Лезгинка на Лобном месте (сборник) - Юрий Поляков

Свобода слова в известной степени – просто красивая метафора, наподобие «именин сердца» или «поступи эпохи». Посудите сами, матерщина в трамвае – свобода слова или нет? Нет? А если у пассажира наболело! Точнее было бы вести речь о нашем с вами праве на объективную и доступную информацию. Имели мы ее в последние годы? Только отчасти. В самом деле, разве о страшном погроме русских в Чечне, о рабовладельцах и прочем беспределе не было известно журналистам в начале 90-х, когда Москва поддерживала свободолюбивых ичкерийцев и даже вооружала их? Конечно, было. Почему же СМИ не били тревогу? А потому, что тогда прогрессивным считалось бить не тревогу по поводу целенаправленного развала страны, а бить по «имперскому» самолюбию, бороться с синдромом старшего брата. Доборолись. В Татарстане скоро русских за Куликовскую битву будут судить, как в Латвии уже судят за Победу над фашистами.

А разве в разгар избирательной кампании 96-го осведомленные политкомментаторы не знали о тяжелейшей болезни Ельцина? Конечно, знали, но тогда прогрессивным считалось любой ценой не допустить к власти коммунистов. И мы с вами узнали об этом недуге лишь после того, как президент был переизбран на новый срок. И такие факты можно приводить бесконечно. Или вот еще… Возьмите подшивку любой газеты года за два, полистайте и почитайте подряд комментарии какого-нибудь улыбчивого политолога, возможно, даже президента шикарного фонда. По мере чтения у вас может возникнуть подозрение, что никакой он не аналитик, а проходимец, зарабатывающий на озвучивании мнений, порой противоположных, но выгодных в данный момент тому или иному политическому клану. На ваш укор политолог бодро возразит: «У нас свобода слова, и я писал то, что думал тогда. Теперь я мыслю иначе. Прозрел. Ну и что?» А стыдить человека за то, что в голову ему приходят исключительно хорошо оплачиваемые мысли, сами понимаете, бесполезно. Но как же тогда быть с нашим правом на объективную информацию?

Вы думаете, так обстоят дела только у нас? Ошибаетесь. На Западе, чья идеологическая корова тревожно мычит по поводу утеснения демократии в России, проблемы те же. К примеру, на днях выяснилось, что информация, которую выдавали союзники во время войны с Югославией, не имеет ничего общего с реальностью. Собственные потери занижены, сербские в несколько раз завышены. Да и вся пропаганда была чисто проалбанской, в результате чего именно сербы, а не албанцы изгнаны с исконных своих земель. Но ведь это как если бы азербайджанцы, приехавшие в Россию подзаработать, вдруг шуганули россиян с Рязанщины. Почему же вспенился ПЕН-клуб по этому поводу? Понятно, почему. Есть справедливость, за которую бороться выгодно, а есть справедливость, за которую бороться невыгодно. Интеллектуалы это тонко чуют!

Увы, свобода слова, а также пламенные борцы за оную свободны далеко не всегда и не везде… Однако я привел все эти примеры не для того, чтобы читатель усомнился в демократических ценностях. Просто надо помнить: любовь и проституция, извините за сравнение, осуществляются посредством одних и тех же физиологических актов… Но какова разница!

Совестизация

Наш новый президент, кажется, всерьез озабочен судьбой России. Это выгодно отличает его от предыдущих обитателей Кремля, которые заботились либо о своем месте в мировой истории, либо о семейном благополучии. Понятные в общем-то человеческие слабости лидеров привели к тому, что большинство населения живет ныне в бесчеловечных условиях. За годы «демсмуты» как-то забылось, что власть – не способ времяпрепровождения, а острейший инструмент вроде скальпеля. Ну подумаешь, выпил гражданин рюмку и закусил огурчиком! А если это сделал хирург, стоя в стерильной операционной над умирающим?

Начавшееся укрепление российской власти обнадеживает. В самом деле, неснимаемый глава региона или неотстраняемый районный барон – это такой же бред, как неснимаемые штаны. К чему может привести неснимаемость штанов, легко вообразить. А к чему привела неснимаемость региональных лидеров, иные из которых объелись суверенитетом, точно дармовой севрюгой на фуршете, знают все на собственной шкуре. Хуже неснимаемого губернатора разве что непереизбираемый президент.

Но вертикаль невозможна без горизонтали. Власть опирается на доверие народа, это ее фундамент. А доверие народа обусловлено верой в справедливость власти, как бы кому-то ни хотелось вышвырнуть из нашей жизни это якобы старомодное понятие – справедливость. Безвластье, терзавшее Россию, – порожденье прежде всего безверья. Может полунищий учитель верить власти, если вокруг нее, будто сутенеры, вьются знаменитые на всю страну жуликоватые нувориши? Может честный предприниматель верить власти, если его продолжают учить бизнесу те же самонадеянные завлабы, уреформировавшие по шпаргалкам МВФ страну до полусмерти? Может боевой офицер верить власти, если ее идеологами зачастую остаются те же персонажи, которые, изучив в юности историю Отечества по передачам радио «Свобода», кроили потом карту СССР педикюрными ножницами? Нет, не могут…

Включите телевизор! Там знакомые до слез, задубевшие от вранья лица. Представьте себе, вы приходите на лекцию о регулировании семьи, и докладчик, брызжа слюной аж до седьмого ряда, убеждает вас пользоваться противозачаточными средствами, ссылаясь при этом даже на древних египтян, изготавливавших презервативы из рыбьих пузырей. Проходит год, и вы снова попадаете на лекцию. И тот же специалист с тем же слюнявым жаром убеждает вас, приводя пространные цитаты из Библии, что нет ничего преступнее и омерзительнее вмешательства в святой акт зарождения новой жизни! «Что за чертовщина?» – изумляетесь вы. Но все очень просто: прежде лектор получал деньги от завода резиновых изделий, а теперь – от фабрики, производящей памперсы. Смешно? Мерзко? Но не таково ли наше нынешнее ТВ?

Несколько лет назад в статье, опубликованной в «Труде», я назвал исход нравственности из общественной жизни десовестизацией и спрогнозировал неизбежность совестизации. Надеюсь, такое время наступило. Да, после стольких лет воинствующей безнравственности, возведенной в ранг государственной политики, этот процесс будет труден. Но в России испокон века для лидера важен не столько размер головы (чтобы шапка Мономаха лучше нахлобучивалась), сколько крепость шейных позвонков (чтобы не хрястнули под тяжестью исторического головного убора).

Однако при всем значении политической воли цементом нынешнего государственного строительства должна стать совестизация. Люди не сделаются законопослушными, пока не увидят: вор сидит в тюрьме, и не потому, что он поссорился с более крупным вором, а потому, что преступил закон. Люди не озаботятся государственными интересами, пока не убедятся: те, кто в свое время сознательно или по романтической дури рушил страну, осуждены хотя бы морально. Нет, я не наивный человек и отлично сознаю, что иной супервор в нынешнюю жизнь впаян, как реликтовый таракан в кусок янтаря, и выковырнуть его оттуда можно, лишь разворотив янтарь. Я понимаю, многие наши госдеятели прочно повязаны своим политическим происхождением и напоминают ватагу земляков из деревни Малая Ельциновка. Я знаю, обвинить журналиста в антигосударственной пропаганде – значит дать повод компьютеризированному западному гуманизму в очередной раз содрогнуться по поводу попрания демократии в России. Но другого выхода у нас нет. Или народ поверит в нравственность власти и равенство всех перед законом, или Россия разделит судьбу Китежа. С той лишь разницей, что утопший град погрузился в чистые озерные воды, а мы захлебнемся в нечистотах нищеты и распада…

Праздник, который не со мной

Моя трудовая неделя не разделена, как у большинства граждан, на рабочие, выходные и праздничные дни. Для вдохновения или срочного редакционного заказа нет ни суббот, ни воскресений, ни красных дат календаря. Но есть один праздник, который я не отмечаю принципиально. Это отшумевший недавно День независимости России. Я сознательно не стал писать об этом, что называется, навстречу торжеству, ибо уважаю и иную точку зрения. Но теперь, когда выветрилось праздничное похмелье, хочу поделиться некоторыми соображениями.

Что мы празднуем 12 июня? День независимости? От кого? Мы же не Америка и не Алжир, чтобы отмечать освобождение от колониальной зависимости. И если уж праздновать независимость России, то в день Куликовской битвы. Тут есть хоть какая-то историческая логика. Если же речь идет о «независимости» от коммунистического режима, то для этого имеется 21 августа – день подавления «путча». А идейному борцу с советской властью лучше всего оттянуться 4 октября – в день расстрела Верховного Совета…

Все разговоры о рождении 12 июня 1990 года новой российской государственности, на мой взгляд, просто оскорбительны. Российская государственность насчитывает столетия, а по мнению иных ученых, даже тысячелетия, и не стоит, наверное, каждую политическую заварушку объявлять новой эрой, а каждый неразумный слом предыдущей системы власти именовать началом новой государственности. Эта традиция тянется от большевиков, и ничего хорошего в ней нет.