Свинец в крови - Рафаэль Кардетти

— Ты же не будешь стрелять в меня, Сара?

— Коплер? Какого черта ты тут делаешь?

Журналист задвинул ящик и рухнул в кожаное кресло возле стола. Его лицо осунулось, как после бессонной ночи.

— Отвечаю на твой следующий вопрос: нет, этого кретина убил не я. Когда я приехал, он уже был готов. Ну а в остальном — я не устоял перед искушением узнать побольше. Поняв, что Фарг причастен к убийству, я вытерпел целый день, метался по квартире, как тигр в клетке, а потом все-таки поехал сюда, чтобы проверить. Вот ведь погань... Насколько я понимаю, ты быстро разобралась с этим платежным поручением.

— А ты сомневался в моих профессиональных качествах? — спросила Сара, пряча револьвер в кобуру.

— Я просто констатирую факт. Лопесу понадобилось бы три дня, чтобы связать документ с Фаргом.

— И он пришел бы к тому же выводу, что и я. Просто труп был бы не таким свежим.

Коплер ухватился за рычаг сбоку кресла и принялся поднимать и опускать сиденье.

— Ну что, мы в дерьме? — спросил он, не прерывая своей забавы.

— Я только что потеряла главного подозреваемого, а число трупов достигло четырех. Будет чудом, если я не войду в анналы уголовной полиции. Если не считать этого, все отлично...

— Лопес, наверное, будет орать?

— И с полным на то основанием. Следствие не продвигается. Как только нащупываю нить, она выскальзывает у меня из пальцев.

Сара задумалась на несколько минут. Ритмичный скрип, который издавало поднимающееся и опускающееся кресло, начинал выводить ее из терпения.

— Можешь ты прекратить играть с этим чертовым креслом?

Журналист повиновался. Зато он откинулся назад, вытянулся во весь рост и положил ноги на кожаный бювар Фарга.

— Да, кстати, — продолжала Сара, — никаких следов убийцы?

— Никаких. И, заметь, тем лучше. Я бы не устоял против его пушки. И классическая борьба — не мой конек.

Сара не ответила на попытку пошутить. В ней снова пробудился инстинкт полицейского.

— Надеюсь, ты ничего не трогал?

Журналист показал свою руку — на ней была резиновая перчатка.

— Больше глупых вопросов нет?

— Объясни мне, Коплер, что происходит?

— Прежде чем прийти сюда, я готов был поставить свою «альфа-ромео» на то, что убийца — Фарг. Теперь у меня появились кое-какие сомнения. Думаю, что настоящий убийца только воспользовался им, чтобы проникнуть к жертве. Фарг отлично подходил для дел такого рода. Кто бы заподозрил публичного человека, да еще его масштаба? Вот как, по-моему, обстояло дело: в тот вечер наш гений адвокатуры как бы случайно оказывается на VIP-этаже «Инферно» с Наталией. Он подмешивает ей в шампанское наркотик и после закрытия бара провожает ее до дому. Никого это не настораживает. Он усаживает ее в свой «ягуар», по дороге распаляется, гладя ее по попке. Оказавшись у нее в квартире, он не может устоять перед соблазном. Не каждый же день под рукой оказывается топ-модель, притом чересчур одурманенная, чтобы сказать «нет». Он ее раздевает, она не сопротивляется. Может быть, она приняла что-то еще и до его наркотика. Он трахает ее на кровати, без презерватива. В любом случае она в полубессознательном состоянии, наутро она уже ничего не вспомнит. Получив этот маленький бонус, Фарг оставляет ее голую на кровати и открывает дверь тому, кто его шантажировал. Наверное, тот тип напел ему, что просто возьмет в квартире деньги и драгоценности. Фарг и помыслить не мог, что он ее убьет. Наутро, услышав по телевизору новость, он немного пугается, особенно когда соображает, что на месте преступления осталась его сперма.

— Ну, если дело действительно обстояло таким образом, то он подписал свой смертный приговор в тот момент, когда открыл дверь квартиры убийце. Ты думаешь, что этим платежным поручением нам давали понять, каким образом Фарга вынудили к сотрудничеству?

— А ты знаешь, какой вид спорта больше всего любят такие, как Фарг? Уклонение от налогов. Они обмениваются лучшими планами на светских ужинах, между бокалом шампанского и ложечкой икры. Не таскать же ему наличность чемоданами в Люксембург. Ты же понимаешь, на границе его ждали... Куда проще положить бабки в итальянский банк с хорошей вывеской, с безупречной репутацией, потом перебрасывать их со счета на счет, пока сам черт не запутается, и в конце концов перевести в Люксембург.

— И он ни разу не попался?

— Фарг был ловкачом. Госказначейство его уже сколько лет хотело сцапать, и все безрезультатно. Благодаря поручению, которое я получил, они смогли бы наконец обложить его.

— А зачем же его прислали тебе?

— Об этом я всю ночь думал. Цель операции, ясное дело, состояла не в том, чтобы свалить Фарга. Большой роли в этой истории он не играл. Просто ключ, чтобы проникнуть в квартиру Наталии. А дальше я могу представить себе только одно объяснение: кто-то хочет вывести меня на след убийцы через Фарга. Мне подкидывают статиста, который укажет дорогу. Почему именно мне? Не имею понятия.

— Потому что ты более свободен в своих действиях, чем какой-нибудь легавый. Ты можешь идти по следу, не опасаясь препон со стороны начальства. А если найдешь что-то занятное, сольешь информацию, и все. Никакого давления, никакой траты времени на процедуры...

— М-да, может быть...

— Даже будь у меня свой, личный судья, я и то не сумела бы раздобыть это поручение. У твоего информатора возможности побольше наших. Это слишком крупное дело, даже для тебя. Ты с ним проколешься. Исчезни на несколько дней и дай мне закончить работу.

Журналист непринужденно улыбнулся.

— Не напрягайся. Я бывал в передрягах и похуже, ты же знаешь. Когда в Банги за мной бегали идиоты с мачете и канистрами бензина, вот тогда было чего бояться. В ту ночь я отбоялся на всю оставшуюся жизнь Ничего страшнее уже не будет.

— Я не шучу. Ты играешь с огнем, Коплер. Придет время, когда ты станешь мешать всем. Пока я не узнаю, за что убили Наталию, я не смогу тебя защитить.

— А что со мной может случиться?

Сара шагнула к журналисту и оперлась руками на стол. Ей не хотелось шутить. Видимая беззаботность Коплера выводила ее из себя.

— Получишь пулю в лоб или горло перережут. Большая и непоправимая беда, вот что случится. Не думаю, что, проснувшись сегодня утром, Фарг особенно опасался за свою жизнь. Иначе не надел бы такие смешные трусы.

— Слушай, Сара, только честно, ты что, сценарий сочиняешь? Я оказывался в куда более опасных ситуациях и выжил, как можешь видеть.

— Коплер, прошу тебя, будь благоразумным. Эти ребята не шутят. Они отделываются от всех, кто встает на их пути, они и своего пришить готовы. Я не горю желанием передавать Барбе еще и твой труп.

— Я тронут тем, что ты так волнуешься по поводу моей скромной особы. Если тебе станет спокойнее, то я могу на недельку смыться за город. Но я отказываюсь целыми днями смотреть телевизор. Я хочу кое-что разузнать про этот банк, «Банко Романо». Мне кажется, там можно найти кое-что занятное. А в обмен на твое спокойствие, когда разберешься с этим делом, подкинешь мне «бомбочку». Идет?

Сара кивнула. Потом вытащила мобильный и набрала номер своего начальника.

— А теперь сматывайся. Если Лопес застанет тебя здесь, то убьет своими руками.

40

Мой художественный вкус, как у всех мальчишек, родившихся перед завоеванием планеты японскими комиксами, сформировался под влиянием Уолта Диснея.

Лет в восемь я отдал бы все на свете, чтобы съездить в Диснейленд. Каждую ночь мне снился один и тот же сон: под ослепительно-ярким солнцем Флориды я бешусь в каком-то игровом зале и вдруг вижу Дональда и его друзей. Растроганный до слез, я жму им руки, украдкой похлопываю по попке Минни, а потом мы все вместе съедаем гигантскую порцию жареной картошки, политой литрами кетчупа.

В то время мне нравились яркие краски и девочки с розовыми ленточками в волосах. В школе я рисовал человечков с блаженными лицами и с четырьмя пальцами на руках. Я одевал их исключительно в фиолетовые и бирюзовые наряды. Когда со мной заговаривали, я отвечал какими-то нечленораздельными звуками, перемежающимися истерическими выкриками.

Вряд ли стоит объяснять, что я вспоминал этот период своей жизни без особой гордости.

В один прекрасный день мой отец, испугавшись странного существа, подраставшего рядом с ним, решил как-то реагировать. И вот, в порядке противодействия злотворным влияниям, он стал по воскресеньям водить меня в Лувр. Мы проводили там послеполуденное время в окружении древних мраморных статуй и полотен эпохи Возрождения.

Конечно, отец руководствовался самыми благими намерениями, но мне эти еженедельные походы казались совершенно неинтересными, и я стремился лишь к одному: поскорее вернуться домой и увидеть моих приятелей из чудесного мира дядюшки Уолта.

Достигнув переходного возраста, возраста первых шумных вечеринок, а в моем случае — возраста прыщей и диких причесок, я все же обратил внимание на пышные формы девушек, чьи изображения покрывали бесконечные стены музея.