История оборотня - Кирилл Алейников

Я, будучи оборотнем, чувствую себя жалким ничтожеством рядом с крупным чиновником или бизнесменом, за спиной которого грехов чуть меньше, чем у Люцифера...

Знаете, меня ведь однажды чуть не уволили из органов. Было это, когда я получил чин младшего лейтенанта. Решил с приятелями отметить как полагается; нарядился празднично, в бежевые брючки, белую рубашечку, галстук. Короче, всё как надо. Дожидался на остановке автобуса, чтобы ехать в назначенный для проведения торжества кабак, и тут какой-то хрен на навороченной спортивной "Хонде" пролетел мимо остановки и обдал народ хорошей, тёплой такой грязью из лужи (дожди шли три дня подряд, и асфальт не успел избавиться от потопа, ведь сливные отверстия в нашей стране почему-то существуют не на всех улицах). Не знаю, зачем он остановился в паре десятков метров от остановки, но зачем-то он всё-таки остановился. Пребывая в состоянии, мягко говоря, полного недоумения, я пробежался до "Хонды" (не разбирая дороги, прямо по лужам, ведь брюки превратились чёрт знает во что) и ненавязчиво спросил в открытое окно, как надо понимать произошедшее, и не желает ли водитель извиниться передо мной и другими гражданами за свой поступок. Из машины вылез сначала парень лет девятнадцати, а потом раскрашенная матрёшкой девица того же возраста, которая и сидела за рулём (я по русской привычке подошёл к левой двери, а руль у той "Хонды" располагался справа). Первое, что я услышал, это фраза вроде: "Ты чё, мля, гнойный п...дор, предъяву имеешь?" Притом я-то обратился к ним совершенно спокойно и буквально литературным языком, ведь, как-никак, направлялся на праздник милицейского повышения. И вот, моё испорченное настроение, связанное с приведением в негодность одежды, многократно ухудшается с каждой секундой, покуда я смотрю в наглое, самоуверенное лицо парня, в угрожающем взгляде вытаращившего на меня свои поросячьи глаза и раскрывающего рот как тупая рыба. Краем глаза замечаю не менее наглое, не менее самоуверенное лицо девицы, страдающей явным недостатком не только интеллекта, но и привлекательности, но упорно не желающей признаваться в этом, посему измалеванной косметикой как индеец племени навахо, ступивший на тропу войны. Ей-богу, крокодил, порезвившийся в отделе лакокрасочных материалов. Мой мозг, не получив ответа на заданный вопрос, начинает философски рассуждать над тем, какие всё-таки говнюки встречаются в городской природе. Вот стоит передо мной хам, и подруга ему подстать, оба наверняка из богатых семей, где папа ездит на "мерине", а мама – на "крузере". Дети элиты, высший свет, сливки общества. Цветы жизни, как говаривал Остап Бендер. Числятся в институтах только потому, что папа кормит ректора. Крутят на пальцах последнюю модель мобильника, потому что мама подарила его. Нихрена в жизни не сделавшие, нихрена не знающие, нихрена не умеющие и не стоящие вросшего ногтя на мизинце моей правой ноги... парень повторил свой вопрос, но уже иными словами, я девица обошла машину и теперь стояла рядом, плотоядно улыбаясь и бросая время от времени едкие, как серная кислота, словечки. Заводить длительную беседу с "детьми индиго" у меня как-то не было желания, поэтому я, решив сеять мудрое, доброе, светлое, чисто философски заехал парню в рыло, и пока он раздумывал, хрюкнуть ему после подачи или же пукнуть, я засадил удар в печень, а затем, когда обладатель наглого рыла согнулся пополам, приложил коленом в нос. Из расквашенного носа "дитя индиго" пошла совсем не голубая кровь, как кто-то мог бы подумать, а такая же красная, как у всех, и дабы помочь бедняге поскорее приложить холод к ране, я легким, почти дружеским пинком отправил его в лужу. Где он и барахтался до приезда ментов, издавая нечленораздельные плаксивые звуки. А с девицей, которая верещала что-то по-поросячьи и тщетно пыталась выцарапать мне глаза, поступил иначе. Так как мы живём не в Турции, где принято лупить женщин почём зря, а в цивилизованной стране, я оттащил девушку за волосы от своего лица, сорвал висевший у неё на шее мобильный телефон и забросил его подальше в грязь, в самое, как надеюсь, глубокое место. Так что, захоти мерзкая сучка вернуть аппаратик, непременно потребуется пошарить в мутной жиже нежными ручками, разгоняя набухшие бычки и смачные слизистые плевки, и поскрести уличный ил изящным маникюрчиком.

Как я был рад сбить спесь с этих ублюдков! Я получил эстетическое наслаждение от вида того, как наглый засранец отфыркивается в луже; слух мой ласкали истерические крики некрасивой шалавы... А народ на остановке аплодировал. Стоя.

Конечно, влепили мне по первое число, и если бы не свидетельствования людей, что "они первые начали", служба в милиции окончилась бы для меня в тот самый день.

Вот обо всём этом мы и говорили со Славой, пока допивали вторую бутылку водки и доедали третий килограмм пельменей. Ещё мы решили, что так как я номинально спас жизнь её дочери, Настя может, как и раньше, приходить в гости. Короче, дети здесь ни причём, так зачем мешать их дружбе?

Расставались мы под утро и как друзья, но после покушения в сквере Сурикова отношения между мной и Славой носили чисто формальный характер. Потому что он не мог простить зла, уже совершенного и ещё ждущего своей очереди. И жизнь потекла почти так, как текла ранее. Я работал, нянчился с Настей, иногда заходил в гости к Ахимовым, иногда – они ко мне.

Так продолжалось до декабря прошлого года. Жизнь текла размеренно, не происходило больше событий, о которых стоило бы упомянуть. Но ближе к Новому году Николаев призвал меня в свой кабинет и сказал, что отправляет в Англию. Мне, конечно, всегда хотелось побывать на Туманном Альбионе, тем паче ни в одной стране кроме России я не бывал, но неожиданность и поспешность Николаева выбили меня из седла. Со слов Ирикона выходило следующее: некие люди в Англии, близкие кругу российских оборотней, нашли древний артефакт, реликвию сил Тьмы, и за солидное вознаграждение желают передать его Ирикону. И я в качестве курьера должен вылететь в Лондон, забрать артефакт и привезти сюда.

Почему Ирикон выбрал именно меня, оставалось только догадываться. Давая характеристику артефакту, он несколько раз повторил, что заключенная в реликвии сила полезна только лишь оборотню, то бишь артефакт узкоспециализирован. Не самая сильная в мире магическая штуковина, но даёт владельцу возможность не подчиняться воле демона Герадо – самого могущественного волка, стоящего во главе легиона оборотней. О Герадо я расскажу чуть позже, а пока ещё несколько слов об артефакте. Так вот, этот Глаз Лизарда, как официально называется реликвия, дарит владельцу иммунитет против гипнотических чар Герадо, и на сём могущество Глаза кончается. По сути, не такая уж и ценная вещь, как можно подумать вначале. Ирикон упорно твердил, что посылает в Англию меня, потому как доверяет гораздо больше, нежели другим членам стаи, которые, вероятно, не захотят отдавать артефакт боссу, а присвоят его себе и останутся на территории Великобритании, так что найти их впоследствии будет невозможно. Мне такая мотивировка показалась странной и откровенно надуманной, ведь Николаев, будучи бизнесменом и депутатом, недостатком ума не страдал и не мог не догадываться, что в истории с гибелью трёх оборотней при попытке похищения Ахимовых не всё так "гладко", как рассказал я. Посему на его месте лично я бы себе не доверял, или доверял, но в последнюю очередь. Но Николаев был себе на уме, и окончательно всё понял я лишь спустя несколько дней.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});