Влюбленный дух, или Путешествие на край мира - Юрий Ландарь

– Молодец Рамус, – похвалил друга Актур. – Ты уже вполне освоился в этом лесу. Еще бы не так холодно, правда?

Кот целиком был согласен с человеком, и, несмотря на свой охотничий успех, его уже начала бить холодная дрожь. Колатир принял из пасти кота добычу, и быстро сломал ей шею – нечего животинке мучатся.

– Сейчас разведем огонь, и можно завтракать.

Кот остался охранять добычу, а Актур стал бродить под большими разлогими деревьями, с целью найти сухой мох, и хворост. И то, и другое нашел он сравнительно быстро, и вскоре возле одного из таких деревьев, сперва слабо затрещал щепочками, а затем жарко запылал настоящий огонь. Рамус ходил вокруг, и ни как не мог найти себе место, где было бы тепло с одной стороны, и не холодно с другой. Но получалось это плохо – зима в горах мало подходила для южного кота. Актур кое-как общипал птицу, отрезал половину, и отдал Рамусу. Затем свою часть проткнул толстым прутом, и закрепил над костром.

Долго готовить птичку не стал. Отрезал еще горячие куски, и с жадностью поедал. Кот ел важно, не спеша, как и подобает настоящему охотнику. Но, тем не менее, оба закончили есть почти одновременно, оставив от птички только крупные кости. Кузнец подбросил в костер еще веток, и, оставив Рамуса греться, начал разгребать снег в указанном месте. Под толстым слоем снега действительно оказались небольшие кустики, с красными, словно кровь, ягодами. На вкус они оказались сладкими, с приятной кислинкой. Правда они оказались еще и морожеными, но это только додавало им пикантный вкус.

– Жаль, что ты ягодами не питаешься, – обратился к коту лакорец. – Здесь на двоих хватит, да еще останется.

Кот повел ухом, но на ягоды не соблазнился. Он оккупировал сумку Актура, время от времени подставляя огню, то одну, то другую сторону. Актур передвигался от одного места к другому, и кроме поглощения ягод, успевал еще набивать ними карманы. Наконец от ягод уже началась изжога, и лакорец остановился.

– Пора идти дальше дружок, – вернувшись к костру, сказал он Рамусу.

Рамуса вполне устраивало греться возле костра, но его спихнули с сумки, и пришлось снова окунаться в этот холодный ужасный снег.

– Здесь где-то мне лыжи оставили, так что скоро пойдем быстрей, – обнадежил друга Актур, на что кот никак не отреагировал.

Снова потянулись тяжелые метры по глубокому снегу. Но вскоре Актур научился обходить наиболее глубокие сугробы, и идти там, где снега не больше, чем по колено. Приходилось дольше петлять, но в итоге скорость передвижения увеличилась, и путник перестал так сильно уставать.

До погибшего охотника он добрался через два часа. Было не очень приятно доставать из-под снега человечьи останки, снимать с них лыжи, а после искать еще что-нибудь полезное. А полезное имелось. В частности: широкий охотничий нож, пришедший в негодность лук, но вполне пригодные к употреблению стрелы. Наконечники были сделаны немного топорно, что вызвало неодобрительную гримасу у кузнеца. Но сейчас он был рад, хоть таким. Он только удивился, что, будучи вооруженным, охотник дал себя загрызть. Отгадка нашлась совсем рядом. Сначала Актур обнаружил древко копья, а потом и то, в чем это копье торчало. Это оказались останки дикого кабана, которого перед смертью успел убить охотник. Но видимо он слишком увлекся схваткой с вепрем, и прозевал нападение волков, которым досталась двойная добыча.

Копье так же пополнило арсенал лакорца. Больше полезного под снегом он не нашел. Но и это была уже немалая удача. Найден хороший нож, десяток стрел, короткое копье. И, конечно, лыжи. А вот с лыжами и начались проблемы. Во-первых, они крепились непонятным способом, к Колатир потратил немало времени, чтобы понять, как, не повредив, снять эти ремешки, а затем приспособить к своим сапогам. Но это было еще полбеды. Вторая проблема состояла в том, что ходить на лыжах Актур не умел, и это было не лучшее время для обучения. Но деваться было некуда, и первый шаг сделан. Неудачный, нужно сказать, шаг. Кузнец с Лакора тут же упал лицом в снег, при этом, чуть не сломав лыжу. Было много разных попыток, прежде чем на поляне начали появляться следы от лыж, а не от падений. И оказалось, что копье можно использовать не только как оружие, но и как палку, которой можно отпихиваться.

После многих попыток, освоив кое-как сложное приспособление для ходьбы по снегу, под названием лыжи, Актур продолжил движение к деревушке, куда его вел Круст. Ноги с непривычки болели и разъезжались, но лакорец стиснул зубы, и заставлял себя двигаться дальше, не обращая внимания на боль, и частые падения.

На снегу часто попадались непонятные следы, которые опытному охотнику много чего могли рассказать. Но лакорцу они не говорили ничего. И он часто вздрагивал, увидев отпечатки больших лап, или копыт. Рамус лучше ориентировался в лесу. В конце концов, он был лесным котом, пусть и родился на другом континенте, где снег являлся редким явлением. Кот несколько раз пытался охотиться на местных представителей мелкой фауны. Но птицы взлетали в самый последний момент, а зверьки прятались в норках и дуплах. Правда, пару раз ему удалось поймать лесных мышей, но эта добыча была слишком мала, для такого крупного кота, и уж тем более для человека. Впрочем, человеку иногда удавалось набрести на очередную россыпь ягод (спасибо лесным духам), так что жуткого голода он не испытывал.

У Актура так же имелись возможности поохотиться, но ему, как и Рамусу упорно не везло. Ни одна птица не подпустила на расстояние верного выстрела, а одинокий олень легко ушел по глубокому снегу, даже не дав надежды на удачный исход охоты.

Расстроенные неудачной охотой, человек и кот упорно пробивались к цели, и ближе к ночи стали готовить ночлег. Разжигать костер Актур не стал, дабы не привлечь не нужного внимания. С помощью копья он нашел высокий сугроб плотного снега, аккуратно вырыл в нем глубокую нору, в конце которой частично выкопал, частично утоптал лежбище. Нарубил тяжелым ножом еловых веток, и выложил ними пол снежной пещеры, затем впустил вовнутрь нетерпеливо топчущегося кота, закрыл проход снегом – снова оставив лишь небольшую отдушину, и оставив Круста на карауле, уже более спокойно уснул.

* * *

На следующий день снова начал срываться снег и ветер. Пока он не превратился в полноценную метель, но многообещающе на это намекал. С одной стороны, такая погода была на руку беглецам, так как заметала следы, но она изрядно мешала идти, и уж тем более охотиться. А есть хотелось все больше и больше. Ягоды уже порядком надоели, да и кот не мог похвастаться, даже победой над мышами. Но Актур не стал устраивать планомерную охоту, надеясь еще сегодня дойти до намеченной деревушки, и поесть уже там.

А ветер все усиливался. Появлялись мысли, уже сейчас найти убежище, но Колатир отгонял их – прошло только полдня, и еще имелась возможность двигаться вперед. Один раз беглецы встретили местного обитателя, который несколько походил на Рамуса. Танирский лесной кот был несколько крупней своего собрата из Лакора, и имел другую раскраску – вместо крупных пятен, его шкуру пересекали длинные полосы. Знаменательна встреча произвела впечатление на обоих котов. Они долго пялились друг на друга, не зная как поступить, то ли бросится в атаку, изгоняя чужака, то ли познакомиться поближе, так как животное, по-видимому, являлось самкой. Но, в конце концов, они решили держаться друг от друга подальше, хотя местная кошка еще долго сопровождала пришельцев, иногда забегая вперед, а иногда отставая.

После встречи с кошкой Рамус заметно занервничал, и Актур его понимал. Это была первая кошка за долгое время, которая размерами совпадала с лесными котами Лакора, и это напомнило ему родину, и то, что иногда нужно продолжать свой род. Но вскоре хозяйка утратила интерес к чужакам, и исчезла среди снежных порывов, которые усиливались с каждым часом.

В какой-то момент Колатир понял – дальше идти нельзя, требовалось найти укрытие, иначе они попросту замерзнут. Но видимость стала такой, что на расстоянии десяти шагов уже невозможно было что-то рассмотреть. Найти подходящий сугроб Актур не смог. Из нарубанных еловых веток, он соорудил некое подобие шалаша, засыпал его снегом, и забрался внутрь. Холод стоял жуткий. Ветер постоянно сдувал рыхлый снег, и норовил добраться до обитателей шалаша. И это ему вполне удавалось. Рамус трусился, словно осенний лист, и Актуру не оставалось ничего другого, как расстегнуть полушубок, и греть кота собственным телом. К средине ночи шалаш все-таки замело, и внутри перестало продувать. Но обитатели шалаша настолько замерзли, что уже не чувствовали, дует ли внутри, или нет.

Утром Крусту с трудом удалось дозваться, впавшего в забытье Актура. Приходить в себя не хотелось жутко. Пока закрыты глаза, пока не шевелишься, кажется, что ты находишься в тепле, но стоило только пошевелиться, и острая боль пронизывала все тело. Точнее, те его части, которые еще удавалось прочувствовать.