Поспорь на меня (СИ) - Эн Вера

— Чтобы понять… — она запнулась и резко вздохнула. Рома притянул ее ближе и тоже осторожно коснулся ее пылающей щеки.

— Никаких намеков, Катюха, — напомнил он как-то слишком серьезно. — Если больше не хочешь, так и скажи.

Она замотала головой и схватила его за воротник куртки.

— Ты скажи! — потребовала она. Он погладил ее пальцем по щеке. Губы у нее приоткрылись и чуть припухли — от его поцелуев. Что уж тут говорить?

— Выходит, я отбил тебя у Карпоноса?

Ох, кажется, лучше бы и правда молчал. Брови у Катюхи сдвинулись, а в голубых глазах опасно сверкнули молнии. Рома набрал в грудь воздуха, чтобы как-то скрасить собственную бестактность, но Катя в этот момент дернула его к себе и сама прижалась губами к его губам.

Выходит, отбил.

Рома обхватил ладонями ее голову, с какой-то мальчишеской радостью ответил на поцелуй. Нет, не зря он столько Катюхиными губами грезил. Нежные, сладкие, так и хотелось пробовать их снова и снова, и Рома, сбросив и первую одержимость, и первую неуверенность, целовал неспешно, мягко, вкусно, не желая пропустить ни одного нового открытия. А Катюха, не отпуская, заманивала в какой-то омут, в который они падали вместе, потому что слишком явно Рома чувствовал и ее беспокойное дыхание, и ее немного судорожные объятия, и ищущие, ненасытные губы, которые лишали всякой воли и всякой сдержанности, а взамен дарили совершенно чистый восторг.

— Катька!.. — Рома прижал ее к себе и уткнулся носом ей в висок, стараясь хоть немного протрезветь. В джинсах давно уже было тесно, но как раз на этом не хотелось заострять Катюхино внимание: слишком хорошо Рома помнил, чем закончилось ее первое свидание с Карпоносом. Сочтет еще, что он рассчитывает прямо сейчас ее в койку потащить, и оборвет все в самом зачатке. Нет уж, пусть привыкает к нему потихоньку. Да и Роме не помешало бы привыкнуть, чтобы не падать раз за разом в этот самый омут, где отказывают тормоза и остается только одно желание: не отпускать. Ни за что.

— Ох, Давыдов! — Катя не открывала глаз, не желая выбираться из окутавшего блаженства. — Не знаю, что там с саблей и конем, но умение целоваться тебе точно от предка передалось. Говорят, гусары в этом большими мастерами были.

Рома усмехнулся: кажется, ему в первый раз пришлось по душе сравнение со знаменитым родственником.

— Гусар Давыдов к вашим услугам, сударыня! — отрапортовал он и, склонив голову, щегольски щелкнул кроссовками. Катя рассмеялась, присела в реверансе, а потом еще и руку Ромке протянула, будто на светском рауте позапрошлого века. А он, и не подумав ее одергивать, наклонился и коснулся ее пальцев губами.

И только тут Катю осенило.

— Ромка! — она выдернула руку и закрутила в отчаянии головой. — Я же змея нашего упустила! Забыла о нем совсем! И ты не сказал! Вот кто ты после этого?

Рома рассмеялся и, поймав Катюху за рукав, снова притянул ее к себе.

— Я тоже о нем забыл, — признался он и быстро поцеловал ее, смущенную, в губы. — И не принимаю никаких претензий: не каждый день, в конце концов, с Катюхой Сорокиной целуешься.

Она тоже заулыбалась, погладила его по груди, потом приникла к ней. Довольно вздохнула.

— Катюха Сорокина — раззява и зазнайка, — заявила она и быстро исподлобья взглянула на Ромку: все-таки было стыдно за свою потерю. — Где мы теперь будем его искать?

Он покачал головой: вот же дурочка!

— Ты золотая девчонка, Кать! — весело сообщил он, а потом указал на стоявшую неподалеку пожарную вышку. На ней, зацепившись леером, сиротливо висел их разноцветный беглец. — Сейчас сниму.

Однако Катюха неожиданно вцепилась ему в рукав.

— Можно я, Ром?

Он поднял брови: Катюха умела удивлять.

— Разве это не гусарское дело — выручать попавших в неприятности бедолаг? — задал резонный вопрос он. Однако она умоляюще вздохнула и даже руки к груди прижала.

— Да тебе там дел на один зуб, Ром! А для меня это — настоящее приключение! Ну пожалуйста!

Интересно, он действительно мог запретить ей сейчас лезть на башню? И Катюха Сорокина его послушает?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Проверять Рома не стал, лишь кивнул, опытным взглядом определив расстояние от земли до низа лестницы. В голове зрел хитроумный план.

Обрадованная и ничего не подозревающая Катюха быстро и благодарно поцеловала его в щеку и поскакала к башне. И уже возле нее растерянно остановилась и кликнула Рому.

— Подсадишь?

Он широко улыбнулся, довольный скорым воплощением плана в жизнь.

— Только за плату, — заявил он и многозначительно посмотрел на Катю. — И плату потребую вперед. Я, знаешь ли, с некоторых пор не доверяю рыжим интриганкам.

Катя, в первую секунду недоуменно хлопнув ресницами, следом состроила угрожающую рожицу.

— Ах ты!.. — возмутилась она, но от «платы» отказываться и не подумала. Обвила руками Ромкину шею, подставила губы для новых поцелуев. Это будет лучшая весна в ее жизни! И она только начинается!

А потом были чуть подрагивающие пальцы, цепляющиеся за металлическую лестницу; чуть кружившаяся голова, но не от высоты, а от взволнованного взгляда Ромки, следившего за каждым Катиным движением; чуть неловкое приземление в Ромкины объятия, когда они оба оказались на земле и едва успели обменяться быстрым победным поцелуем, прежде чем дать деру от засекшего их охранника. И конечно, после, убежав, он еще жарко целовались на какой-то узкой парковой тропинке, и снова запускали воздушного змея, а потом подарили его перемазанному в весенней грязи мальчугану, который показывал на парящего змея пальцем и не мог даже слова выговорить от восторга. Ничего лучшего с Катей точно никогда не случалось.

И домой они вернулись совсем затемно, потому что снова шли пешком, держась за руки и не желая ни с кем делить свой сегодняшний день, и целовались на каждой случайной и намеренной остановке, и Катя могла только изумляться, что столько времени не замечала очевидного, а потом, с трудом распрощавшись с Ромкой на его этаже и не велев себя провожать, иначе «я тебя вообще не отпущу», ждала его у своей квартиры, и дождалась, и даже улыбнуться победно не сумела, глядя в озорные черные глаза, потому что в секунду стало не до улыбок и даже не до взглядов…

В комнату потом пришлось пробираться тайком, чтобы никому и ничего не объяснять, и уже там половину ночи вспоминать, осторожно трогая зацелованные губы, переживать заново и мечтать о том, что завтра будет еще лучше.

И завтра действительно было лучше, потому что уже утро началось с Ромкиных объятий и соскучившихся поцелуев. Нет, все-таки Катя была безнадежно слепа в своей одержимости Олегом. Придумала какую-то глупую идеальную любовь и какого-то глупого идеального парня и извела и себя, и Ромку. Не зря же он всегда так пренебрежительно отзывался об Олеге и так старался увериться, что отбил у него Катю. Наверняка ревновал все это время, а Катя предпочитала ничего не замечать, прикрываясь собственными обидами. Думала только о себе и использовала Ромку для удовлетворения собственных амбиций. Как он при всем этом еще умудрился на нее запасть, объяснить было невозможно. Но теперь уж она сделает все, чтобы он об этом не пожалел. Слишком хорошо вдруг оказалось с Ромкой. Слишком… необходимо.

— Блинчики или пицца? — немного нервозно потребовала ответ она, усевшись в пустом автобусе Ромке на колени и с нескрываемым удовольствием его рассматривая. У Ромы от этого взгляда чуть сбивалось дыхание, а вот пониже живота на Катюхины ягодицы реагировало куда более бурно. Спасибо плотным джинсам, что пока удавалось это скрывать. — Чем я покорила тебя, Давыдов, признавайся?

— А что, глаза и фигура уже не в чести? — иронично поинтересовался Рома: ему эта тема не слишком нравилась. И чего девчонок вечно тянет выяснять подобные глупые подробности? Ну запал и запал. Даже в голову не приходило разбираться в причинах.

— Глаза и фигура у меня и в школе были, — резонно заметила Катюха, вынуждая продолжить тему. — Однако тогда ты меня в упор не замечал.

— Так ты меня к себе и не подпускала, — столь же резонно ответил Рома. — Кололась и закрывалась. Кто ж знал, что ты девчонка?