Я НИКОГДА НЕ ДУМАЛ… - Михаил Задорнов

Трудно сказать, сколько времени я так просидел, порой поглядывая на дверь строительного управления. Мне казалось, что она вот-вот откроется и из нее выйдет Лена.

Вдруг дверь открылась, и из нее вышла Лена. Ее спортивная сумка потяжелела, как будто в ней была уже не одна книжка, а собрание сочинений.

– Теперь я верю, что вы нигде не работаете, – сказала она, увидев меня сидящим на скамейке и подставляющим лицо солнцу.

– Никуда не берут.

– Тем лучше. Тогда вы сможете меня проводить. Заодно и поможете донести сумку.

– А вы куда?

– В командировку. Заезжала на работу, чтобы забрать кое-какую документацию. Не ожидала, что ее будет так много.

– Вы хотите, чтобы я вас проводил в командировку?

– Нет, что вы! Только на вокзал. Я уезжаю на один день в город, который вы наверняка не знаете. Шесть часов на поезде от Москвы. Мы там строительство ведем…

Я взял у нее сумку, поймал такси. Когда мы сели в него, Лена благодарно предложила помочь мне устроиться на работу. Возобновлять матч нам уже не хотелось, поэтому всю дорогу до вокзала просто с удовольствием говорили о тунеядцах, аферистах, повесах и распущенных нравах современной молодежи…

– Счастливого пути! До встречи в электричке! – крикнул я Лене вдогонку и вскочил на подножку следующего вагона.

– Вы что, опоздавший? – строго спросил старичок-проводник.

За определенную мзду он согласился не поднимать шума. Сначала не соглашался, но потом, узнав, что в соседнем вагоне едет моя невеста, что завтра у нас свадьба и что я должен сделать ей неожиданный сюрприз, согласился:

– Ну, раз такое дело… – развел он руками и… принял мзду!

В купе Лена сидела одна. Вообще поезд был такой грязный и изо всех окон так дуло, что создавалось впечатление, будто никто не хочет в нем ехать.

– Ваши билеты? – Я открыл дверь и вошел в купе.

– Это вы?! – Она выронила книжку. – Я начинаю вас бояться.

– Не надо меня бояться. Просто я вдруг подумал, что вы книжку наверняка с собой в командировку возьмете. А мне интересно: судьи ее сына тоже признают виновным?

– Удивительный вы все-таки человек. – К сожалению, в ее голосе было больше досады, чем восхищения. – Вас же высадят на первой станции без билета да еще оштрафуют или в милицию отведут, узнают, что нигде не работаете… Мне неудобно за вас будет. Вы обо мне хоть подумали?

– Ваши билеты? – В купе вошел старичок-проводник. – А-а, это вы, молодой человек, – узнал он меня. – Девушка с вами?

– Нет, она с билетом.

– Ну ничего, ничего, не буду вам мешать. – Он понимающе подмигнул мне.

– И все же, кто вы? – ошарашенно спросила Лена, когда он вышел.

– Трудно сказать, – ответил я, не зная, что сказать.

Мы продолжили прерванную беседу о тунеядцах, аферистах, браконьерах, повесах и распущенных нравах современной молодежи. На одной из станций я решил переменить тему разговора, вышел на перрон и принес Лене маленький букет первых подснежников.

– Нет, все-таки я устрою вас на работу! – не зная, чем меня отблагодарить, в порыве вдохновения сказала Лена, и мы вернулись к начатой ранее теме, словно были приговорены к ней навечно.

В маленький провинциальный городишко мы приехали поздно вечером. Лена получила номер по брони в гостинице на третьем этаже, а я его вообще не получил. Но я не волновался. Еще в поезде я догадался, что мы едем в город, где живут мои дядя с тетей, но Лене ничего не сказал. Еще в одной глупой книжке я читал, что в мужчине все должно быть загадочным, если он хочет понравиться женщине.

– Как же вы? – Впервые в голосе у Лены появилась забота обо мне.

– Я нигде не пропаду. У нас, тунеядцев, всюду свои люди!

Лена немного подумала, потом сказала:

– Позвоните мне, когда все уладится, а то я буду волноваться.

* * *

– Кого это черт принес в такую пору? – ворчала за дверью заспанная тетя Нюра. – Юрка! Ты ли это? А ну, заходи скорее, холоду напустишь. Уж не случилось ли чего-нибудь?

– Нет, тетя, все в порядке. Я в командировку.

– Предупредил бы хоть. Встретили бы. Поди, забыл, как до нас добираться-то?

– Я бы предупредил, если бы знал, куда я еду… То есть, понимаете, – спохватился я, – меня случайно послали, в последний момент, словом, не успел.

– Понимаю, все понимаю. – Она захлопотала у стола.

– А ну-ка, сынку. Экий ты стал! – Из соседней комнаты вышел дядя Коля.

Я позвонил Лене.

– Ну, как вы устроились?

– У родственников.

– У чьих родственников?

– Как «у чьих»? У своих, конечно.

– И вы думаете, я вам поверю? Едете неизвестно куда, неизвестно с кем, а останавливаетесь у родственников?

Мы договорились о завтрашней встрече.

– Спокойной ночи. И помните: я не верю ни одному вашему слову!

За столом с тетей и дядей пили наливку, чай, смотрели семейные фотографии, вспоминали былые времена и каким я был маленьким.

В провинцию тепло приходит позже, чем в столицу, но и здесь весна уже растопила снег на мостовых. Лепешки слякоти летели из-под колес автомашин и шлепались прямо на заборы. Зато здесь не было толкучки, метро, приезжих, а был свежий, словно вкусный сок, воздух, который хотелось вдыхать в себя как можно глубже. На реке мальчишки прыгали с одной льдины на другую. А в Москве в это время безжалостный автомат пробил мне второй в моей жизни прогул.

Когда еще учился в школе, на лето всегда приезжал сюда. Тогда это была деревня. У меня здесь была знакомая девочка, первая любовь, которая теперь в памяти перешла в раздел «увлечения молодости». За десять дней до конца четверти начинал собираться в деревню. Не терпелось. «Наконец-то, – думал, – каникулы. Целых три месяца! Конца отдыху не видно». С тех пор прошло десять лет. И теперь это не деревня, а город.

Когда мы встретились, я пригласил Лену к себе в гости, как и обещал своим.

– К вымышленным родственникам? – спросила она.

– А вы что, боитесь?

– Я имею на это право. – Лена пожала плечами, но пошла.

Тетя очень обрадовалась.

– Зовите меня просто тетя Нюра, – сказала она Лене, конечно, принимая ее за мою невесту.

– Удивительный вы все-таки человек, – сказала Лена в третий раз за два дня, увидев, что у меня действительно есть родственники в незнакомом городе.

– Вы тоже в командировку? – спросила тетя Нюра. – Или просто так, за компанию?

– Я? Да-да!..

– Пойдемте в комнату, – успел я не дать спросить Лене: «А кто еще?»

– И тоже по этим всяким космическим делам? – продолжала интересоваться тетя Нюра.

Я попытался ей незаметно подмигнуть. Все это заметили, кроме тети.

– Нет, я строитель. А вы, значит, по космическим делам? – спросила она у меня.

– А вы не знали?! – удивилась тетя Нюра. – Ну, он вообще бука; в детстве, знаете ли, был такой же: стеснительный и молчаливый. Бывало, слова за весь день не дождешься.

– Вы про кого, про Юру говорите? – уточнила Лена спокойным тоном, чтобы не вызвать лишних подозрений.

– А про кого же еще? Он у нас в семье один такой. Бука! Слова не вытянешь. Так все и звали его – «сухарь». Одного только – очков на носу не хватало.

Никакие подмигивания уже не могли спасти меня. Накрывая на стол, тетя Нюра даже не смотрела в мою сторону.

– Я еще тогда говорила, – продолжала она, – что из него толк будет. Накаркала. Ишь ты! Что рожи корчишь-то? Ладно, ладно, молчу. – Она вышла на кухню.

«Кто больше представляет интерес для женщин, – думал я тогда, – мужчина с загадочным прошлым, большим будущим или разгаданным настоящим?»

– Так, значит, вы не безработный? Стеснительный и молчаливый? – не без иронии спросила Лена.

Я промолчал.

Если верить еще одной не менее глупой книжке, то, к сожалению, всем приличным молодым женщинам и девушкам нравятся мужчины с загадочным прошлым. А в мужчин с большим будущим влюбляются только женщины с сомнительным прошлым.

– Вы действительно скоро защищаетесь?

– Да. – Я попытался смутиться.

– И по какой специальности, если не секрет?

– Секрет.

Меня выручил дядя Коля – тем, что пришел с работы.

За столом пили наливку, чай, смотрели семейные фотографии, вспоминали былые времена и каким я был маленьким.

В гостиницу мы пошли дальней дорогой. Мимо реки. Река была черной. Только осколки льдин сверкали в лунном свете. Казалось, что к вечеру снова наступила зима. От реки дышало холодом. Зато снег лепился чертовски здорово! Раньше в кинофильмах я терпеть не мог сцен, в которых молодые люди гоняются друг за другом по берегу реки или, еще хуже, по березовой роще. А уж когда влюбленные начинали на экране играть в снежки, я просто всегда выходил из зала. Разве мог я когда-нибудь предположить, что сам буду этим заниматься? И что все это мне будет нравиться.

Впрочем, скорее всего, мне это нравилось потому, что от Лениной замкнутости и надменности не осталось ничего, кроме гордой походки, которая на скользкой дороге ее то и дело подводила. Она постоянно шлепалась. Шлепалась так смешно, как могут шлепаться только очень серьезные клоуны.