Возможны варианты... - Николай Авраамович Терешко

тысяч рублей на каждом километре автомагистралей, металлурги — освобождением от обузы отходов.

А обуза эта немалая. Время от времени специалисты комбината «всем миром» обсуждают один и тот же вопрос: где брать новую земельную площадь для отвалов? Огромные насыпи — более полутора десятков миллионов кубометров — вторгаются в живописный Каштакский бор, вредно действуют на окружающую природную среду, создают опасность загородным пионерским лагерям. Словом, вширь идти нельзя, можно лишь подыматься вверх. Но и тут незадача: шлаковые рифы угрожают высоковольтной электролинии, проходящей рядом. Добавим: на содержание отвалов комбинат затрачивает двести тысяч рублей в год.

Переработка шлаков снимала все проблемы.

Поначалу все шло хорошо, как и должно быть. На металлургическом комбинате приступили к монтажу сепаратора, установили весы, подвели к разделочной площадке железнодорожную ветку. Но на этом все заглохло. Ненадолго. Вскоре металлурги… разобрали дробильно-сортировочные установки на части. Ленты транспортеров отдали на коксохим, моторы — еще в какой-то цех, кажется, в механический, сейчас этого толком уже никто и не помнит. Ну, а сами установки пустили в металлолом. Все «по назначению». Металлурги объясняли свои действия тем, что на обустройство канительного производства не было денег. (А на содержание отвалов они находятся и в немалом количестве!) Да и дорожники хороши: они уже давно напрочь забыли о своих «раскулаченных» агрегатах, о своих возможных выгодах. Подписано — и с плеч долой!

Еще маленький по масштабам происходящего пример. На Челябинском электрометаллургическом комбинате затратили шесть миллионов рублей и во втором плавильном цехе установили неплохие фильтры, которые улавливают тонкодисперсную пыль, по десять-двенадцать тонн в сутки. Из нее можно получать хороший цемент. Но пыль вывозят на свалку, откуда она уже беспрепятственно попадает в воздух.

Я уже не один раз писал о том, что воздух над Челябинском — источник многих бед для горожан. К сожалению, и тут ничего уникального нет: не каждый мало-мальски развитый в промышленном отношении город радует своих жителей чистотой атмосферы. И в этом понять можно многое, кроме одного. Давненько уже родился термин «атмосферные браконьеры». За ним вот что. Государство вкладывает немалые деньги в создание эффективной системы защиты окружающей среды от вредных промышленных выбросов. Но защитные агрегаты зачастую не работают по вине… эксплуатационников: возьмут — и отключат. Я уверен, что это явление не только челябинское. Вот из башкирского города Стерлитамака жалуются: «У нас загазованность воздуха непостоянна. Например, когда приезжают ответственные комиссии, промышленных выбросов в атмосферу, как правило, не бывает. Значит, можно этого добиться. Но комиссии уезжают, и нам снова приходится закрывать в квартирах все форточки».

Спрашивается: почему нет ответственности за этакое «атмосферное браконьерство», хотя закон на сей счет есть, и он требует именно ответственности, вплоть до судебного преследования его нарушителей?

Закон об охране атмосферного воздуха, конечно же, действует. Благодаря ему в Челябинске на эти цели ежегодно затрачиваются миллионы рублей. Полнее стали использовать государственные ассигнования на другие природоохранные мероприятия.

И все-таки челябинцами вопрос до конца не решен. В чем же причина? Вредные выбросы в атмосферу не уменьшились, ибо темпы прироста производственных мощностей превышают темпы выполнения природоохранных мероприятий. Руководители ряда министерств, прежде всего, черной и цветной металлургии, химической промышленности и энергетики, проявляют высокую настойчивость и даже красноречие, когда просят у челябинских депутатов разрешение на увеличение производственных мощностей в городе. Но как только ставится вопрос об охране окружающей среды, в ход идет аргумент трудоемкости и дорогой стоимости установок. Но можно ли признать этот аргумент основательным? Вновь хочу напомнить слова нашего выдающегося врача Н. И. Пирогова: «Фунт профилактики стоит пуд лечения».

Одним из главных поставщиков вредных примесей много лет считается Челябинский металлургический комбинат. Затратив более десяти миллионов рублей на утилизацию газовых отходов производства, металлурги пустили в строй несколько электрофильтров за печами первого мартеновского цеха, реконструировали газоочистку конверторов, обеспечили бездымную загрузку в коксохимическом производстве. Но, по данным региональной государственной инспекции газоочистки, каждая четвертая установка на комбинате работает ниже проектной возможности, пропуская вредные газы в атмосферу.

Такое же положение и на электрометаллургическом комбинате: пылеулавливатели ряда печей не выведены на проектную мощность, а некоторые из них вообще бездействуют, хотя построены несколько лет назад. Не на полную мощность работает цех сепарации шлаков. Часть фильтров время от времени отключают, особенно в выходные дни, когда контроль за их использованием снижается. За это руководителей цехов штрафует инспекция газоочистки, подвергает критике местная и центральная печать, а порочная практика продолжается. Почему же?

— Причин много, — отвечали мне специалисты, когда я решил найти ответ на вопрос. — Несовершенны и технология газоочистки, и сами аппараты. Одна морока с ними — горят рукава фильтров, вот их и отключают. Но главное — нет достаточного числа хорошо подготовленных инженеров, техников, рабочих для квалифицированной эксплуатации природоохранных систем и агрегатов. Училища профтехобразования не готовят специалистов газоочистки и пылеулавливания. А лишь Челябинской области их уже сейчас нужно не менее пятнадцати тысяч человек.

Выходит, ничего нельзя изменить? Но вот пример иного плана. Лет пятнадцать назад по городскому шоссе, ведущему вдоль электролитного цинкового завода, машины и днем шли с зажженными фарами, а люди, торопливо пробегая мимо, зажимали рты. Облако сернистого газа висело над предприятием и его окрестностями. Ставший незадолго перед этим директором завода К. Л. Демяник предложил тогда своим специалистам искать «противоядие». Дело оказалось куда как не простым.

Отработанной технологии утилизации газов завод не имел. Существовавшее оборудование позволяло удерживать и превращать в серную кислоту около половины отходов. Опытный организатор производства, к тому времени поставивший «на ноги» не одно предприятие, Демяник был убежден, что проблемы рождает тот, кто не хочет работать, а уж кто хочет, тот ликвидирует их. Каждое благое дело он начинал с того, что четко определял задачу и всеми мерами способствовал ее решению. А для этого искал и находил вокруг себя умных и квалифицированных энтузиастов. Они всегда есть, их надо лишь вовремя разглядеть.

Вот и в данном случае такие нашлись. А первыми среди них были инженеры А. А. Чернышев и А. Ф. Суковатицына.

Анна Филипповна не один день провела за тщательным изучением патентной литературы, отечественной и зарубежной, в которой искала принцип необходимой заводу технологии. Один оказался эффектным, но дорогим; другой — трудоемким, третий — объединял оба эти недостатка. Поиски, обсуждения, отрицание найденного и снова поиски… Наконец, Суковатицына предложила испытать упоминавшийся в литературе принцип двойного контактирования газов, то есть, принцип доочистки.

— Трудность при его внедрении была такая: зная, что надо делать, предстояло узнать, как это делать, — рассказывает сейчас Демяник.

Константин Леонидович уже на пенсии, мы сидим с ним у него дома. Но накануне я был на заводе. Предприятие интересно многими сторонами своей жизни. А вот о Суковатицыной и