Игра в имитацию - Мила Гусева

пытается придвинуться ближе. Чёрт бы побрал её невыносимую тактильность даже в бессознательном состоянии.

С поистине титаническим трудом Аддамс удаётся задремать только под утро, но уже через пару часов оглушительно громкая трель будильника на телефоне безжалостно вырывает её из объятий Морфея.

Ощущая непривычную разбитость, Уэнсдэй вяло поднимается с постели и бредёт в ванную — но даже ледяной душ не спасает от проклятой головной боли и идиотского чувства странной опустошённости.

Oh merda, ну что за бредовые мысли?

Все эти недели она шла к своей цели с таким рвением, раз за разом соглашалась на сомнительную сделку с собственной совестью, допуская главного подозреваемого в тщательно оберегаемые личные границы — а теперь чувствует себя как в пять лет, когда родители на Рождество подарили вместо полноценного набора для вскрытия всего-навсего пару незаточенных скальпелей.

Тщательно расчесав волосы и собрав их в одну свободную французскую косу, Уэнсдэй упирается обеими руками в столешницу ванной и долго стоит напротив зеркала, разглядывая собственное отражение. Рациональное мышление нисколько не сомневается в правильности её намерений пойти в полицию, но какая-то крошечная и не самая благоразумная часть сознания робко шепчет, что, возможно, нужно подыскать побольше весомых доказательств — как знать, вдруг прямо сейчас она собирается выдвинуть такие серьёзные обвинения против невиновного человека? За подобные деяния Торпу однозначно светит пожизненное.

Oh merda, неужели она всерьёз не доверяет сама себе? Какая несусветная глупость.

Разозлившись на проявление неуместной слабости, Аддамс решительно отходит от зеркала и возвращается в общую комнату.

— Куда ты? — болезненно бледная Энид обращает на неё тоскливый взгляд, обеими руками обнимая большую подушку с вышитой эмблемой отеля. Судя по покрасневшим глазам с лопнувшими капиллярами, она уже успела начать своё утро с очередной порции рыданий.

— В полицию, — бескомпромиссно заявляет Уэнсдэй, направляясь к выходу из номера.

— Ты точно уверена? — робко переспрашивает блондинка, которая совсем недавно старательно убеждала её в необходимости заложить Торпа копам. Поразительно, какими слабыми людей делает привязанность. Всего одна ночь в объятиях Ромео — и наивная дурочка уже начинает сомневаться в его причастности. — Может, пока не стоит говорить им про Аякса? Вдруг он ничего не знал?

— Если бы я не позвонила тебе вчера, ты бы уже лежала где-нибудь в парке в отдельных пакетах, — безжалостно отрезает Аддамс, испытывая колоссальное раздражение от невыносимой слабохарактерности соседки.

И быстро покидает номер, не желая больше слушать бессмысленные слезливые речи.

За Синклер она почти не беспокоится — та всегда отличалась ветреностью по части бестолковых романтических чувств. Не пройдёт и месяца, как она снова будет без умолку трещать об очередной любви всей своей жизни. В самом крайнем случае, ещё раз запишется на полный курс у психолога.

Несмотря на ранний час, полицейский участок забит людьми — какая-то грузная дама громогласно сокрушается, что у неё украли кошелёк на станции метро, другая женщина неопределённого возраста и помятого вида прикладывает салфетку к разбитому носу, молодой паренёк в яркой бейсболке слёзно уверяет, что какого-то Тревиса арестовали по ошибке… Oh merda, какой ужасающий бардак.

Но Уэнсдэй категорически не намерена топтаться в ожидании своей очереди — улучив момент, она ловко проскальзывает к двери с табличкой «шериф Галпин» и без стука вламывается в кабинет. Немолодой мужчина в форменной куртке и с двухдневной щетиной на суровом вытянутом лице мгновенно обращает на неё недовольный взгляд. Судя по всему, большую часть внешних черт Тайлер унаследовал вовсе не от него.

— Что Вам, мисс? — сухо бросает он, не утруждая себя приветствием.

— Вы расследуете дело о пропаже студенток в Гарварде, — разумеется, это не вопрос, а утверждение. Аддамс прикрывает за собой дверь и усаживается на стул напротив стола шерифа, заваленного множеством папок. — У меня есть важная информация по этому поводу.

— Откуда такая осведомлённость? — Галпин-старший ничем не выказывает интереса, даже напротив — вальяжно откидывается на спинку мягкого кресла, закинув за голову сцепленные в замок руки. Уэнсдэй мгновенно охватывает интуитивная неприязнь к этому человеку, но усилием воли она удерживает себя от рвущейся наружу колкости.

— У меня свои источники информации, — лаконично отзывается она, небрежно ткнув пальцем стоящий на столе маятник Ньютона. Блестящие серебристые шары начинают ритмично ударяться друг о друга с негромким звоном. — Я знаю имя преступника.

— Вот как? — снисходительно хмыкает шериф, неприятно осклабившись. — И откуда же?

— Я успешно провела собственное расследование, пока Вы просиживали штаны в своём кабинете, — реакция Галпина вызывает неуклонно нарастающее раздражение, и реплика получается слишком ядовитой. Впрочем, плевать. Ей не нужно расположение этого человека. Только его профессиональное содействие. — В университете есть человек, который притворяется преподавателем, но на деле таковым не является. У него поддельное личное дело и фальшивая диссертация.

— Мисс, вы пришли заявить по поводу подделки документов или по поводу пропажи людей? — с неприкрытым сарказмом уточняет шериф, подозрительно сузив выцветшие голубые глаза.

— И то, и другое, — невозмутимо отзывается Уэнсдэй, наградив собеседника ледяным взглядом исподлобья. — Его зовут Ксавье Торп.

— Вы осознаёте серьёзность выдвинутых обвинений? — Донован наконец подаётся вперёд, демонстрируя хоть малую долю заинтересованности в диалоге. — Имейте в виду, если Вы просто решили оболгать преподавателя за плохую оценку или что-нибудь ещё, дача ложных показаний также карается законом Соединённых Штатов.

Oh merda, да он издевается.

Даже не пытается скрыть, что принимает её за бестолковую малолетнюю идиотку.

Аддамс едва не скрипит зубами от острейшего раздражения. Но деваться некуда.

— Разумеется, осознаю, — шипит она почище разъярённой гадюки. — Вы собираетесь что-то предпринять или будете продолжать сидеть тут, как делали это весь прошлый год?

— Хорошо, мисс, — Галпин вздыхает с таким сокрушенным видом, будто весь диалог чертовски его утомляет. — У Вас есть какие-нибудь доказательства?

— Разумеется, — ей хочется добавить, что поиск доказательств вины преступника — прямая профессиональная обязанность шерифа, но Уэнсдэй благоразумно сдерживается. — В его личном деле указано, что он работал в университете Сорбонны, но такой сотрудник в их базе не числится. Кандидатская диссертация поддельная, и несколько лет назад он был в одном лагере с пропавшими девушками.

— Нет, Вы меня не поняли, — шериф отрицательно качает головой и вскидывает руку, словно призывая её умолкнуть. — У Вас есть доказательства того, что мистер Торп причастен к исчезновению двух студенток?

Диалог неизбежно заходит в тупик.

Теперь Уэнсдэй начинает понимать, что имела в виду Йоко, когда сказала, что старый козёл отказался расследовать угрозы, которые получала Дивина незадолго до исчезновения.

— Вы уже однажды пустили всё на самотёк, — она решает достать из рукава последний имеющийся козырь. — Никогда не задумывались, что могли бы предотвратить второе исчезновение, если бы вовремя отреагировали? Она ведь приходила к вам,