«Эффект истребителя».«Сталинский сокол» во главе СССР - Сергей Артюхин

Василий Скрыльник был ошарашен. Выставка достижений народного хозяйства потрясала воображение, выглядя чем-то фантастическим и непредставимым. Тем более для вчерашнего колхозника из глухой вятской деревни.

Казалось, что здесь можно найти все – от булавки, выпускаемой на маленьком заводе, до полномасштабной модели ракеты, отправившей в космос Спутник. Но не это ввергло степенного мужчину в ступор, а макеты зданий отдаленного и не очень будущего, показывающие, как будут выглядеть города и поселки страны советов уже скоро.

"Дом деревенский, стандартный, типа 6А" влюбил в себя Василия сразу. Информация на табличке, которую, шевеля губами, прочитал колхозник, гласила, что в течение ближайших десяти лет такие дома будут строиться в деревнях и поселках СССР десятками тысяч. И "малая Родина" Скрыльника являлась одной из экспериментальных местностей, где впервые будут применять новые подходы к массовой застройке.

Это буквально кричало о том, что полюбившийся с первого взгляда домик вполне может оказаться в его собственном распоряжении.

Прикидывая, как и что он сделает внутри, Василий одновременно представлял, как обрадуется жена. Мария Сергеевна их нынешним домом особенно-то и не гордилась, благо тот представлял собою довоенное еще строение, пока крепкое, но уже демонстрирующее признаки увядания и развала.

А вот этот, "тип 6А" – он да, подошел бы на все сто. Все ведь продумано-то как… Прям как у немчуры, что на фронте видал.

Василий понятия не имел, что за основу "домов деревенских, стандартных" советские строители взяли распространенный еще в довоенной Германии проект, слегка его изменили для возможности применения новых технологий и подготовили к массовому производству.

Хотя, конечно, без вмешательства генсека и здесь не обошлось. Благо на немецкие дома он тоже насмотрелся в свое время. После того, как ему на стол положили первоначальный вариант "улучшенного" проекта, Драгомиров едва ли не онемел. Поскольку памятные ему приличные дома неожиданно превратились в нечто очень похожее на барак.

Вдумчивое рассмотрение выявило вопиющие проблемы с пониманием некоторыми архитекторами вопроса технологичности. Почему-то они решили, что достаточно выкинуть все "лишнее", максимально удешевить – и получится гораздо лучше. Действительно, зачем советскому колхознику подвал? Или, там, канализация? Деды их без всяких канализаций и сантехник жили – и ничего, нормально…

Попытка Драгомирова выяснить авторство этой "замечательной" во всех отношениях парадигмы успеха не принесла. Все пожимали плечами и кивали друг на друга. "Всегда так делали", "что в этом такого", "логичный же подход". Как строительство бараков для собственного населения может быть логичным, Богдан не понял, а потому медленно, но верно приходил в бешенство.

На счастье товарищей от жилого проектирования среди них нашелся умный человек, Марк Владимирович Гайзен, довольно быстро сообразивший, к чему идет полемика, и вызвавшийся "дом стандартный" перепроектировать в минимальные сроки. С задачей он справился просто блестяще, заработав Государственную премию в качестве материального поощрения и многочисленные благодарности простого населения в качестве поощрения духовного. И немолодой архитектор не знал, что в пошедшей другим путем истории он должен был умереть еще в сорок первом году, сражаясь в рядах ополчения против наступающих немецких войск.

Мгновения прошлого. Ноябрь 1941-го года, Берлин.

Мрачное здание Рейхминистерства авиации, серой скалой возвышающееся над окружением, сегодня, вопреки обыкновению, фюрера только лишь расстроило. Мелькнула мысль перенести совещание куда-нибудь еще, но железной волей была отброшена в сторону.

Армия, флот, авиация, разведка – опозорились все. К данному моменту это стало очевидным даже для дилетантов, в военном деле не понимающих почти ничего. Наступление на Москву выдохлось, и взять ее до конца года возможным уже не казалось. Обещаниям Кейтеля Гитлер верить более не хотел и осознавал, что пришла пора брать руководство Вермахтом в свои руки.

Большевики оказались неожиданно сильны. Никаким "колоссом на глиняных ногах" даже и не пахло – русские унтерменши дрались как одержимые, обильно поливая немецкой кровью каждый метр отдаваемой ими земли. Одержимые Сталиным, точно.

Опозорилась еще и промышленность. Танки, основная сила и мощь современных армий, у комиссаров тоже оказались лучше. Правда, они уступали числом, но это только пока. Сколько Сталину потребуется времени, чтобы произвести на своих заводах тысячи и тысячи подобных машин? Полгода? Год? Два? А ведь за Ла-Маншем есть еще и эти шакалы, ждущие удачного момента для удара в спину… Грязные ублюдки. Как и эти, "промышленные короли". Не смогли сделать танк лучше, чем у большевиков! Это же в голове не укладывается! После всего, что им дал народ Рейха!!!

И это властителя Германии просто выводило из себя. Вот и сейчас одна мысль о русском Т-42 привела Гитлера в бешенство, заставив сжать кулак и ударить по сиденью уже заезжающего в гараж автомобиля.

Рядом мерно дышал верный Борман, единственный человек, которому фюрер доверял хоть немножко. Этот не врал, не коверкал факты и не пытался навязать своего мнения. Верный человек. Вот и сейчас, практически мгновенно почувствовав изменение настроения хозяина, он подобрался, готовясь отвечать на любой вопрос, могущий возникнуть в голове вождя германской нации.

— Мартин, в каком состоянии проекты Адерса и Порше?

— Весной обещают выдать прототипы на испытания. Доктор Порше продвинулся гораздо дальше, уже испытывает трансмиссию. Тодт заявляет, что разрабатываемая машина – исключительно перспективная в качестве танка прорыва или качественного усиления, — Борман, как обычно, сообщил фюреру голые факты, подкинув, однако, свиней сразу и Тодту, и "Хеншелю".

— Долго, как же долго! — раздраженно бросил Гитлер в пространство.

Комментировать эту реплику помощник фюрера не стал. Не зная, что именно в этот момент разозленный немецкий вождь решил, что в производство однозначно пойдет тот танк, что ему представят первым. Слушать завывания военных о достоинствах русских Т-42 он больше не мог – превосходство оружия германского народа должно стать всеобщим. И точка.

Так "Тигр" Фердинанда Порше получил дорогу в жизнь. Вермахт, однако, это не спасло.

Глава 16

— Нам надо продемонстрировать, что мы уверенно контролируем ситуацию. Нужен как минимум кто-то из Президиума. Других вариантов нет – в мире и том же Иране нас просто не поймут, — Громыко, только-только занявший место ушедшего в отставку Молотова, жарко отстаивал свою точку зрения.

Драгомиров внимательно его слушал, изредка бросая взгляды на членов Политбюро, напряженно внимающих каждому слову молодого наркома иностранных дел.

Отделанный деревом кабинет, в котором с недавних пор проходили большие совещания высшего руководства СССР, сегодня был мрачноват. Видимо, из-за нахмуренного вида его хозяина, разозленного неудачей в ликвидации южно-иранского военного преступника и провала переговоров с курдами.

— Думаю, я соглашусь с мнением товарища Громыко, — неожиданно подал голос Хрущев. — Дело говорит. Нам и так вся эта возня с Южным Ираном боком выходит – а тут хоть лицо не потеряем. Вроде как и не было ничего.

— Интересная постановка вопроса… — протянул генеральный секретарь. — И какие есть варианты?

— Ну, лучшим, безусловно, будете вы сами, товарищ Драгомиров, — Микоян пожал плечами, словно извинялся за неудобное предложение. — Все-таки вы партиец видный, авторитетный, большой руководитель, Генеральный Секретарь – как лучше-то уважение иранскому народу продемонстрировать?

— И мир, опять же, заткнется сразу, — Шверник активно закивал. — Мы всегда сможем сказать: "Какая нестабильность, какой развал – у нас сам Генеральный Секретарь, сам товарищ Драгомиров с визитом в страну ездил". И все – аргументов-то не останется.

— Не стоит недооценивать наших капиталистических "друзей", товарищ Шверник, — с сарказмом произнес Богдан. — Не останется – придумают. Они на это большие мастера. Думаю, все про это должны помнить.

Зал для совещаний промолчал.

— Но я такую мысль обдумаю. Еще предложения? Товарищ Громыко?

— Обязательно нужно визит привязать к большому событию. Продемонстрировать успехи социалистического строительства в Иране, нашего социалистического сотрудничества, опять же… Открытие электростанции, например, или еще что-нибудь в таком духе.

— Закладка новой железной дороги, — выдал с места Микоян. — Как по мне, так отличный повод. И символичность, опять же, большая. Дороги людей объединяют. А мы их, так сказать, строим. Со всех сторон сплошные плюсы.

— Сложно не согласиться, повод действительно достойный, — Драгомиров покрутил в руках карандаш. — Давайте пока примем это рабочей версией. Товарищ Громыко, проработайте вопрос подробнее, доложите в следующую пятницу.