Короли рая - Нелл Ричард

Но они тотчас проявили себя дружелюбными, приятными людьми, а их непочтение к флоту приободрило Кейла: мужчины попеременно шутили над карьерой, отвагой и сексуальной удалью друг друга. В обязанности адмирала явно входило расспросить Кейла о планах на будущее и дать наставления по поводу карьеры во флоте, но получалось у него тактично, и Кейл обнаружил, что этот человек ему нравится. К тому времени, как подали второе блюдо и старший сын адмирала возблагодарил милость Просветленного за то, что в этом году не было речей, Кейла похлопал по плечу лакей Эка.

– Ваш отец желает видеть вас, мой принц. Пожалуйста, извинитесь и следуйте за мной.

Кейл повиновался и встал, все его тело объял холодок при мысли о том, чтобы вновь предстать перед Фарахи. Он ждет извинений, понял юноша. Да и как не извиняться? При мысли о двух выпоротых стражниках к лицу Кейла прилил жар. Но был ли причиной гнев на отца или стыд за собственный поступок? И важно ли это вообще? Какой выбор был у него на самом деле? Он лишь надеялся, что исполнивший наказание человек был снисходителен, и чувствовал вину за то, что не присутствовал, чтобы наблюдать и хотя бы так разделить их боль.

Погруженный в свои мысли, он проследовал за размашисто шагающим лакеем к одной из множества маленьких приемных комнат, в которых никогда раньше не был. Эка остановился, взявшись за дверную ручку, и посмотрел на Кейла, ожидая согласия, чтобы продолжить. Дыши глубоко, ты справишься.

Кейл кивнул и прошел мимо стражей в простую комнату из серого камня, без окон и украшений. Морсержант Квал ждал, стоя навытяжку на тянувшемся до приподнятой платформы синем ковре. За ней сидел Фарахи – неподвижно, будто ястреб, следящий за морем, полным добычи. Кейл встал рядом с Квалом и услышал, как дверь позади закрылась. Они ждали в тишине.

– Докладывай. – Король смотрел в упор, его тон был ужасающе глухим.

– Я и мои люди прочесали побережье бухты, государь, и не нашли никаких следов юнги. И никто из тех, с кем мы говорили, не видел его.

Лицо Фарахи ничего не выражало.

– Я нахожу это странным, сержант, поскольку я уже выслушал совсем другой отчет, который указывает на то, что вы нашли юнгу. И что мне с этим делать?

Квал насупил брови, его нос картошкой покраснел еще сильнее.

– Я… не знаю, государь, я не понимаю.

– Ты представляешь, какое наказание за ложь своему королю? – спросил Фарахи так, словно ему просто любопытно. – Наказание за убийство?

Мужик моргнул, и его толстая шея стала такой же красной, как и лицо. Он посмотрел на короля так, словно его ударили ножом.

– Государь, кто выдвинул такое обвинение?

Тон Фарахи стал резким:

– Благонадежность твоего обвинителя вне подозрений, морсержант. В отличие от твоей. Ты отрицаешь, что сам, в одиночку, нашел Ютани – или, вернее, встретился с ним наедине в заранее оговоренном месте?

– Конечно, я это отрицаю. Это ложь.

Кейл застыл на месте, безуспешно пытаясь осознать все это, не улавливая ни капельки обмана в тоне пьяного сержанта.

– Тогда я могу также предположить, ты будешь отрицать, что при встрече с ним задушил его насмерть, привязал железный груз к его трупу и сбросил в бухту?

Квал выглядел потрясенным.

– Да, я отрицаю это!

– Очень хорошо. Засим я осуждаю тебя не только за преднамеренный срыв флотских тренировок и порядка и ложь твоему королю, но и за умышленное убийство новобранца Ютани. Ты будешь заключен в каземат до конца этой жизни. Желаю обрести там больше благодати для следующей.

Зрачки Квала беспрестанно метались, будто хотели найти какой-то ответ.

– Государь, несмотря на… мое прошлое… Я верно служил вам всю мою жизнь… – Он посмотрел на Кейла – сперва словно в откровении, затем обвиняюще-свирепо.

Он потянулся к чему-то у себя на поясе, и Кейл успел только поднять руки, прежде чем сзади возник Эка, в чьих длинных пальцах был зажат какой-то голубоватый металл, края которого мерцали в свете фонаря.

Эка метнулся вперед и вонзил клинок в спину Квала. Тот вырвался из его груди с едва уловимым звуком, и Эка прошептал что-то слишком тихо, чтобы можно было расслышать, отвернув лицо, так что Кейл не рассмотрел, что оно выражало. Затем он дернул и провернул нож и выпустил Квала, и тот, сопротивляясь, упал на землю. Он с ужасом смотрел на Эку, прикасаясь к своей окровавленной груди, пока удерживал себя в сидячем положении. Но после захрипел и откинулся на спину, его тело подергивалось от усилий вдохнуть, руки бесполезно ощупывали то место, где прошло лезвие. Он закрыл глаза и замер, ни разу не вскрикнув.

«Лакей» сразу же принялся заворачивать Квала в ковер, а Кейл смотрел на отца, не в силах вымолвить ни звука.

– Я велел следить за ним, сын мой. Он убил юнгу, чтобы скрыть свою вину. Ответственность лежит на нем, и только на нем.

Кейл снова повернулся к трупу морсержанта Квала, его разум все еще силился осознать произошедшее. Он сумел выдавить лишь:

– Да, отец.

– Ты преуспел, Кейл. Сейчас и в последние несколько месяцев. Мастер Асан держал меня в курсе твоих трудностей. Изобретательный ум всегда принесет тебе пользу, как и обращение за советом к мудрым людям. Я достаточно посмотрел на твоих юнг, чтобы распознать их преданность. Вдохновлять последователей на любовь – это зачастую роскошь, которую король не может себе позволить, но ты и не король. Это полезный талант, и я надеюсь, ты будешь использовать его в последующие годы, чтобы оказывать помощь твоему брату в его правлении.

Кейл сглотнул и, казалось, безмолвно кивнул. Вид мертвого тела, которое заворачивают словно рыбу, достаточно шокировал, но… мой отец только что меня похвалил?

– Ты не должен говорить о том, что произошло в этой комнате. Ты скажешь, что я привел тебя сюда, чтобы поговорить наедине. – Тут монарх пожал плечами. – Я послал морсержанта найти Ютани – задание, с которого он, очевидным образом, не вернется. В конце концов мы выплатим пособия его осиротевшей семье, как подобает солдату его ранга, и я поручу кому-нибудь выяснить, есть ли родственники у Ютани, и мы что-нибудь устроим. Истина здесь не пойдет на пользу никому.

В разуме Кейла осталась лишь мысль: «У него был отец, он сказал мне об этом», но она осталась не озвученной. Где-то в отдалении болтались такие вопросы, как «с какой стати Квал это сделал» и «почему он так сильно меня ненавидел», но в любом случае Фарахи ему не сказал бы, и ему требовалось больше времени, чтобы подумать.

– Да, отец, – сказал он, а потом вспомнил, зачем вообще пришел. – Я… хотел извиниться. За наш прошлый разговор. Я был…

Король пренебрежительно отмахнулся с легкой улыбкой на лице.

– Когда-то я тоже был юношей. Я знаю, что между тем днем и этим для тебя прошла вечность. Другая жизнь. Не так ли это?

Кейл закрыл рот. Это было совершенно верно. Он хотел извиниться без ненависти или стыда, не чувствуя почти никакой связи с мальчиком, который закатил истерику. Отец кивнул.

– Я обращался с тобой как с мальчиком, но ты практически мужчина. Теперь ступай, сиди и ешь и пей с мужчинами. Не забывай эту ночь или то, что привело нас сюда, – он указал на аккуратно завернутый труп, – но помни, кто ты есть. Помни свои обязанности. Вот почему я послал и за тобой, и за Квалом. Завтра мы обсудим твое будущее.

* * *

Кейл в оцепенении вышел от родителя. Мне ужасаться или ликовать? Можно ли чувствовать и то и другое?

Зная теперь, что сделал сержант, он не испытывал жалости к этому человеку. Но бедный Ютани, он должен был прийти ко мне.

Мотивы офицера по-прежнему имели мало смысла, кроме разве что королевской неприязни. Могут ли жестокость и мелочность оказаться прологом к убийству? Простая, накапливающаяся горечь мужчины, чья жизнь пошла не по плану? Кейл задумался, посулили что-то юнге за его предательство или же хватило угроз.

Он нахмурился, так как считал, что, проведя всю жизнь среди королевских подхалимов, хорошо разбирается в людях и научен распознавать ложь и лжецов. Но и Квал, и Ютани сумели его одурачить. Урок, который тебе лучше запомнить, подумал он, и какого черта Эка убивает людей ножом так, будто закуски подает?