Туристы. О путешествиях во времени. - Анна Белкина

- А Федор где? - осведомился он, сверля их недовольными глазами.

- Беда, батька Василь... - давя одышку, прокряхтел мокрый Грыць. - Краузе палит Чижи... Спасть надо, а то спалит... Там мамка моя осталась...

- Чёрт подери вас из Краузе вместе! - буркнул суровый батька Василь, вставая с пня, который служил ему стулом. - Ну, чего стоите?? Собирайте отряд!

Грыць и Петро подняли всех - двадцать человек во главе с батькой Василем, отряд небольшой, но спасать Чижи от Колосажателя побежали все. Бежали со всех ног, продираясь через неприветливый, тёмный мокрый лес, который так и норовил задержать, сбросить в яму, утопить в болоте, а то и затерять среди страшных деревьев навсегда...

- Глядите, что это? - Грыць вдруг замер на полном скаку, столкнувшись с Петром, и тут же запрятался за толстый мокрый ствол огромного дуба.

Все повернулись туда, куда он показал, а там, ломая деревья, выворачивая землю и пни с корнями, шагало нечто, огромное, на восьми лязгающих ногах. Оно светило фарами, разрывая тьму ночи, и пёрло прямо на Чижи, перешагивая трясину, поднимая брызги грязной воды.

- Чёртова таратайка... - прошептал Петро, пятясь. - Надо бежать...

Фашисты всё не выпускали селян с площади Ленина, а они, чуть живые от страха, едва стояли, не чувствуя ничего - ни холода, ни дождя, ни ног своих... Над площадью возвышались два ужасных кола, на которые никто не мог взгляднуть - ни бедные селяне, ни полицаи Носяры - даже фрицы и те отворачивали рожи, пялясь куда угодно, только не на эти колья, где мучаясь, умирали жуткой смертью Федор и Катерина. По кольям стекала их кровь, медленно перемешиваясь с дождевой водой и собираясь в лужицы. Фогель, Баум, Шульц, переводчик и обер-лейтенант отошли подальше к лесу. Солдаты и полицаи, как только заметили чёртову таратайку - тоже стали разбегаться куда подальше, оставив селян наедине с бедой и страхом. Они бежать совсем не могли на своих ватных ногах - одна только тётка Светлана припустила, как только поняла, что фашисты и полицаи перестали их охранять. А в следующую страшную секунду на площадь Ленина вступила чёртова таратайка - страшная машина, похожая гигантского стального паука, шагая своими когтистыми лапами, выворачивала плитку, расшвыривая её. Взмахнув передней лапою, она разбила стену нового сельсовета, вынеся огромный кусок, который рассыпался на отдельные кирпичи, захламляя площадь горами обломков. Люди попятились, крича, кто-то нашёл в себе силы бежать и побежал к деревне, чтобы укрыться в доме. Металлический паук остановился, жутко зашипев, врубив свои когти в остатки плитки, и из-за его кабины выдвинулись два блестящих излучателя, на острых кончиках которых яркими шариками собирался зловещий свет. Излучатели поднялись над кабиной, повернувшись друг к другу, а потом - всё вспыхнуло так, что невозможно стало смотреть. Белое зарево залило всё вокруг, с грохотом закружился пылающий вихрь, и люди в строю будто растворились в нём, мигом исчезнув, плитка, бюст Ленина, здание сельсовета - всё потекло, мгновенно расплавляясь, хаты тут же вспыхнули, как взорвались, потонув в адском огне. Партизаны в лесу едва не ослепли - они залегли лицами в землю, которая стремительно нагревалась, зажмурили веки, закрыв глаза ладонями, но этот свет проходил и сквозь ладони и сквозь веки и сквозь землю. По спинам, словно поджёг кто - прошёл нестерпимый жар, и верхушки деревьев над их головами занялись, несмотря на усиливающийся дождь.

- Бежим! Бежим! - батька Василь заорал басом, сбивая панику, которая чуть было не захватила и не уничтожила весь отряд, и партизаны несмотря на протесты Грыця, побежали назад, за болота, к деревне Светлянка, возле которой стоял их лагерь. Лес горел, а дождь лил, как из ведра, с шипением затушивая огненные языки, и партизаны спаслись только чудом - Эрих Траурихлиген с удовольствием отметил, что одним залпом сжёг дотла всю деревушку, а земля под ногами его "брахмашираса" расплавилась, превратившись в стекло, и больше стрелять не стал, выводя машину из пламени к лесу. Корпус "брахмашираса" даже не нагрелся, и внутри кабины висела приятная прохлада - настолько прочным оказался сплав, из которого он был изготовлен. Струи дождя хлестали по чёрным оконцам, а Траурихлиген заставил машину скакать галопом, удаляясь от полыхающих Чижей. Земля была вся в рытвинах и кочках, но кофе в чашечке, которую Траурихлиген поставил на приборный щиток, даже рябью не покрылся - такой мягкой была подвеска этого жуткого чуда убийственной техники. Эрих Траурихлиген был преисполнен гордости за своё гениальное изобретение, с помощью которого всерьёз собрался сместить Гитлера, уничтожить Сталина, и сделаться в этом мире единственным фюрером.

***

Баум и Фогель едва успели укрыть машины специальной огнеупорной тканью, и сами залезть под неё, как "брахмаширас" выстрелил по Чижам. От страха они не заметили, как прижались друг к другу, слыша, как молится переводчик, ноет Шульц, лепечет обер-лейтенант, водители, охранники генерала... огнеупорная ткань сохранила их от огня, но им было настолько жарко, что пот промочил мундиры насквозь, и дыхание как будто оборвалось из-за этого ужасного жара. Они слышали, как, шипя, испаряется над ними дождевая вода, как потрескивают загорающиеся лесные ветки. Стань тут ещё жарче - и они не смогут сидеть в этой импровизированной палатке, высыпят под открытое небо всей гурьбой и дружно изжарятся заживо... Шорох дождя и рёв пламени в горящей деревне смешались с лязгом и грохотом, а спустя минуту - послышалось страшное шипение, после которого на миг всё стихло и раздался строгий голос:

- Эй, вы там не спите??

- Это он... - шепнул Фогель на ухо Бауму, после чего оба сочли нужным выбраться из серой палатки, вытянуться и крикнуть:

- Хайль Гитлер!

- У меня скоро в ушах от вас звенеть будет! - проворчал Траурихлиген, который сидел в открытой кабине своего монстра на высоте метров семи и взирал на обоих сверху вниз. - Остальные где?

- Там... - булькнул Фогель, опустив свою руку. Дождевая вода затекла под рукав его дождевика, неприятно подмочив китель и рубашку.

- Так повыгоняйте их - чего засели? - Эрих Траурихлиген был злой, как волк - даже стерев бедную деревеньку не успокоился - и всё рычал, корча злобные оскалы.

- Яволь, - Фогель поспешил залезть в палатку, чтобы заставить всех показать носы. А Баум, залезая за ним, негромко предложил:

- Может, снимем её, а?

- Давайте, - согласился Фогель, а под ногами у него стонал бледный от страха переводчик, который за эти полчаса скинул, наверное, килограммов пять.

Переводчик был совсем плох - Шульц и обер-лейтенант вытащили его на воздух почти что на руках. Они и сами были напуганы, тяжело дышали, но всё же не так, как этот городской гражданский щёголь. Воздух уже остыл, и дождь был холодным. Водители и охранники, покидая спрятанные автомобили, надвигали капюшоны дождевиков. Баум и Фогель точными движениями роботов складывали огнеупорную палатку, убирая её в чехол, после чего положили в багажник переднего кюбельвагена. После того, как палатка исчезла - все вытянулись, опустив руки по швам, и только один переводчик на четвереньках пополз к ближнему кусту, потому что от страха и адского жара на него навалилась мучительная рвота.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});