Путь кинжалов - Роберт Джордан

Огонь кольцом окружал луг; середина луга, над которой поднимался густой дым, почернела и лишилась валунов. Половина деревьев на прилегающих склонах была обломана или же повалилась наземь. На потоках горячего воздуха над пожарищем уже парили ястребы; они часто охотились, подстерегая мелких животных, бегущих от пламени. От Шончан не осталось и следа. Илэйн хотела бы увидеть тела и своими глазами убедиться, что они все мертвы. Особенно все сул’дам. Однако, глядя на выжженную, дымящуюся землю, она вдруг обрадовалась, что ничего нет. Слишком страшная смерть. Да будет милостив Свет к их душам, подумала Илэйн. Ко всем их душам.

– Что ж, – вслух сказала она, – так же хорошо, как у тебя, Авиенда, у меня не получилось, но, если подумать, вышло как нельзя лучше. В следующий раз я буду очень стараться.

Авиенда искоса глянула на Илэйн. По щеке айилки тянулась царапина, на лбу красовалась еще одна, кровь виднелась и в волосах.

– Для первого раза у тебя получилось лучше, чем у меня. Мне в первый раз дали простой узел, завязанный на потоке Ветра. Чтобы распустить его, понадобилось пятьдесят попыток. А до того либо гром в лицо гремел, либо такую затрещину отвешивало, что долго в ушах звенело.

– По-моему, мне стоило начать с чего-то попроще, – заметила Илэйн. – У меня привычка выше головы прыгать. – Выше головы? Да она сиганула вниз, не поглядев, есть ли внизу вода! Девушка подавила смешок, но не раньше, чем у нее заныло в боку. Так что вместо смешка сквозь зубы вырвался стон. Ей казалось, что несколько зубов шатаются. – По крайней мере, мы нашли новое оружие. Наверное, зря я радуюсь этому, но раз Шончан вернулись, то я рада.

– Илэйн, ты не понимаешь. – Авиенда указала на центр луга, где прежде стояли врата. – Могла быть простая вспышка света. Или еще что-нибудь, столь же безобидное. Заранее никогда не знаешь. Стоит ли вспышка света риска выжечь себя и всех женщин в сотне шагов вокруг?

Илэйн уставилась на подругу. Она осталась, зная это? Рисковать жизнью – одно, но рисковать способностью направлять...

– Авиенда, я хочу, чтобы мы стали друг другу первыми сестрами. Как только найдем Хранительниц Мудрости. – Она и представить не могла, что им делать с Рандом. Большей нелепости, чем мысль, что они обе выйдут за него замуж, она и вообразить не могла. И о Мин нельзя забывать! Но в сказанном Илэйн была уверена. – Я тебя узнала достаточно. Большего мне знать не нужно. Я хочу быть тебе сестрой.

И она нежно поцеловала Авиенду в окровавленную щеку.

Ей лишь казалось, что Авиенда прежде краснела от ярости. Даже возлюбленные у Айил не целуются там, где их может кто-то увидеть. Рядом с лицом Авиенды поблек бы и самый яростный закат.

– Я тоже хочу, чтобы ты стала мне сестрой, – промолвила она тихо.

Сглотнув комок в горле – и покосившись на Бергитте, которая делала вид, что ничего не замечает, – айилка наклонилась и быстро прижалась губами к щеке Илэйн. За этот жест Илэйн полюбила ее крепче прежнего.

Бергитте смотрела через плечо куда-то за спины девушек и, кажется, не притворялась, потому что вдруг сказала:

– Кто-то едет. Если не ошибаюсь, Лан и Найнив.

Девушки неуклюже, сдерживая стоны, повернулись, руки у них подгибались, ноги дрожали. И смех и грех! В сказаниях героям никогда не доставалось так, что они едва на ногах держались. Вдалеке на севере среди деревьев мелькали два всадника. Но можно было разглядеть, кто это: рослый мужчина на высоком коне, рядом с ним – женщина, на несущейся во весь опор лошадке. Девушки осторожно сели на землю и стали ждать. И Илэйн со вздохом подумала, что и так себя не ведут герои сказаний. Она надеялась, что сможет стать королевой, которой мать могла бы гордиться, но теперь-то ясно: в герои ей путь заказан.

* * *

Чулей легко тронула поводья, и Сегани, приподняв перепончатое крыло, плавно повернул. Он был хорошо обученым ракеном, быстрым и сообразительным, ее любимцем, хотя летать на Сегани ей приходилось в очередь с другими. Морат’ракенов всегда было больше, чем ракенов – это просто факт. На ферме внизу огненные шары возникали будто бы из воздуха и разлетались в разные стороны. Чулейн попыталась не обращать на них внимания; ее задача – наблюдать за подходами к ферме. Хорошо хоть дым уже больше не поднимается от оливковой рощи – где погибли Тауан и Маку.

С высоты в тысячу шагов ей открывался великолепный обзор. Все другие ракены облетали местность: любая побежавшая женщина должна быть проверена, не из тех ли она, на ком лежит ответственность за весь переполох, хотя, по правде говоря, в этих краях любой, увидевший в воздухе ракена, скорей всего, обратится в бегство. От Чулейн требовалось наблюдать, не приближается ли какая опасность. Но она ощущала странный зуд между лопатками – это всегда означало, что беда где-то рядом. Сегани летел не слишком быстро, и набегавший поток воздуха не очень сильно бил в лицо, однако Чулейн потуже затянула под подбородком завязки провощенного льняного капюшона, проверила кожаные страховочные ремни, удерживающие ее в седле, поправила защитные очки, подтянула перчатки.

На земле уже было за сотню Небесных Кулаков и, что более важно, шесть сул’дам со своими дамани. Еще с дюжину сул’дам несли котомки, полные запасных ай’дам. Со вторым перелетом с холмов на юге прибудет подкрепление. Лучше, конечно, чтобы с первой волной прилетело побольше воинов, но у Хайлине было не так много то’ракенов. К тому же ходили упорные слухи, будто большинству из них дана задача перевезти Верховную Леди Сюрот и все ее окружение из Амадиции. Негоже дурно думать о Высокородных, но Чулейн не отказалась бы от того, чтобы в Эбу Дар послали побольше то’ракенов. Навряд ли кто из морат’ракенов с симпатией относился к огромным и неуклюжим то’ракенам, пригодным лишь для перевозки тяжестей, но они доставили бы еще больше Небесных Кулаков, еще больше сул’дам.

– По слухам, тут внизу сотни марат’дамани! – крикнула Элийя в спину Чулейн. В небе, чтобы перекричать ветер, приходится говорить громко. – Знаешь, что я сделаю со своей долей золота? Куплю гостиницу. Этот Эбу Дар, судя по тому, что я видела, – приятное местечко. Может, даже мужа найду. Заведу детей. Что скажешь?

Чулейн ухмыльнулась. Чуть ли не каждый летун толковал о покупке гостиницы – или таверны, или фермы, – однако кто оставит небо? Она похлопала по основанию длинной кожистой шеи Сегани. Каждая женщина-летун – а из четырех три были женщинами, – говорила о мужьях и детях, но дети означали конец полетам. За полгода от неба отказывалось намного меньше женщин, чем уходило из Небесных Кулаков за месяц.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});