него запах бензина, резины и металла вызывал удушье. Торжествующий и надменный, стоял он в свете дня, кося на Сорли выпуклыми стеклянными глазами, и его сильная мускулистая грудь тяжело и резко вздымалась.

Когда Хильдур и Георг садились в машину, соседям казалось, что они делают это как будто по принуждению. (Впрочем, возможно, я натолкнул их на эту мысль.) Разумеется, автомобиль покупают, чтобы пользоваться им. Это ясно. Ни один автомобиль не захочет стоять без дела. Но этот автомобиль… куда он только ни пробирался! Он незримо присутствовал за обедом, он жид в мыслях мужа и жены, он ухитрился проникнуть даже в спальню, в святая святых супружества. Полиция, конечно, об этом не догадывалась. Ведь сам автомобиль был нем как рыба. А полиция не может основывать свои действия на каких-то фантастических теориях. Ей нужны факты. Другое дело, что соседи могли бы рассказать, как Сорли, которые прежде аккуратно являлись на все субботники, вдруг начали посылать вместо себя мальчишек. Конечно, и мальчишки могут немного поработать, но все-таки дети есть дети. Неписаный устав дома был строг на этот счет. А вскоре Сорли и вовсе перестали ходить на субботники. Соседи начали роптать. Что они там вообразили о себе, эти Сорли? Думают, они лучше других, потому что у них есть «юпитер-62»? Большинство так и считало, что виной всему автомобиль. Другие думали, что здесь как-то сказывается возраст. Ведь за последнее время Хильдур и Георг сильно изменились. Оба похудели, у обоих прибавилось морщин, да и вообще они словно как-то съежились. Правда, Хильдур всегда была бледной. Возможно, ей следовало одеваться иначе. Но ведь на жалованье бухгалтера не очень-то разойдешься. Кое-кто, глядя на ее измученное лицо, начинал думать о раке… И все сходились на том, что Георг сильно сдал за последние месяцы. Залысины в редких волосах стали длиннее, шея вытянулась, как у ощипанной птицы. Кто-то из жильцов пошутил:

— Того и гляди, в один прекрасный день они совсем испарятся.

И все смеялись. Да, тогда это была шутка. Под конец стало просто жалко смотреть на Сорли, когда они выходили из автомобиля. Можно было подумать, что во время прогулки их подвергли какому-то тяжкому и унизительному испытанию. Как-никак трудно было поверить, что семья, которая столько лет жила спокойной обеспеченной жизнью, не может привыкнуть к обладанию «юпитером». Словно они боятся, что в один прекрасный день машина возьмет да улетит от них. Автомобиль, который с каждой новой поездкой все больше надувался от гордости и самомнения, казалось, излучал теперь ту самую жизнерадостность, которую начисто утратили Сорли.

У меня лично нет автомобиля, и, как вы могли догадаться, я не собираюсь им обзаводиться. Кто я такой — неважно. Соседи Георга и Хильдур тоже не знают этого. Я просто прохожий, просто любопытный… Но я возвращался к их дому снова и снова. Под конец я, видно, порядком надоел всем, больше того, они стали меня подозревать. Блюстители порядка тоже начали ко мне присматриваться. Меня не раз вызывали в полицейский участок. Но я ничего им не сказал. Только в одном чувствую себя виновным — в том, что своим постоянным присутствием зря волновал и будоражил людей. Зря — потому что, как ни длинна рука закона, ей не дотянуться до сверхъестественного.

С тех пор прошло много лет. Многие из обитателей дома давно умерли. История семьи Сорли известна вокруг, хотя большинство новых жильцов считает ее просто остроумной выдумкой. Гараж долгое время пустовал. Никто не хотел им пользоваться, и наконец, по единодушному решению кооператива, его снесли. А автомобиль — автомобиль давным-давно стоит в музее криминалистики.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});