Грата (СИ) - Бэд Кристиан

— Это с чего бы?

Старый расплылся в улыбке:

— Ну, так давай торговаться, парень? Только не по сети. Чего ты боишься? Неужели тебя не учили вести переговоры?

«Вести переговоры с террористами? — написал Ченич. — Он ходит по краешку!»

«Он перевербовал троих наших и хочет забрать их с собой, — ответил Кифара. — И нас хочет перевербовать. Он просто обнаглел, как гикарби».

Рэм скосил глаза на техника, сидевшего справа от него, и тот кивнул.

— Ну… давай поторгуемся, — согласился парень. — Оружие на пол! Откроется дверь — заходишь медленно, по моей команде. Всё понял?

Старый улыбнулся с хорошо сделанным удивлением: зачем это его подозревают невесть в чём?

Он снял импульсник и передал кому-то, стоящему рядом. А потом вытащил и отдал станнер.

Рэм смахнул с пульта все чаты и символы. Развернулся вместе с ложементом к двери. Отрубил один из каналов связи, оставив только Горца, всё это время молча наблюдавшего за переговорами.

Плита, блокирующая дверной проём, бесшумно ушла вверх. Мембрана дверей потемнела и начала раскручиваться от центра. За ней маячила человеческая тень.

— Входи, я тебя вижу, — сказал Рэм.

Высокий блондин шагнул через условный порог навигаторской и быстро хищно огляделся.

Только в этот миг и проскользнула его настоящая сущность. Потом Старый заулыбался, снова надев маску рубахи-парня, и уставился стеклянными глазами на Рэма:

— А вы тут неплохо устроились! — начал он.

— Стоять на месте. — Рэм доброжелательного тона не принял.

— Да, пожалуйста! — Блондин остановился и показал пустые руки. — Оружия у меня нет.

«Он сам — оружие», — успел подумать Ченич.

Глава 22. Иммунитет

Пассажирский корт, следующий по маршруту «Аннхелл — Питайя — Аскона».

Навигаторская

Старый смотрел на Рэма, пожирая его глазами. Колючими, водянистыми, словно бы постепенно застывающими от внутреннего холода.

Вот такие же глаза Ченич видел у покойного эрцога Дома Оникса, Измаила Пресохи.

Эрцог был стар и слаб, дом его угасал, но вот эти льдинки, «кристаллизующиеся» в глазах, этот холод в ступнях и ладонях, когда стоишь с ним рядом, эти пальцы, которые сжимаются в кулаки сами по себе, гонят по телу кровь, не давая сердцу замёрзнуть…

Да, юрист говаривал и с эрцогами. Правда, это была знать малоуважаемого «жёлтого» торгового дома, Дома Оникса.

Измаилу Пресохе, главе этого дома, не простили, что его люди в хаттскую войну торговали с машинами. Но и умирающий, слабый эрцог, смотрел так же, как этот бандит.

Он сковывал внимание «жертвы», и она стекленела вместе с его зрачками.

Пальцы на руках Ченича стали привычно сжиматься в кулаки.

«Ну не истник же он? — в панике думал юрист. — Ну не может же истник шляться с таким отребьем? Но кто он тогда? Самородок, незамеченный медиками? На что он рассчитывает? «Заморозить» и убить мальчишку?»

Ченич сжал кулаки, пытаясь разорвать навалившийся на него морок. Он считал про себя секунды: одна, две, три...

Рэм сидел в ложементе и глядел на Старого снизу вверх, словно и вправду загипнотизированный.

Чего он ждёт? Неужели и на него действует этот «ледяной гипноз»?!

Юрист с трудом повернул голову, чтобы посмотреть на Кифару, сидящего позади, и едва не вскрикнул: начальник охраны застыл, глядя на Старого, как зачарованный. Зрачки его были расширены, рот приоткрыт и перекошен набок.

И точно так же — Ченич в ужасе завертел головой — смотрели оба пилота, связист, техники!..

Юрист вскочил и… завяз в воздухе, как в тяжёлой солёной воде.

Время словно бы остановилось. Нет, это был не «гипноз» экзотианских аристократов. А скорее… иллюзия, обволакивающая сознание.

Она была не похожа ни на приёмы воздействия психотехников, ни на подавление воли, которое практиковали истники.

Но она работала.

Этот Старый был, наверное, самоделкой или изгоем из какого-то Великого Дома. Его не научили, как следует владеть собой. Сила бродила в нём, вырываясь спонтанно и грубо: корёжа других и его самого.

— Рэмка! — крикнул Ченич, изо всех сил заглатывая и выпуская густой воздух.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Парень молчал, уставившись в холодные глаза Старого.

Тот оскалился в торжествующей улыбке и сделал долгий текучий шаг вперёд. А потом ещё один. И ещё.

Улыбаясь, бандит остановился в шаге от ложемента.

— Отдай станнер! — приказал он.

Рэм спокойно протянул ему оружие.

— Ну вот, — радостно сказал Старый, вцепляясь в рукоятку. Глаза его оставались такими же холодными. — Я же знал, что ты — хороший мальчик, и мы с тобою поладим. Пойдём со мной? Нам нужно поторопиться…

— Начинайте! — вдруг резко перебил его Рэм и рубанул рукой сверху вниз.

Одурманенные техники сработали как автоматы. А, может, сработала на голосовую команду программа?

Это было уже не важно. Потому что стальная плита, служащая дополнительной защитой дверей в навигаторскую, такая медленная и шипящая, вдруг рухнула, отсекая Старого от подельников.

Звукоизоляция у неё была символическая. Ченич услышал грохот, похожий на удар огромного молота об пол, а потом топот и крики. И тут же их заглушил рёв сигнализации. Это люди Кифары напали на бандитов.

— Ули! — заорал Старый и наставил на Рэма станнер. — Ули!

Он озирался, не понимая, в какой угол ему отпрыгнуть, чтобы прикрыть спину.

Навигаторская была забита людьми. Они всё ещё были заторможенными, но голос Рэма нарушил концентрацию бандита, и один из пилотов уже пришёл в себя, тоже хватаясь за станнер.

Ченич с запозданием понял, что зря бросил керд. Что надо было попросить у Кифары хотя бы станнер, ему бы дали. А теперь он мог только беспомощно сжимать кулаки.

Юрист дотянулся до чайника в хозяйственной нише, схватил его и швырнул в бандита.

Старый зарычал, понимая, что не может отвести от груди Рэма станнер. Реакция у мальчишки была очень хорошей, иначе его бы не взяли пилотом на военный крейсер.

Рычание бандита, его растерянность, заставили и второго пилота очнуться и выхватить оружие.

Морок не бесконечен. Недоучка не мог долго держать целую толпу.

И тут Ули зачем-то выбежал из подсобки с муляжом бомбы в руках.

Кифара и Рэм проговаривали, что сигнал Ули подаст именно Рэм, если что-то пойдёт не так и придётся подыгрывать с бомбой.

Но Ули выбежал и смотрел теперь на бандита расширенными от страха глазами.

Лицо у него было перекошенное, словно парень боялся, что фальшивое устройство в руках и в самом деле взорвётся. А ещё он боялся Старого. До дрожи и пота на лбу.

Бандит обвёл глазами навигаторскую: два пилота с оружием, уже почти готовые всадить в него парализующие заряды, плечистый техник, поднимающийся с пола, Ченич, ломающий кресло, чтобы вооружиться спинкой.

— Мочи их всех, парень! — взревел Старый. — Всех! Пусть я тут тоже сдохну! Все вы — недостойные жить твари! Дерьмо этого мира! Ули, взрывай!!

Ули дёрнул рукой, в которой был зажат фальшивый взрыватель, а потом оскалился и швырнул муляж на пол. И показал Старому нецензурный жест.

Рука бандита дёрнулась, чтобы выстрелить в Ули. Но Рэм одним заученным слитным движением поднялся из ложемента, загораживая приятеля. И застыл, широко расставив ноги.

Он стоял теперь глаза в глаза Старому, и искушение было слишком велико: бандит ещё раз попытался овладеть его волей.

— Сидеть! — заорал он, вытаращившись на Рэма и тыкая в него станнером.

У Ченича подогнулись колени, и он рухнул в кресло.

— Я тебя убью, если ты не откроешь дверь! — кричал Старый, и холод бежал по венам от его голоса. — Открывай! Ну!

Последние слова сопровождались уже настоящим волевым императивом. Психическим давлением, которым пользуется только экзотианская знать!

Значит, Старый всё-таки был аристократом. Не отщепенцем или беглым недоучкой, а тренированным потомком одного из великих Домов!

Он долго маскировал свой дар. И когда кричал Ули: «Взрывай!» — был готов предпочесть смерть позору разоблачения. Но правда всё-таки выплеснулась наружу.