История об офортах - Станис Фаб

– Этого фактора мы в учет не брали. Как говорится, ничто человеческое нам оказалось не чуждо. И где же произошла эта незабываемая встреча?

– Да на той самой уличной выставке, которую ты просил организовать.

– В нашем деле всего не учтешь.

– Ну вот и не учили. Па-па сильно расстроен, если честно, я тоже мало представляю, как себя вести и что теперь делать.

– Ой, да господи же ты боже мой, испугали ежа голой попой. Какие мы впечатлительные. Бросил доченьку два десятка лет тому назад без всяких сантиментов, а теперь мучения наступили. Вот за что вас интеллигентов люблю, так за то, что жизнь спокойно прожить не можете и другим не даете. Все мечетесь, все ищите какие-то смыслы, все давите, давите своей неудовлетворенностью. Нет бы замереть, затихнуть, нет, вам все неймется. Плохо кончите в своей суете.

– Майков, ты бы меня не учил. Я не твой студент, а ты не профессор. Говорю тебе четко: па-па в расстройстве. Что будем делать?

– А что, собственно, происходит. Ну, через много лет обнаружилась дочь. Слава богу! Обнимитесь и радуйтесь. К судебному иску это ведь не имеет никакого отношения.

– Еще как имеет, Майков. Адель и Кокорев, так сказать, встречаются. У них отношения заладились. А судя по портрету, что я видел у Савелия, – это любовь. Кокорев, напомню тебе, свидетель по делу, это он книгу оформлял.

– Свидетель, свидетель, свидетель молодой…

– Чего?

– Нарисуй мне свидетель фактик золотой.

– Майков, ты меня пугаешь. Если па-па на фоне раскаяния пойдет Адель искать, а потом и вовсе расквасится, дело наше медным тазиком накроется.

– Вот за что я тебя люблю, Федяй, за твою верность избранному курсу. Охота тебе деньжат, охота.

– Необходимость двигает мной и жажда справедливости. Нечего было чужие рисунки в книгу ставить.

– Ну да, ну да. Это все так. Дочка, значит, папе понравилась. С этим мы на какое-то время справимся. Но если твой па-па с дочкиной мамой встретиться решит, в этот поворот нам уже точно не вписаться.

– Но ведь Вера Засухина погибла!

– Сдается мне, что нет. Уж больно много совпадений и странностей происходит. Ты, Федяй, с па-па глаз не спускай, карауль его, одного не оставляй, хоть под замок посади, но не допускай, чтобы он оставался сам с собой. А там посмотрим и тактику в случае чего изменим. Спицын не должен нам игру испортить, когда мы провернули такую работу.

– Не знаю, попробую, конечно. У него явный депресняк случился. Видал я его в такую пору. То ляжет, то сядет, то в окно, то в пол глядит. Мы с матерью решили было, все, тронулся па-па, но он ничего, отошел, слава богу, в обычную жизнь вернулся.

– Давай, Федяй, давай двигай домой – караулить уважаемого художника. Чуть что звони.

…Спицын был дома. В мастерской было тихо, художник лежал на диване, глядя в потолок, и даже при появлении сына не пошевелился, не проронил ни слова.

Федор подсел к нему. Какое-то время они молчали. Спицын заговорил первым.

– Пока лежал, все думал, правильно или нет, что я вас не оставил. Все-таки правильно. Конечно, я Веру очень любил, но не мог я вас с матерью оставить, не мог. И говорить больше не о чем.

– Говорить есть о чем, дочь как никак у тебя обьявилась. А мамаша ее? Точно погибла? Неровен час объявится!

– Да бог с тобой, Федор! Вера ушла! Веру любил, скучал по ней, а дочь?! Я не воспитывал ее, не нянчил, как тебя. Когда увидел Адель, что-то внутри завелось, а потом понял, просто Веру увидел. Когда девушка убежала, все и прошло, даже тепла не осталось. Вот она была и нету.

– Ну ты даешь, па-па! А я уж думал, заживем большой и дружной семьей. – Федор хмыкнул. – Но судя по твоему настроению – не дождусь. Ладно, хорошо, что ради новоявленной дочурки не пойдешь на попятную, не отпустишь Чижевского без суда.

– Судиться буду, а теперь в особенности. Нам же за границу ехать. Вот пусть Чижевский и тряхнет мошной. Будет по справедливости.

– Отличная новость для Майкова.

– Не нравится мне этот тип, но другого нам не послали, так что доведем дело с этим персонажем.

– А что с Аделью делать?

– А разве с ней что-то нужно делать? Судя по тебе, по твоему поколению, наверняка взбаламошная барышня, в меру самостоятельная, из тех, что сама за себя. Кровь, конечно, родная, но душа и мысли на наши. Пусть уж все своим чередом катится. Вернемся из поездки, там видно будет. Осуждаешь?

– Ой, па-па, только меня не лечи и в психоаналитики не привлекай. Чего через двадцать лет-то осуждать. Вона, как говорится, все налицо. Я не священник. Грехов не отпускаю. Если ты не мучаешься, мне-то совсем не с руки.

Поеду назад к Майкову, успокою его. А то ведь волнуется. Адель с Кокоревым поддруживает, а с родственниками, поди, в суде трудно спорить.

– А мне нетрудно, Федор. Все уже мы промеж себя давным-давно решили с Верой. Так что та история былая. А эти пусть платят, раз моей работы не оценили.

– Да оценить-то как раз оценили, – буркнул Федор.

– Даже на презентацию книги не удосужились позвать.

…В кабинете Чижевского собрались Селина, Савелий, Адель и Вигдор.

Не будь этого судебного, можно было вполне решить, что сидят приятные друг другу люди, пьют чай да и болтают в свое удовольствие.

– …Адель, прости, но ты понимаешь, я обязана предупредить тебя. Нас ждет очень сложное судебное дело. И в игре с Майковым никаких поблажек никому не случится. Тебе будет труднее в несколько раз. Ты понимаешь, о чем я?

– Конечно, вы не переживайте. Я справлюсь. Возможно, Спицын человек хороший, возможно, его Майков обманывает и вбивает ему в голову, что он поступает правильно. Но я знаю точно: Савелий порядочный человек. И я справлюсь.

– Мы справимся, – уточнил Кокорев.

– Отлично, эту тему закрыли. Родственные отношения откладываем до окончания процесса. Я полагаю, он состоится. Надежды на то, что Спицын отзовет свое исковое почти нет. Если уж он после известия о дочери никак не проявился! Минутные порывы грусти и воспоминаний Спицына, видимо, оказались слабее яростного желания отомстить, доказать свое превосходство. И тут еще надо покопаться и додумать, что сильнее гложет нашего мастера: реальная возможность получить большие деньги, отстоять свои принципы, какими бы они ни были, или усталость и раздражение, накопленные за последние годы.

С Майковым, положим, все ясно – мошенник и это дело для него всего лишь очередной заработок. Так что здесь будем играть без сантиментов и жалости. Собственно, в этом и будет заключаться наша тактика. Клиент Майкова и по возможности общественность должны знать и каждый день судебного процесса получать все новые и новые подробности реальной личности адвоката. Вполне возможно, именно это в конце концов заставит Спицына изменить условия иска или вовсе отказаться от процесса.

– У нас тоже есть что сказать?

– Вас, Вигдор Борисович, прошу понять: любые эмоции, правильные рассуждения, призывы к совести, памяти, дружбе и прочим светлым сторонам человеческой сущности в данном конкретном случае не работают. Вы столкнетесь с законом, гражданским кодексом, юридической практикой и логикой, которые не могут довольствоваться эмоциями. Судья будет следовать каждой букве и предложению закона.

– Мы что, уже проиграли процесс?

– Савелий, разумеется, нет, у нас есть свои сильные аргументы и факты. Будем считать, что мы с вами провели погружение в будущий процесс.

– А не пойти ли нам поужинать в какой-нибудь тихий ресторанчик, – предложил Вигдор.

– Лично мне твой ход мысли нравится. День по возможности всегда надо заканчивать на высокой ноте.

– Селина – «за». Савелий? Адель?

– Мы не против, – Савелий влюбленно посмотрел на Адель, которая согласно кивнула головой.

– Тогда предлагаю кухню «Лесовской пивоварни» в историческом квартале. Савелий, я поеду за Марианной. А ты будешь за старшего. Все быстро собираемся, чертовский хочется поесть и просто пообщаться. Кто хоть раз вспомнит о Спицыне, Федоре, Майкове – платит за всех.

– Балагур, может, как раз и надо говорить о процессе днем и ночью, чтобы ничего не забыть и не перепутать, – прошептала Селина, отвернувшись к окну.

…В пивоварне было много замечательных «фишечек» для заманивания посетителей. Именно здесь можно было отведать старинные настойки, которые лично делал хозяин заведения. Кедровая и клюквенная, таежная и брусничная, хреновуха и барбарисовка, облепиховка и жимолость: кажется, все таежные ягоды были в меню этого славного ресторанчика.

А какой чай по рецепту одного из губернаторов Лесовска подавали здесь! Им в пивоварне гордились особо. Тайну рецепта восстановили спустя 200 лет!

Рассаживались долго, щумно. У всех было желание расслабиться, пообщаться без напряжения. Забыть хоть на какое-то время о сложностях минувших дней.

К компании вышел сам хозяин ресторана, приятель Чижевского. Он поздоровался со всеми, а с Вигдором обнялся как со старым знакомым. Хозяину дали слово и он предложил выпить за хорошую компанию.