Путешествия капитана Александра. Том 2 - Саша Кругосветов

«Остров Дадо» – книга из этого же ряда. В ней очень остроумно – умно, и остро – рассказывается, как на оторванной от всего остального мира «части суши, окруженной водой» сменялись различные государственные формации: тоталитаризм быков-зебу, прикидывающийся демократией, беспредел ящериц, авторитаризм орангутанга… И смешно, и грустно. И познавательно, и узнаваемо… И все на примере животных.

Вот почему быки-зебу и бессовестные ящерицы всех стран и народов стараются исключить биологию из числа школьных предметов. Боятся ассоциаций.

Андрей ЩЕРБАК-ЖУКОВ,

писатель, поэт, критик

Добрые книги

Добрые книги, как и люди, чаще всего простодушны и немного оторваны от нашей прихотливой современности. И доброта как качество у русского человека ассоциируется с некой блаженностью, юродивостью. Гораздо легче слыть умным, будучи циничным, нежели добрым. Представить добрую книгу остроактуальной и злободневной нам действительно сложно. Их мало. Буквально единицы. Одной из них является работа Саши Кругосветова. «Остров Дадо. Суеверная демократия» – это действительно удивительный симбиоз остроумия, актуальности и детских жизнелюбия и непосредственности. Книга написана для детей четырнадцати лет и старше и для взрослых. Причем для последних она будет не менее ценной.

У книги есть два названия и две соответствующие линии. Одна линия-метафора иронично отражает современные общественно-политические реалии России. Аналогия на нашу родную «суверенную демократию» и ее лидеров. И чего стоят эти искрометные сравнения, иносказания с несколькими подтекстами, хлесткие названия и аббревиатуры! Их хочется растащить на цитаты. Например, ТРУП (Трудовая партия быков Зебу), «Союз Правды насекомых», ЕМ (партия «Единый Майдан»), руководитель «Наш Жирлик», лозунг «Свободу и демократию всем жителям Майдана» (СДАМ), Хрущи Лимонные и Хрущи Каспийские, партия мотыльков и бабочек «Я-бабочка» (ЯБК). Ну, и, конечно, Ю-Ю всегда прав.

На острове Майданскар все, как в жизни, только легче и смешнее. Даже национализм имеет в книге свое не такое страшное лицо: «Но более всех их (жуков) раздражали черные хомячки, которых они пренебрежительно называли Хочиками».

Другая линия-притча повествует о капитане Александре и загадочной птице Дадо – взрослому и юному читателю предоставляется возможность поразмышлять, что она олицетворяет, – это идол, эгрегор, образ надежды и веры людей, живая народная легенда или тотемное божество. И если по первой линии у нас не возникает сомнений, кто есть кто, то здесь перед нами уже более многоуровневый и собирательный образ. Привнесение этого сказочного мотива очень важно. Оно, с одной стороны, делает произведение детским и праздничным, не умаляя его остроумия, с другой – меняет масштабы, и мы из российских реалий переносимся во вневременные и общекультурные. Дадо, вероятно, очень древний герой. Она была еще в эпоху пещерных людей, она существует и сейчас. И каждый для себя сам найдет ответ, кто такая птица Дадо? Вполне возможно, что этот ответ будет меняться с годами, особенно у юных читателей.

И напоследок о стиле изложения – такая манера писать состоит и в том, что она предполагает ум и открытость также в читателе. Приятного чтения!

Наталья ГОРБУНОВА

* * *

Автор этой книги Саша Кругосветов, математик, философ, мастер боевых единоборств, всю свою сознательную жизнь интересовался личностью знаменитого капитана Александра, жившего во второй половине XIX – начале XX века, и изучал историю его путешествий. Капитан Александр ходил на деревянных парусных кораблях и не изменял парусникам даже тогда, когда появились первые железные корабли с паровым двигателем.

Письменных документов о его жизни осталось очень мало, поэтому Саше Кругосветову пришлось самому пройти по маршрутам знаменитого капитана в поисках людей, которые что-то знают сами или узнали от своих родственников или знакомых о капитане Александре. Во время своих путешествий автору этой книги удалось собрать много интересного и поучительного материала о плаваньях и приключениях капитана Александра.

Я хорошо знаю Сашу благодаря своему другу, капитану-подводнику Мише Липницкому. Саша женат на его дочери, красавице Ирине, и мне не раз доводилось вместе с Мишей бывать в их доме.

Когда я думаю об этой книге, мне представляется, что я сижу в большом концертном зале в самом последнем ряду балкона, на галерке. Далеко внизу видна маленькая сцена. Она ярко освещена. На сцене камин в уютной комнате. Перед камином в кресле сидит Саша. На коленях у него расположился шестилетний сын.

– Дима, уже совсем поздно. Тебе пора ложиться спать. Придет мама и нам обоим попадет.

– Нет, нет. Давай я лягу чуточку попозже. Расскажи мне, пожалуйста, о приключениях капитана Александра.

– Но ведь я рассказывал тебе уже о его приключениях и вчера, и позавчера, и три дня назад.

– Но я хочу еще послушать, что с ним приключилось. Ты ведь столько знаешь о нем. Только я хочу послушать о новых приключениях, о которых ты еще не рассказывал.

– Ну ладно, так и быть. Слушай: «Жил-был на свете знаменитый капитан Александр. Чем он был известен взрослым и детям…» – начинается новый, неизвестно какой уже по счету, рассказ об Александре.

Дима поудобнее устраивается на коленях, берет отца за руку, кладет головку на его плечо.

Проходит немного времени, и в круге света появляется Ирина. К удивлению отца и сына, она не требует, чтобы сын немедленно пошел мыться, чистить зубы и ложиться спать. Она приносит с собой маленький кассетный магнитофон из тех, что использовались в восьмидесятые годы прошлого века, и говорит:

– Мальчики! Я слышала через открытую дверь кухни, как вы интересно беседуете. Давайте запишем эти рассказы. Дима вырастет, а у нас останется память о том времени, когда он был маленьким. Продолжай, Саша. Я тоже послушаю. А ты, Дима, не барабань по магнитофону пальцами и не шурши, а то вместо рассказа о похождениях капитана Александра мы в записи будем слышать только твои пальчики.

Теперь я вижу на сцене другую картину. Саша сидит за письменным столом, освещенным настольной лампой с зеленым абажуром, и работает. В комнату входит немного повзрослевший Дима. Ему десять лет. Он садится в кресло рядом.

Что ты хочешь, сынок?